Мараевы: старообрядцы-фабриканты

Фамилия Мараевых стала известна в Серпухове со второй половины XIX века. Четыре брата – Фрол, Василий, Константин и Родион – были крепостными крестьянами графини М.В. Орловой-Давыдовой, но занимались отхожими промыслами. К моменту, когда в 1839 году они были отпущены в вольные хлебопашцы, братья имели значительные капиталы и свою мануфактуру, оставаясь при этом приписанными к крестьянскому сословию. Только одному из них, 37-летнему Василию Афанасиевичу, дали «мирской приговор на увольнение в серпуховское купечество».

Переселившись в Серпухов, Василий Афанасиевич Мараев (1800–1881) поступил на фабрику в деревне Заборье к московским купцам-старообрядцам братьям Федору и Григорию Ереминым. В связи с этим он перешел в старообрядческую беспоповскую старопоморскую общину, центр которой находился в подмосковном селе Преображенское.

Фабрика московских купцов братьев Ереминых существовала с 1827 года и производила миткаль, который скупали санкт-петербургские купцы Дрябины. В самом начале, в1827 году, она определялась как ручная ткацкая фабрика, а в 1843 году производство имело 300 станов, 416 рабочих и приносило 30 тысяч рублей серебром годового дохода. Через десять лет годовой доход увеличился в десять раз. После кончины купцов Дрябиных Василий выкупает фабрику. В конце 1860-х годов он был купцом 1-й гильдии и вдовцом, имеющим 37-летнего сына Мефодия.

Переход Мараевых в старообрядчество изменил их образ жизни. Это проявилось в ответственности перед подчиненными, выражавшейся в заботе о людях не только на производстве, но и в быту. Иллюстрацией может служить схема месячного потребления припасов артелью в 28 человек. Продукты самые простые, но в скоромные дни в рационе присутствует мясо. Стоимость питания в постные дни в среднем составляла 11 рублей 50 копеек, а в скоромные – 16 рублей 5 копеек.

Почти все строения фабрики были кирпичными. Температура в цехах составляла от 17 до 21 градусов. Тепло подавалось по трубам, проложенным на высоте около 3 м от пола. Машины в цехах по обыкновению размещались сдвоенными рядами, при этом проходы вдоль стен и между станками оставались свободными. Дневное освещение было достаточным, а в вечернее время включалось газовое, и в этом мараевская мануфактура не уступала лучшим фабрикам своего времени.

На должном уровне была и медицинская помощь. Приемный покой занимал верхний этаж фабрики. Это была светлая комната площадью около 20 кв. м, разделенная на две части. В одной находилась аптека со всеми необходимыми медикаментами. Другую часть комнаты занимала палата для больных с изразцовой печью посередине. Здесь стояли четыре деревянные кровати с пуховыми подушками, простынями и одеялами из легкого сукна. Кормили больных с хозяйской кухни. При покое имелся служитель. Ежедневный прием вел фельдшер, который одновременно был и акушером. Расходы на содержание покоя доходили до 620 рублей в год, не считая жалования врачу, фельдшеру, сиделке и служителю.

Ткацкое производство давало до 100 000 кусков миткаля, молескина, бязи и других бумажных тканей. Некоторая часть продавалась суровьем, большая же часть подвергалась дальнейшей обработке. Число рабочих было стабильным, вероисповедания они придерживались «древлеправославного по заветам федосеевского благочестия».

С каждым годом мануфактурное производство росло, доходы умножались. В 1869 году Мараев купил дом в Москве, а его сын Мефодий в 1870-х годах купил еще несколько домов на Старой Басманной и во втором квартале Лефортовской части. Они сохранились и сейчас.

Мефодий Васильевич принимал активное участие в жизни федосеевской общины. Он был почетным прихожанином старопоморской общины, попечителем Преображенского старообрядческого монастыря Федосеевского благочестия в Москве. Его мануфактурные товары продавались в Москве на Шуйском подворье. В 1869 году Мефодий Васильевич Мараев женится на Анне Васильевне Волковой, дочери компаньона купца Василия Волкова. Она родилась в деревне Топорино Медынского уезда Калужской губернии в крестьянской семье

Умер Василий Афанасиевич Мараев в 1881 году, а через год скоропостижно скончался Мефодий Васильевич. У внезапно овдовевшей в 37 лет Анны Васильевны на руках осталось 8 детей, мануфактурное дело и молочная ферма. При вступлении в права наследницы ей пришлось отстаивать имущественные интересы в многолетнем судебном разбирательстве по иску двоюродного брата Мефодия Васильевича купца Ф.Ф. Мараева, который пытался оспорить законность брака не венчаных в официальной церкви старообрядцев и на этом основании получить наследство своего умершего родственника.

Судебная тяжба продолжалась около 10 лет и закончилась в 1893 году отклонением Сенатом притязаний Ф.Ф. Мараева. В этих тяжелых условиях Анна Васильевна проявила незаурядную силу характера, стойкость и деловитость. В 1884 году она стала серпуховской 1-й гильдии купчихой, дело ее процветало, а мараевские ситцы пользовались успехом в России, особенно в среднеазиатском регионе.

