«Мы — нагайбаки, президент подписал!»

Исследователь Ирек Атнагулов сравнивает этногенез маленького уральского народа с процессами, идущими в Новороссии / Ренарт Фасхутдинов, архив И.Атнагулова

Как на территории России появился новый народ

В полусотне километров от Магнитогорска начинается земля загадочного народа нагайбаков. Они православные, но говорят на татарском языке, числятся малым коренным народом, но отказываются пользоваться льготами. А среди ученых до сих пор нет единого мнения, не являются ли нагайбаки татарами. О происхождении и особенностях национальной проблемы этого народа «Русская планета» поговорила с магнитогорским специалистом, изучающим этнос уже 17 лет, этнологом, кандидатом исторических наук Иреком Атнагуловым.

– Откуда у вас такой интерес именно к нагайбакам? Только потому, что они живут близко к Магнитогорску?

– Мне всегда были интересны малочисленные группы в окружении этнического большинства. Россия такая страна, где очень много таких групп. В советское время они считались исчезающими, динамика отрицательная была. Сейчас, правда, к удивлению, они у нас увеличиваются.

А если говорить конкретно о нагайбаках, то история следующая. Когда я учился в школе, у меня был атлас Челябинской области, а в нем разные карты. Была административная карта, где обозначен Нагайбакский район. И была карта народов Челябинской области, где нагайбаков не было. А вместо них — только пятнышки, которыми обозначались татары. И у меня возникал вопрос: почему Нагайбакский район есть, а нагайбаков нет?

– Так их все-таки нет с научной точки зрения? Или они есть?

– Вопрос этот обсуждается уже давно. История, так скажем, неоднозначная. Начать объяснять эту ситуацию надо с событий XVIII–XIX веков. Нагайбаки оказались той самой группой населения, которая возникла по воле государства. Не в результате какого-то естественного исторического процесса, как складывались другие народы, а возникли чуть ли ни сиюминутно. Есть конкретная дата — 11 февраля 1736 года, когда указом Анны Иоанновны была образована Нагайбакская станица, куда поселили людей и поверстали их в казачество. Они до этого казаками не были. Среди них были люди разной этнической принадлежности — там были и крещеные татары, и чуваши, и, может быть, даже марийцы. В общем их всех сначала назвали уфимскими новокрещеными, а потом нагайбакскими казаками. Это было сословие. Поскольку там татары преобладали, то они говорили на татарском языке и их относили к крещеным татарам. То есть, это была сословная группа в составе крещеных татар. Все было понятно — татары-казаки. Пока не наступил 1842 год, когда их выселили оттуда всех полностью. Переселили на территорию Южного Зауралья.

 

– По какой причине?

– Это была программа по продвижению государственных границ от реки Урал. Здесь вот, у станицы Магнитной, проходила граница, а потом решили ее в степь углубить примерно до территории нынешнего Казахстана. От Орска до Троицка. И это занятое пространство нужно было кем-то заселять. Заселяли казаками из внутренних уездов. Всех сюда — и русских, и калмыков переселяли. Нагайбаки вместе с ними под эту программу попали. И тут совершенно новая ситуация сложилась. Там они жили среди своих родственников — крещеных татар. А здесь они попали в окружение русских. Хоть у них села были и моноэтничные, но русских вокруг очень много было. Кроме того их подчинили разным станицам, где русское население преобладало. Начали налаживаться очень интенсивные отношения с русскими. Вот этот период — с 1842 года и до начала XX века — осуществлялась программа по русификации. То есть укрепление в православии, большую функцию начинал иметь русский язык. Если на прежней территории они по-русски вообще не говорили, то здесь уже начали по-русски говорить.

– То есть велась сознательная политика русификации?

– Да, конечно, все-таки это была часть Оренбургского казачьего войска. Там была очень сильная обеспокоенность со стороны Оренбургской епархии о том, что нагайбаки к православию относятся формально, языка не понимают русского, проповеди до них не доходят. С одной стороны, готовили священников, которые могли бы говорить на татарском языке, а с другой, самих нагайбаков приобщали к русской культуре, казачьей культуре, в первую очередь. Строились казачьи школы.

