«И возвращается ветер…»

Территория сегодняшней Липецкой области разительно отличается от той, что была сто лет назад. Другие люди, другой ландшафт, время смело с лика земли сотни сел и деревень, тысячи дворянских усадеб, храмов, возникли новые поселения. Поля сменили леса, русла многих речек стали суходольными балками… Изменился быт и уклад жизни. Равнодушие к своему прошлому, «качели русской истории», невнимание к материальным и духовным памятникам — тоже внесло и вносит свою лепту в «копилку беспамятства».

Но исчезло не все, а многое еще можно восстановить по письменным источникам. И тогда открываются удивительные исторические перспективы — зачастую не в пользу новых «хозяев» земли.

Родовое гнездо

Руины этой бывшей дворянской усадьбы до сих пор напоминают о ее владельцах, личностях не рядовых. Имена их непосредственно связаны с селом Трубетчино (в XIX веке оно именовалось Спасским), некоторое время бывшим районным центром Рязанской, а затем вновь образованной Липецкой области. Это представители двух знаменитых родов России, прославивших Отечество на военном и хозяйственном поприще, — Васильчиковых и Толстых.

Трубетчино, сохрани оно хоть часть былого великолепия, оставшегося от прежних владельцев, являло бы сегодня уникальный архитектурный, парковый и ландшафтный комплекс — удивительно гармоничный и незабываемый. Сегодня о былом напоминает лишь полуразрушенная труба когда-то существовавшего сахарного завода, некоторые хозяйственные постройки имения, пруд да недавно возрожденная во всем классицистическом великолепии церковь во имя иконы Спаса Нерукотворного. Ее возвел в 1838 году на собственные средства первый владелец здешнего поместья князь Илларион Васильевич Васильчиков (1776—1847).

Он принадлежал к известному в истории России роду и трудами своими приумножил многие славные деяния предков. В «Энциклопедии дворянских родов» В.И. Федорченко представлены такие сведения о нем. Прославленный кавалерийский генерал службу начал в лейб-гвардии Конном полку, в 1779 году пожалован в действующие камергеры, отличился в войнах с французами, будучи командиром Ахтырского гусарского полка в 1805—1807 годах. В Отечественной войне 1812 года командовал бригадой, корпусом и удостоен ордена Св. Георгия 2-й степени. С 1817 года возглавлял Гвардейский корпус, а уже в 1821 году Илларион Васильевич стал членом Государственного Совета. В 1833—47 годах он — генерал-инспектор кавалерии и, одновременно, с 1838 года — председатель Государственного Совета и Комитета министров.

Указом Николая I в 1831 году возведен, с последующим потомством, в графское, а в 1839 году в княжеское Российской империи достоинство. В Трубетчино, будучи важным государственным лицом, жил наездами. При нем в имении были возведены главный усадебный дом, два флигеля, много хозяйственных построек, разбит роскошный парк. Его жена, статс-дама Татьяна Васильевна Васильчикова, после смерти мужа остаток своих земных дней провела в Трубетчино.

* * *
А затем имение перешло во владение его сыновей, также немало потрудившихся на благо России — Виктора Илларионовича (1820—1878) и Александра Илларионовича (1818—1881). Более известен для последующих поколений старший, Александр, — он был секундантом на трагической дуэли Михаила Лермонтова в Пятигорске.

По окончании Петербургского университета в 1840 году князь уехал на Кавказ с целью участия в административном обустройстве новых территорий Российской империи. С Лермонтовым он познакомился еще в столице: оба были членами так называемого «Кружка шестнадцати», куда входили студенты университета и офицеры. Общение их на Кавказе было тесным. Известны две эпиграммы поэта в адрес Васильчикова. Вот одна из них: 

Велик князь Ксандр,

И тонок, гибок он, как колос молодой,

Луной сребристой ярко освещен,

Но без зерна, пустой.