В 1895–1896 годах по проекту известного архитектора Р.И. Клейна А.В. Мараева строит прекрасный особняк на фабричной улице рядом со своими фабриками в Заборье. Ныне это здание Серпуховского историко-художественного музея (улица Чехова, д. 83), в котором основную экспозицию составляет коллекция полотен западноевропейской живописи, приобретенная Анной Васильевной в 1896 году у московского коллекционера Ю.В. Мерлина – камергера и чиновника по особым поручениям при московском генерал-губернаторе.

В 1897 году на ее ткацкой фабрике трудилось более 800 рабочих, успешно велась оптовая торговля на Нижегородской и Урюпинской ярмарках. Анне Васильевне была свойственна широта мышления не только в мануфактурной промышленности, торговле, делах благотворительности, но и в области веры и религии.

В 1906 году погибла ее дочь Анфиса. Приготовленное приданое Анфисы Анна Васильевна жертвует на строительство старообрядческой церкви Покрова, которая будет построена неподалеку от ее нового дома на улице Фабричной (ныне улица Чехова). В то же время Анна Васильевна, сохраняя семейную традицию, как и муж, оставалась и прихожанкой московской Преображенской общины.

Трепетно соблюдая уклад старообрядческой общины, Анна Васильевна значительную часть доходов от фабричного дела и торговли тканями направляла на поддержку серпуховской общины старообрядцев-федосеевцев. В серпуховскую моленную она передала собранную ею коллекцию рукописных и старопечатных книг, древние иконы, предметы прикладного искусства. В ее домашнем собрании икон были редчайшие образцы «дониконовского письма» XV–XVII веков, новгородской школы XVI века, уникальные образцы русской книжной старины, в частности «Пустозерский сборник» с автографами житий протопопа Аввакума и инока Епифания.

Анна Васильевна хорошо знала Библию, свободно ориентировалась в текстах и ссылках, что помогало ей как в управлении мануфактурным производством, так и в работе с людьми. Благодаря ее способностям на ситценабивной фабрике в Данках уже работало 200 мужчин и 40 женщин, на бумаготкацком производстве в Заборье – 311 мужчин и 529 женщин. К 1914 году на бумаготкацкой фабрике количество мужчин увеличилось на 221 человека, женщин – на 113. На фабриках в Заборье и Данках никогда не возникало ни стачек, ни забастовок, ни иных беспорядков – все проживали здесь единой духовной семьей.

С началом Первой мировой войны все фабрики Серпухова были переориентированы на нужды фронта. Мобилизованных на фронт рабочих-мужчин заменили женщины и дети. На свои средства Мараева открыла госпиталь для раненых на сто коек, в котором сестрами милосердия работали ее дочери Анна и Ольга и внучки Вера и Екатерина Уфимцевы. Им приходилось выезжать на фронт с царскосельским санитарным поездом № 143, находившимся под патронажем императрицы Александры Фёдоровны.

Новая эра, наступившая после 1917 года, изменила экономику и политику страны. Капиталы, фабрика, ферма, дома, коллекция живописи и все имущество Мараевой были реквизированы в 1918–1920 годах.

Анна Васильевна Мараева умерла 23 августа 1928 года в Серпухове. В последний путь ее пришли проводить все бывшие рабочие и служащие фабрик, которые пронесли гроб через весь город на руках. Похоронили ее на Преображенском кладбище в Москве, в сохранившемся до наших дней семейном некрополе.

P.S.В 1932 году 21 марта по доносу секретного агента «Л» в рамках операции под кодовым названием «Белые орлы» в Серпухове были арестованы Ольга Мефодиевна Мараева, дочь Анны Васильевны), а также И.Т. Каштанов, Е.П. Коншина, Н.П. Рябов. В обвинительном заключении говорилось, что они, будучи крупными серпуховскими фабрикантами, тесно связаны между собой, собираются на квартире Коншиной, где ведут антисоветскую агитацию, направленную против мероприятий советской власти и партии. Их осудили к лишению права проживать в Московской и Ленинградской областях сроком на три года.

Е.П. Коншина и И.Т. Каштанов были высланы в Мценск. О.М. Мараева – на Соловки, а Н.П. Рябов – в Курск. Сравнительно мягкий приговор был обусловлен тем, что за Н.И. Рябова заступился руководитель Наркомзема А.И. Муралов, который вспомнил, что до революции Рябов помогал ему и его брату Николаю укрываться от полиции. Но после ареста и расстрела А.И. Муралова в 1937 году все были вновь арестованы.

В конце 1930-х годов О.М. Мараева жила в Коврове. Трудно сказать, что ей помогло выжить: то ли тот факт, что в ее доме в кабинете с июля по декабрь 1919 года квартировал член Реввоенсовета Иосиф Сталин и она ему подарила кисет, то ли ее христианская вера и сила духа. Последние годы жизни она провела в родном Серпухове. Умерла в 1956 году. Похоронена у стен серпуховского Покровского храма.

Все новости