Потом, в начале 20-х годов XX века произошел еще один очень важный момент. Вообще события, которые происходили в первые десятилетия советской власти, очень неоднозначные и порой даже причудливые. Так вот в начале 20-х годов государство отменило сословия. Нагайбаков как сословия не стало. Началась борьба с церковью, и религиозный фактор, который отделял их от татар-мусульман, тоже исчез. Но тут же в 1927 году был образован Нагайбакский район. То есть было создано национально-административное образование, которое легитимизировало эту группу официально. Кроме того перепись 1926 года впервые в истории зафиксировала их как народ. «Нагайбаки» прозвучало не как соционим, не как название сословия, а как народ, новый этнос на территории нашей страны. Вот эти два фактора — образование Нагайбакского района и легитимизация этнонима сыграли очень важную роль в формировании самосознания группы людей. А может они уже к началу XX века и сами стали вырабатывать это этническое самосознание.

Но следом произошла вещь совершенно противоположная по вектору. В 30-х годах по всей стране стали упразднять национальные районы. А перепись 1936 года вообще сократила список этнонимов со 180 до 30 с чем-то. Нагайбаки, как и все малочисленные народы, потеряли право называть себя. Но по какой-то причине название района осталось. Вот поэтому на карте и был Нагайбакский район, а народа такого не было — ни по документам, ни по картам, нигде. Я думаю, что это тоже такой очень мощный фактор. Обретение этнической родины с вполне очерченными границами повлияло на формирование самосознания. И к началу 90-х годов, когда проводилась перестроечная перепись 1989 года, ни с того ни с сего оказалось, что крещеные татары, которые живут на юге Челябинской области, татарами себя никогда не называли и не называют и вообще говорят, что к татарам они никакого отношения не имеют.

– Ученые с ними согласны?

– Тут возникли обсуждения этого вопроса, и два мнения. Согласно первому, нагайбаки — это татары. Эту точку зрения отстаивают казанские исследователи. Согласно второму, нагайбаки — отдельный народ. Так считает ряд российских этнологов, этнографов, исследователей, которые придерживаются конструктивистских позиций. Нагайбаки как раз являются прекрасной иллюстрацией, наглядным примером того, как государство конструирует этносы. То есть, если перейти на научные термины, то примордиалисты, сторонники советской теории этносов, говорят, что нагайбаки — это ветвь в сложной генеалогии татарского этноса. А конструктивисты утверждают, что нагайбаки — это совершенно новый народ. Да, язык у них татарский. Ну и что такого? Мы знаем много народов, которые имеют разное происхождение, но говорят на одном и том же языке.

– А какие аргументы есть у тех и других?

– Те, кто отстаивает их татарскую идентичность, опираются на языковое родство, на общие генетические корни и на общие черты традиционной бытовой культуры, которые сходны с татарскими. Блюда, например, очень многие общие. Проблема в том, что у нас общепринято изучать материальную культуру по состоянию на вторую половину XIX — начало XX века, ибо она сохранялась очень хорошо, был подъем этнографии, музеи открывались, материал богатейший. А потом экстраполировать на настоящее время и делать выводы по этнической принадлежности в настоящее время. Хотя ту одежду они уже не носят, в таких домах не живут. Материальная культура стремительно меняется. В конце XIX века нагайбаки действительно еще носили костюм крещеных татар, который они привезли еще из Закамья. По инерции сохранялся. Но ситуация в XX веке сложилась так, что мы стали носить то, что нам предлагает отечественная и зарубежная легкая промышленность. У нас сейчас уже таджики в бейсболках и в «Адидасе» ходят. А я еще помню времена советского детства, когда таджики и узбеки у нас на рынках торговали в чалмах, тюбетейках, халатах. Поэтому делать этническую диагностику сегодняшнего дня, исходя из материалов второй половины XIX века как-то немножко несправедливо. Есть еще ведь и такая значимая вещь, как самосознание на данный момент. А они себя сейчас татарами точно не ощущают. Поэтому я, например, придерживаюсь той точки зрения, что нагайбаки — это, конечно, отдельный народ.

