Евангелие от Востокова

27 марта 1781 года в Аренсбурге на острове Эзель, ныне эстонский городок Курессааре, родился мальчик, которого спустя 30 лет назовут «творцом славянской филологии». Александр-Вольдемар Остенек, он же Александр Христофорович Востоков, исследовал знаменитое Остромирово Евангелие на таком уровне, который оказался недостижим для его учёных коллег.

Пути Александра Востокова и Остромирова Евангелия, выдающейся личности и бесценной книги, пересеклись под высокими сводами Императорской публичной библиотеки в Санкт-Петербурге. Именно там пытливый филолог соприкоснулся с одним из древнейших памятников русского извода старославянского языка. 

Востоков был из немцев, внебрачным сыном остзейского барона Христофора Остен-Сакена. Последний, не желая его усыновлять, «придумал» для него фамилию Остенек, чей русский перевод стал литературным псевдонимом, а затем и новой официальной фамилией. В 1788 году Остен-Сакен отдал мальчика, говорившего только на немецком языке, в Петербургский сухопутный кадетский корпус, где Александр совершенно обрусел. Тринадцатилетним, он был переведён в Академию художеств, где учился сначала в живописном, а затем в архитектурном классе.

В октябре 1801 года юноша вступил в Общество любителей изящного, вскоре переименованное в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. Его членами среди прочих были Иван Пнин, Дмитрий Языков, сыновья писателя Александра Радищева Николай и Василий, позднее Константин Батюшков. Молодые люди вели споры о литературном мастерстве, обсуждали стихи, теории стихосложения и эстетики. Остенек-Востоков, секретарь общества в 1802—1805 годах, казначей в 1807—1826 годах, по воспоминаниям Николая Греча, «пропустил в это время не более двух или трёх заседаний, разве по сильной болезни; всегда приходил он первым и уходил последним».

Его интересы находились на стыке науки и литературного творчества. В «Опыте о русском стихосложении», работе 1812 года, он впервые определил принцип строения русского народного стиха — силлабо-тонический, акцентный, основанный на равномерном чередовании ударных и безударных слогов: «Ах вы сени, мои сени...» Этот труд высоко оценил Пушкин, с которым Востоков часто встречался на различных заседаниях: в 1818 году — Вольного общества любителей словесности; а начиная с 1833-го — Российской академии. Кстати, в декабре 1832 года Востоков был среди тех, кто подал свой голос за избрание Пушкина в члены академии.

Нет смысла перечислять все места, где ему довелось служить и трудиться. Но стоит выделить главные его качества как учёного, библиографа: систематичность и отсутствие страха перед встающей задачей. Например, будучи старшим библиотекарем Румянцевского музея, он за 10 лет с немецкой скрупулёзностью составил каталог 473 древних славянских рукописей. Причём, подробно раскрыв содержание каждой, указал заголовки, формат, миниатюры, количество листов, характер материала.

Востоков был знатоком палеографии: умел читать стёршиеся записи, расшифровывал непонятные слова, определял дату написания. Памятники древнерусской письменности он исследовал и как палеограф-археограф, и как лингвист. Важнейшим из его достижений стало первое научное издание Остромирова Евангелия.

«Сдано в гардероб»

В 1805 году бывший личный секретарь императрицы Екатерины Второй Яков Дружинин случайно обнаружил во дворце старинную пергаментную книгу. Представив её Александру I, в пояснительной записке он сообщил: «При осмотре, произведённом мною, хранящегося в гардеробе покойной государыни Екатерины II платья нашёл я сие Евангелие. Оно нигде в описи и в приходе не записано, и потому неизвестно, давно ли и от кого туда зашло. Вероятно, поднесено было Её Величеству и отдано для хранения в комнаты Ея, а потом сдано в гардероб. Камердинеры и гардеробские помощники оставили его без уважения, и оно забыто».

Путь Остромирова Евангелия относительно чётко прослеживается лишь с 1701 года, когда оно упомянуто в описи Воскресенской дворцовой церкви в Москве. В эту церковь рукопись могла попасть из главного храма северо-западной Руси новгородского Софийского собора. Очевидно, это произошло в 1570 году, когда царь Иван Грозный взял Новгород и вывез здешние манускрипты и монастырские ценности в Первопрестольную. С 1720-го книга находилась в Петербурге по личному указанию Петра I.

В 1932 году реликвия исчезла прямо с витрины в Государственной публичной библиотеке. Похититель-водопроводчик прельстился массивным серебряным окладом и, оторвав его, забросил саму рукопись на ближайший шкаф. В чём и признался в тот же день, будучи пойман с поличным.

К 900-летию книги её капитально отреставрировали: переплетать не стали, но листы сшили хирургическим шёлком, и реликвию поместили в специально изготовленный футляр из старого дуба...

Уникальность Остромирова Евангелия среди прочего в том, что оно датировано и, кроме того, сохранилось в полном своём объёме, в отличие от двух десятков древнерусских книг XI века, дошедших до наших дней почти исключительно во фрагментах. Оно создано в эпоху культурного подъёма Руси, который последовал после официального принятия в 988 году христианства как государственной религии.