Спустя много лет, после долгого молчания, Александр Илларионович высказался о давней дуэли, особо выделив «скверный» характер поэта как одну из серьезных ее причин. Это дало повод некоторым исследователям пятигорской драмы отнести князя к «тайным врагам» поэта. Вывод серьезный, но вряд ли объективный. Кстати, не исключено, что путь ребенка Миши Лермонтова из имения отца к бабушке в Тарханы (и наоборот) проходил через Трубетчино, где могла состояться встреча детей, будущих кавказских офицеров.

Александр Илларионович был владельцем имения в Трубетчино после смерти брата Виктора в 1878 году и до своей кончины в 1881 году. В истории рода он остался как выдающийся экономист, теоретик и зачинатель кооперативного движения в России, администратор и литератор. Капитальные труды его об обустройстве России, объединенного славянского мира после более чем векового умолчания переизданы в текущем году Институтом русской цивилизации. Многие из них написаны в Трубетчино.

После дуэли он долго находился не у дел и лишь спустя пять лет поступил на службу в Канцелярию Второго отделения двора. Но это занятие оказалось не для деятельного князя: он покинул Петербург и поселился в Новгородской губернии, где был избран предводителем уездного дворянства, а затем и губернского. Принимал активное участие в подготовке крестьянской реформы 1861 года, являясь членом Редакционной комиссии, избирался гласным Старорусского земства.

В 1871 году князь вместе с единомышленниками основал Комитет о сельских ссудо-сберегательных товариществах, который получил Серебряную медаль на Брюссельской выставке 1876 года. Комитет просуществовал до 1917 года, координируя работу полутора тысяч самоуправляющихся кооперативов.

Хозяйствовал в Трубетчино он недолго, а превратил имение в показательное не только в России, но и в Европе Виктор Илларионович, выдающийся военачальник и хозяйственник.

Создание суперхозяйства

В Трубетчино Виктор Илларионович Васильчиков после отставки в чине генерал-лейтенанта приехал в 1867 году. Уездное лебедянское дворянство героя Севастопольской обороны встретило восторженно, сразу же избрав в почетные мировые судьи. 

Героическую оборону Севастополя обычно связывают с такими прославленными именами, как Нахимов и Корнилов. Но героев-военачальников было немало. В первую очередь к названным именам следует причислить и князя Васильчикова, бывшего в годы Крымской вой­ны начальником штаба Севастопольского гарнизона. 

Приведу здесь оценку известного историка, академика Е.В. Тарле о плеяде героев Севастопольской обороны:

«Те единичные личности среди высшего командного состава, какими являлись Корнилов, Нахимов, Истомин, Тотлебен, Хрулев, А. Хрущов, Васильчиков, поставленные в истинно отчаянное положение, создали вместе со своими матросами и солдатами великую севастопольскую эпопею, затмившую все исторические осады; они создали своего рода историческое чудо, которое даже во враждебной печати стали именовать русской Троей».

Военную карьеру Виктор Васильчиков начал корнетом лейб-гвардии Конного полка. Как и многие молодые офицеры того времени, он уехал на Кавказ, где состоял адъютантом генерала П.Х. Грабе, возглавлявшего войска кавказской линии, принимал участие в горячих экспедициях против аборигенов, в том числе в ичкерийских лесах горной Чечни. Будучи затем адъютантом графа Михаила Семеновича Воронцова, назначенного в 1844 году наместником Кавказа и командующим Отдельным Кавказским корпусом, в тяжелейшей Даргинской экспедиции Васильчиков был ранен в руку.

В 1849 году с армией под командованием генерала И.Ф. Паскевича он участвовал в Венгерском походе. Когда началась Крымская война, спровоцированная, как известно, англичанами, Виктор Илларионович состоял начальником штаба Молдо-Валахского отряда Дунайской армии. Высоко ценимый командованием, он был переведен в Севастополь. Воинский талант, храбрость, честь, высокие человеческие качества его ценило не только начальство, ему, как редко кому из генералов и адмиралов, верили солдаты и матросы. Нахимов нередко говаривал о его значимости в обороне Севастополя: «Если израсходуют (т.е. убьют. — Авт.) Васильчикова — это беда: без него несдобровать Севастополю». 