 

– А в переписи 89-го года они все-таки как обозначены?

– Их причислили к татарам, хотя в первичных материалах, как утверждают те, кто их видел, они все были записаны как нагайбаки. Я смотрел документы нагайбакские 30-х, 40-х, 50-х, 60-х, 70-х годов. Там очень интересные вещи. Допустим, люди из одной и той же семьи в документах — паспортах, военных билетах — кто-то был записан как нагайбак, кто-то как русский, кто-то как татарин. То есть, это все делалось совершенно произвольно. В некоторых случаях, если где-то сидел строгий административный работник, он писал «татарин», потому что так предписано было. Там, где люди полояльнее относились к таким вещам, позволяли записывать и истинную национальность — «нагайбак». А некоторые из нагайбаков добровольно записывали себя русскими, считая, что ничего национального в них не осталось.

– Какая ситуация на сегодняшний день? В последней переписи они кем записаны?

– Нагайбаками. Дело в том, что при подготовке к переписи было много споров среди ученых о том, какой методологический подход должен лежать в основе — примордиалистский или конструктивисты. Победили конструктивисты, считающие, что человек принадлежит к той национальности, частью которой он себя осознает. Поэтому нагайбакам без проблем позволяли записываться нагайбаками. Более того, у нас в стране даже появилось некоторое количество эльфов, хоббитов и гоблинов. Так что сами по себе данные переписи тут не показатель. Показателем может служить то, что

нагайбаки все-таки попали в перечень малочисленных коренных народов России, чему они очень радовались. Мне многие с такой гордостью говорили: вот, мы не татары, мы нагайбаки, президент документы подписал!

– У них, как у коренных малочисленных народов, есть какие-то привилегии, льготы?

– Теоретически они есть. А вот на практике это несколько другая ситуация. Мы проводили опросы в Нагайбакском районе и задавали вопросы на эту тему. Например, считаете ли вы, что нагайбаки могут как коренной малочисленный народ пользоваться льготами при поступлении в учебные заведения? Быть освобожденными от службы в армии? Очень многие люди, мне кажется, что даже большинство отвечало: не надо нам льгот, мы такие же, как и все. Они рассматривали это как дискриминацию.

С другой стороны, есть два общепринятых критерия малочисленных коренных народов. Во-первых, они должны заниматься присваивающим трудом — охота, рыболовство или собирательство. Не производящим — не земледелием, не скотоводством. И, во-вторых, они должны быть кем-то завоеваны, колонизированы. Нагайбаки же, во-первых, являются земледельцами и животноводами. А во-вторых, они сами были колонизаторами. Они сами пришли в казачьей форме, в погонах на эту землю, в составе колонизационных войск. То есть ни по тем, ни по другим критериям они не попадают под малочисленные коренные народы. В настоящее время нагайбакская молодежь служит в армии. При поступлении они никаких льгот не имеют. Плохо ли это, или хорошо, я не знаю.

– Зачем тогда надо было так отстаивать свою национальную идентичность? Не проще ли было раствориться в татарах или в русских?

– Если брать период с 1842 года, когда они сюда переселились на Южный Урал, то сложилась такая ситуация. Коренным народом здесь, в южном Зауралье, где расселились нагайбаки, были казахи. Не башкиры, башкиры были по ту сторону Урала. Первыми по численности были русские, вторые — казахи, третьи — нагайбаки. По свидетельству современников XIX века, нагайбаки ощущали некое этническое родство с казахами — язык тюркский. Но при этом к казахам относились, как более низкому социальному страту. То есть они себя ощущали казаками, а казахи — это скотоводы, люди низшего уровня. При этом к русским они относились, как к равным, потому что русские — это тоже казаки. Но русские в свою очередь, нагайбаков ставили на ступень ниже себя — хоть и казаки, но не русские и не славяне. Вот это взаимное выталкивание и сохранило нагайбакскую идентичность.

Это первое, а второе — нагайбаки были поселены в моноэтничных поселках, там на индивидуальном уровне близких контактов с русскими не было. Поэтому они и сохранились к началу XX века. Они могли бы в течение XX века раствориться, как это произошло, кстати, со значительной частью нагайбаков северной группы, которая живет в Чебаркульском районе. Многие из них обрусели и по последней переписи себя русскими называли. Более 80 процентов нагайбакских поселков Чебаркульского района — это все русские. Хотя они нагайбаки. Так вот не произошло этого растворения все-таки по той причине, что был образован Нагайбакский район. Государственная политика, государственное вмешательство, государственное конструирование этничности здесь сделало свое дело. В то же время государство же и запрещало нагайбакам официально употреблять свой этноним. Я думаю, что вот это возрождение национального самосознания в начале 90-х годов — это реакция на ту линию государства, которая запрещала им официально записывать свой этноним в документах. Это я наблюдал непосредственно, люди рассказывали мне свои эмоции — как так, какие мы татары, мы нагайбаки!

Любое этническое самосознание строится не на какой-то корысти. Это нечто внутреннее, природное. Вот на востоке Украины зачем люди себя стали называть новороссами? Россия — это ведь не самая экономически развитая страна в мире. Тут видимо какие-то природные, внутренние инстинкты говорят: мы не такие, а такие. Еще Лев Гумилев, автор теории пассионарности, говорил, что этническое самосознание — это параметр, который нельзя ничем измерить, зафиксировать. Если оно есть, то оно проявляется даже вопреки логике. Независимо от того, признает это государство или нет. Как в Молдавии гагаузы, их пытались там молдаванами назвать. А они гагаузы и все, другой народ. В Удмуртии есть бесермяне. По-удмуртски говорят. Их тоже не признавали все это время, но они есть.

 

– Есть ли еще на территории России примеры искусственных, ну или сконструированных, народов?

– Вся колониальная система за последние полтора века — это история конструирования этносов. Это процессы глобальные, мировые, но они в большей степени касаются стран Америки, Азии, Африки. Новозеландцы, англо-канадцы, нынешние нигерийцы или бразильцы — это все сконструированные нации. В России все мягче происходило, потому что не было такой целенаправленной и жестокой программы по конструированию народов. Но есть примеры и у нас. Взять хотя бы старообрядцев в Сибири. В XVII веке произошла церковная реформа, поддержанная государством. Часть населения не приняла реформу, бежала, образовав субэтническую, а по некоторым параметрам, этническую группу. Поморов можно вспомнить — у них была социальная отделенность от русского этноса, которая привела к тому, что многие из них стали называть себя отдельным народом.

– А нет у нагайбаков, как у многих малых народов, стремления к исключительности? Желания ставить на руководящие посты представителей своего народа?

– По большей части в Нагайбакском районе с этим все нормально, никакой этнической исключительности там не проявляется. Примером может служить глава района, который является этническим казахом. Он на этом посту уже лет 18, наверное. Как Брежнев у нас был. То есть он практически бессменный столько лет. Хотя в нулевых годах где-то был такой момент, когда решили избрать этнического нагайбака. И он был избран, несколько лет проработал, но опять были перевыборы и опять Сеилова Каирбека Хакимовича переизбрали. То есть народ голосует все-таки за деловые качества человека, а не за его этническую принадлежность. Появлялись какие-то отдельные мнения, что, дескать, у нас, нагайбаков, должен быть свой глава района, потому что мы тут коренные. Ну Каирбеку Хакимовичу пришлось объяснять, что и казахи тут в общем-то коренные. И можно еще поспорить, кто кореннее.

– Какие у нагайбаков есть атрибуты своей этничности — на политическом уровне и на культурном?

– Если понимать под атрибутами флаг и герб, то национальных нет. Есть общерайонный герб. Нагайбакская культура развивалась немножко в другом направлении. У нагайбаков очень богатый песенный фольклор. Рассказывает всю их историю, начиная со времен, когда они еще в Закамье жили и переселялись. Сохраняют еще древние казанские легенды. Там огромный кладезь для фольклористов.