Каждый день Виктор Илларионович в сопровождении двух вестовых казаков объезжал позиции, организуя снабжение продовольствием и боеприпасами, подбадривая обороняющихся. А когда пришло время оставить Севастополь, Васильчиков покинул его последним, когда по наплавному мосту перешли все защитники города. 

Блестящие организаторские способности его проявились и в отставке, в годы проживания в Трубетчино: боевой генерал, участник многих сражений всерьез занялся сельским хозяйством. Вскоре имение стало одним из лучших в России. О нем узнали и в Европе, Маркс в работе «Развитие капитализма в России» оценивал методы его хозяйствования как образцовые, как исключение в рутине дворянского поместного землевладения. Основывалось хозяйство на наемном труде, жители окрестных сел охотно нанимались на работу к князю. Хорошо изучив европейский опыт ведения сельского хозяйства, Виктор Илларионович приглашал в имение зарубежных специалистов — механиков, садоводов, лесников. Известны его труды в защиту лесов, нещадно сводившихся в те годы скудеющим тамбовским дворянством. Его идеи лесопосадок, оказавшиеся спасительными для сбережения черноземов от деградации, впоследствии были развиты Докучаевым. Сахарный завод имения снабжал первоклассным сахаром Москву, а для лучшей обработки почвы под свекловицу им изобретены и изготовлялись в собственных мастерских плуги особой, «васильчиковской», конструкции. Очень много сил было приложено им к восстановлению лесов, для чего был устроен лесопитомник. Сегодняшние лесные массивы окрест Трубетчино, памятный с детства Тарасов лес или Тарасово, кромка которого синеет к западу от Замартынья, — это леса Виктора Илларионовича. Как, впрочем, и частично сохранившиеся в Трубетчино пруды. Замечательно, что памятником его неустанных трудов остается и сегодня улица домов, некогда возведенных им для проживания специалистов сахарного завода, о существовании которого напоминает высокая кирпичная труба, видимая с окрестных холмов за десяток километров.

Умер севастопольский герой, как и его брат Александр, в Трубетчино, а похоронены оба на родовом кладбище в имении Выбити Новгородской губернии.

Остается добавить, что род Васильчиковых внесен в 6-ю часть дворянских родословных книг Московской, Псковской, Костромской и Смоленской губерний, а князей Васильчиковых — в 5-ю часть дворянских родов Московской и Санкт-Петербургской губерний. Девиз, начертанный на княжеском гербе, прекрасен: «Жизнь царю, честь никому».

Эстафета поколений

Александр Илларионович Васильчиков был женат на дочери новгородского губернатора Евгении Ивановне Сенявиной (1829 — 1862). У них родилось четверо детей: сын Борис и три дочери — Ольга, Евгения и Мария. Рано овдовев, Александр Илларионович воспитывал детей сам. Трубетчинское имение после его смерти перешло к дочери Ольге (1857 — 1934), которая вышла замуж за графа Михаила Павловича Толстого (1845 — 1913), человека также известного, героического. 

Граф Толстой представлял уже шестое поколение разветвленного и многочисленного рода. А первым графское достоинство получил сподвижник Петра Великого Петр Андреевич Толстой (1645 — 1729). Потомок его, Михаил Петрович, являлся пятиюродным братом Льву Толстому и другому писателю Толстому — Алексею Константиновичу. Он — четвероюродный племянник известного художника и модельера XIX века Федора Толстого, троюродный внук сенатора Федора Толстого, знаменитого библиографа, коллекция старопечатных книг и других рукописей которого составляет основу Российской национальной библиотеки. Кроме того, Михаил — четвероюродный племянник знаменитого дуэлянта, авантюриста, путешественника, приятеля Пушкина, графа, также Федора, Толстого-Американца. 

Воспитывался он в Пажеском корпусе, будучи причисленным к Императорскому двору, служил в лейб-гвардии Гусарском полку, произведен в чин флигель-адъютанта, командовал эскадроном, затем дивизионом, полком. В 1877 году направлен в действующую армию, назначен командиром Третьей, затем Первой бригады Болгарского ополчения. Находясь на передовой позиции при обороне Шипкинского перевала от турок, Михаил Толстой проявил незаурядное мужество, за что был награжден орденом св. Георгия четвертой степени. 