– А можете самую запомнившуюся рассказать?

– Самая запомнившаяся — это собственно легенда о происхождении нагайбаков. Начать нужно с того, откуда взялось само слово «нагайбак». Есть разные версии. Одна из них увязывает его с ногайцами, с ногайскими князьями, ногайскими беками. Ногай-беки — это одна из компонент, ядро, которое легло в основу этой группы. Так вот, последний казанский хан Шигалей взял в жены ногайскую княжну по имени Сююмбике. И из Ногайской орды она отправилась в Казань в сопровождении 600 молодых воинов княжеского рода. Она отправилась туда, и эти молодые князья были ее личной охраной. Они там служили ей верно, пока Казань не была взята Иваном Грозным. Если вы поговорите с татарами, то они расскажут вам свою красивую легенду про то, как Сююмбике бросилась с башни, чтобы не доставаться русскому царю. Но это уже другая история, а нагайбаков больше интересует судьба ее личной стражи — молодых князей.

Эти воины были отселены из Казани в город Арск. Там была такая Арская застава, где служили казаки. Вообще институт казачества не только ведь с Русским государством связан. И в Казани тоже были служилые люди. И вероятнее всего, как некоторые исследователи считают, ногайские князья могли исповедовать христианство уже в казанское время. Это было не православное, не какое-то другое известное нам сейчас христианство. Это было несторианское христианство, оно было еще в Орде и среди ногайцев распространено. Таким образом, после взятия Казани произошло их второе крещение, которое не могло носить такого драматического характера, как из мусульманства в христианство. Они приняли православие довольно легко, служили на Арской заставе. А потом уже государство их привлекло к обустройству казачьих поселений. Сначала была проведена Закамская линия, потом Новая Закамская линия, которая уже ближе к Уфе расположилась. Там построили крепость Нагайбакскую. И эти князья, согласно легенде, составили основу формирующихся казаков-нагайбаков, чем народ и гордится.

 

– Есть ли вероятность, что та или иная точка зрения в ученой среде одержит победу или, по крайней мере, получит значительный перевес, и будет поставлена точка в вопросе о том, являются ли нагайбаки отдельным народом?

– Ну судя по результатам переписи населения победу уже одержал методологический подход конструктивистов. На официальном уровне нагайбаки признаны, занесены в список малых народов России. Но поставлена ли точка? Наверное, нет. Потому что обсуждение ведется. Самое важное, чтобы вся научная деятельность шла на пользу обществу, а не во вред. Нагайбаки, я считаю, представляют собой положительный пример этнического симбиоза. На Южном Урале, как я уже говорил, жили и живут три народа — русские, нагайбаки и казахи. Нагайбаки, с одной стороны, по языку являются тюрками, они близки казахам. С другой стороны, по религии, по социальному статусу близки русским — состояли в казачестве оренбургском. То есть они явились таким своего рода гуманитарным мостом между славянами и тюрками. Культуры тюркская и славянская как будто бы диаметрально противоположны — кочевое скотоводство и оседлое земледелие. У нагайбаков при развитом пашенном земледелии животноводческий сегмент был очень большой, больше, чем у русских. Поэтому они отдавали свои стада казахам на выпас и вступали с ними в экономические отношения, и ездили к ним попить кумыс, поесть мяса, пообщаться. И в то же время, с русскими поддерживали отношения, выезжали с ними на военные сборы, в боевых действиях принимали участие.

Нагайбаки раньше, чем казахи стали говорить по-русски здесь, в регионе. То есть они для казахов стали очень важным элементом контактов с русскими. Ну и для русских нагайбаки тоже были таким этническим слоем, который им помогал в общении с казахами. Поэтому я считаю, что этот исторический опыт, исторический пример этнического симбиоза будет очень хорошим наглядным материалом для строительства нашего российского общества. А у нас ведь цивилизация какая? Тюрко-славянская, по большому счету. На этническую карту если посмотреть, то основные пятна — это тюркские и славянские народы.

Все новости