Литератор Владимир Немирович-Данченко, военный корреспондент на фронтах Болгарии, в книге «Год войны. Дневники русского корреспондента» так писал о Толстом, которого встретил на ложементах и батареях горы Святого Николая: 

«Тут я в первый раз увидел одного из мужественных защитников этой вершины, графа Толстого, которому много обязаны за 9 — 11 августа (особенно успешные бои). Это высокий и стройный воин. Красивое, загорелое и окуренное пороховым дымом лицо его весело выглядывало в сумраке ночи, трудно было узнать в этом боевом офицере петербуржского джентльмена. После того как я встретил его на Шипке, он уезжал в Тырново отдохнуть на два дня, пробыв в деле безотходно более двенадцати дней. Здесь он помещался вместе с солдатами и первое время питался одними сухарями, как и они. Когда уполномоченный Красного Креста предложил ему коньяку и разных консервов, Толстой отказался, прося передать это раненым…».

После русско-турецкой войны Толстой командовал драгунским Тверским полком, бригадой Кавказского кавалерийского корпуса, возглавлял военный полугоспиталь при кавказской армии.

В отставку Михаил Павлович в чине также генерал-майора вышел в 1882 году и переехал в Трубетчино. Как и прежние владельцы имения, он активно занялся сельским хозяйством и земской деятельностью, состоял почетным попечителем мужской прогимназии в Лебедяни. В 1902 году в составе официальной делегации России побывал в Болгарии на открытии храма-памятника Рождества Христова, возведенного на месте боев за Шипкинский перевал. 

У Толстых родились пятеро детей — Павел, Виктор, Ольга, Александра и Софья. Вся его семья внесена в Пятую часть дворянских родов Тамбовской губернии. Умер Михаил Павлович в 1913 году в Швейцарии, в Лозанне.

Деятельность супругов Толстых серьезно укрепила процветающее хозяйство усадьбы, оно приносило неплохие доходы, позволявшие содержать роскошную квартиру в Петербурге в доме на Моховой, известном по фильму «Собачье сердце» — в нем жил булгаковский профессор Преображенский.

У нас есть возможность познакомиться с записками современника, бывшего в имении Толстого. Эти впечатления приведены в редчайшей книге одноклассника Ивана Бунина в Елецкой мужской гимназии Дмитрия Ивановича Нацкого (1871-1956) «Мой жизненный путь». Эта книга открывает издательскую серию Государственной публичной исторической библиотеки России. Будучи юристом и проживая в Лебедяни, автор дал уникальную панораму дворянских имений уезда. Вот как оценивает деятельность Михаила Толстого Нацкий:

«Особенно интересны были поездки в село Доброе, родину писателя А. Левитова, и дальше за Доброе. От Лебедяни туда вела большая грунтовая дорога, обсаженная на значительном протяжении с обеих сторон березами. Березы эти были огромные, старые, дуплистые, отживающие... Так долго они уцелели потому, что дорога в этом месте проходила через огромное в 6000 десятин имение графа Толстого, находившееся при селе Трубетчино. Имение охранялось объездчиками, которые, охраняя имение, не допускали порубки древесных насаждений на большой дороге (кстати, эта дорога и посейчас зовется жителями Замартынья «Большак». — Авт.). Хозяйство в имении велось образцово. Земля была разделана, как пух. Особенно интересны были плантации сахарной свеклы, напоминавшие ситец, на котором по черному полю идут прямые зеленые полосы. На плантациях постоянно работали: то пашут, то сеют, то полют. Зерновые при хорошей обработке и удобрении не боялись засухи. В дождливое лето боялись только полегания. К барской усадьбе прилегала очень большая, искусственно посаженная березовая роща. Граф М.П. Толстой был дальний родственник Льва Николаевича, но если его спрашивали об этом родстве, он считал этот вопрос оскорбительным для себя. Он был заядлый крепостник (отметим, что записки эти относятся к началу XX века. — В.П.) и держал в кулаке местное население, работавшее у него на плантациях». 

Но это не единственное воспоминание Нацкого о графе Толстом. В сентябре 1910 года лебедянское уездное дворянство провожало на новое место службы — губернатором Костромы — своего предводители Ивана Владимировича Хозикова, имение которого находилось в селе Тележенка. Корреспондент газеты «Тамбовский край» в отчете о торжественных проводах дает такой портрет Толстого: «Среди почитателей (Хозикова. — В.П.) рельефно выделяется мощная фигура в генеральской военной форме старейшего из дворян Лебедянского уезда графа М.П. Толстого». Вот в это время, на обеде в честь Хозикова, Дмитрий Нацкий «впервые увидел матерого лебедянского зубра — графа Михаила Павловича Толстого. Он верховодил всем дворянством и земством, хотя официально был только гласным Лебедянского земства... Он был скупец и любил судиться. За малейший проступок крестьян, вроде похищения с поля после уборки сахарной свеклы охапки свекольной ботвы, граф заводил судебные дела. Конечно, следователи и судьи знали цену этим делам и не поощряли его сутяжничества. Поэтому граф был озлоблен против судейских и открыто это высказывал. На обеде он рекомендовал не обращаться в суды, а просто «кокошить» виновников. В земских собраниях он, не будучи председателем, грубо обрывал не нравившихся ему ораторов, и никто не решался ему перечить...».

Портрет колоритный, не правда ли? Герой Шипки и унтер-пришибеевского толка хозяйственник. Непривлекательные черты характера, отмеченные Нацким, не умаляют, конечно, достоинств этой крупной личности на военном и административно-хозяйственном поприще. Дмитрий Нацкий не упомянул еще об одном виде хозяйственной деятельности — Толстой содержал в имении великолепно обустроенный конезавод. Автору этих строк в середине прошлого века еще довелось увидеть этот комплекс в первозданной, непорушенной целостности. Даже на ребенка те постройки произвели очень яркое впечатление… 

Смена декораций

Да, были люди! Ничего подобного деяниям Васильчиковых и Толстого земля Трубетчинская в прошедшем веке не знала. Был, правда, человек, чье имя одно время прошумело в области. Качанов, знатный свиновод, о котором говорил сам Никита Хрущев. Подростками мы ездили на велосипедах посмотреть его свиноводческое хозяйство, которое было не что иное, как показушная деятельность трубетчинских районных властей. На холме — металлические емкости, куда подвозилась вода. По трубам она шла вниз на широкое луговое пространство, где нежилось многоголовое стадо свиней. Тут же кормозапарники, маточное отделение, другие необходимые постройки, сколоченные из досок. Все это хозяйство обихаживал, по словам местных чиновников, один Качанов с семьей. Слава труженика, ставшего, как сказали бы сегодня, жертвой пиара, прошла быстро, и сейчас вряд ли кто помнит о нем в Трубетчино. 

Хозяев в бывшем образцовом имении нет и сегодня, как исчезло все, что составляло его неповторимость. «Суета сует, суета сует — все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» «И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труды, которым трудился я, делая их: и вот все — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!» Так говорил Екклесиаст-проповедник. Сегодня на месте усадебного комплекса в Трубетчино один за другим вырастают новые дворцы, «коттеджи», уродуя исторический ландшафт. Такие дворцы, порой умопомрачительные по роскоши, как прыщи, размножились по всей русской земле. Какими путями овладели их владельцы богатством? Чем будут памятны хотя бы в одном поколении? Что оставят они потомкам? 

Что двигало этими набобами окаянного времени? — спросит потомок. Ответим словами Паскаля: «Удивительно, что столь очевидная вещь, как людское тщеславие, до такой степени мало осознается людьми, что кажется странным и необыкновенным назвать глупостью стремление к почестям и величию». Добавим: и гордыня, где нет места духу... 

Но люди, о которых мы рассказали, жили по иным законам, где тщеславию не было места. А потому-то мы до сих пор вспоминаем их. По делам их...

Все новости