Это Евангелие-апракос: текст организован не в каноническом порядке, установленном на Лаодикийском соборе, а календарно, согласно с недельными церковными чтениями, начиная с пасхальной недели. В современной практике ни Русской православной церкви, ни старообрядческих церквей апракосы не употребляются.

Книга написана дьяконом Григорием с октября 1056 по май 1057 года, собственноручно указавшим эти данные в послесловии на последнем листе. Переписчик сообщает также о заказчике — новгородском посаднике, высшем должностном лице города, с языческим именем Остромир. Дальний родственник князя Изяслава, который был сыном киевского князя Ярослава, Остромир впоследствии принял крещение и получил христианское имя Иосиф. Заказать подобную рукопись, «праздничную», роскошную, мог лишь человек его статуса и достатка. Похоже, находясь в зените славы, Остромир рассматривал своё посадничество в Новгороде почти как соправительство с киевским князем.

Старовизантийский стиль

Основной текст Остромирова Евангелия выполнен одним стилем и одним почерком, в два столбца по 18 строк. В книге 294 страницы. Писец-каллиграф дьякон Григорий выбрал для неё высокосортный, белый и тонкий пергамент. Он же определил пропорции полей, размер и рисунок букв единственного тогда письма — устава, генетически восходящего к унциалу, буквенному формату греческих литургических книг.

На многих листах Остромирова Евангелия имеются указания для священника на интонированное чтение текста: экфонетические знаки. В греческих апракосных Евангелиях VIII—XIV веков они являются обязательными, в славянских же рукописях практически не встречаются. Поскольку знаки экфонетики — это знаки звучания текста в храме, Остромирово Евангелие можно считать одной из предтеч русской духовной музыки.

При оформлении использовалась золотая краска. Её изготавливали из стёртого в порошок золота, замешанного на камеди. Этот так называемый старовизантийский стиль характерен для византийских рукописей X—XI веков. В книге три миниатюры — изображения евангелистов Иоанна, Луки и Марка, около двадцати изысканных заставок с орнаментом традиционного эмальерного типа, более двухсот крупных инициалов, чей рисунок ни разу не повторяется. Между тем советский искусствовед Виктор Лазарев заметил, что представленный в книге тип изображения евангелистов с их символами не встречается в восточнохристианских и византийских рукописях. И наоборот, он очень распространён в манускриптах, относящихся к Каролингам и Оттонам, императорским династиям VIII—X веков в Европе.

И ещё важный штрих: в месяцесловной части книги поминаются святые и восточной, и западной церкви. В сочетании с фактом создания рукописи в 1057 году это наводит на мысль, что Остромирово Евангелие, вероятно, последний сохранившийся литургический памятник, который отразил единство христианской церкви. Как известно, процесс её разделения прослеживается начиная с середины V века и завершается «великой схизмой» в 1054 году. Все элементы книги — язык, текст, художественное оформление, символика — пронизаны идеей того, что древнерусское государство неотделимо от христианского мира.

Это единственный в своём роде документ церковной и культурной истории южных и восточных славян X—XI веков. Его беспрецедентность в рукописной традиции ставит памятник в своеобразное и в какой-то мере изолированное положение, несколько затрудняя полную оценку его значимости. Этим Остромирово Евангелие напоминает «Слово о полку Игореве». И ещё тем, что оба манускрипта скептики отнесли к шовинистическим подделкам конца XVIII века.

Настольная книга 

Объектом научного внимания Остромирово Евангелие стало сразу после поступления в Императорскую публичную библиотеку в 1806 году. На исследовании его стилистики целиком построен первый научный очерк грамматики старославянского языка, который Востоков опубликовал в 1820 году. В нём впервые указано на фонетическое значение двух загадочных букв старой кириллицы: «юса большого» и «юса малого». Остромирово Евангелие относится к тем немногим кириллическим рукописям, где эти буквы употреблены правильно.

Востоков предположил, что старославянский язык содержал носовые гласные и что их передаче служили юсы. Патриарх славянской филологии, чешский католический священник Иосиф Добровский, умерший в 1829 году, был поражён этим открытием и до конца своих дней не решался его принять. Между тем Востоков установил, что при написании Остромирова Евангелия использовался болгарский оригинал. Александр Христофорович фактически заложил основы научной классификации славянских языков на три группы. Южную составили болгарский и сербский. Западную — польский, чешский, словацкий и словенский. Восточную — русский, украинский и белорусский.

В 1843 году на ассигнованные Академией наук средства Востоков осуществил издание Остромирова Евангелия. Причём наборное, а не факсимильное, с приложением краткой грамматики, объёмного словоуказателя, литографических прорисей всех трёх миниатюр. Был изготовлен специальный шрифт, максимально точно воспроизводивший почерк переписчика. Текст оригинала передан строка в строку и буква в букву. Этот труд оказался первым по времени строго академическим и образцовым изданием значительного по объёму древнеславянского текста. Во многом он обусловил дальнейшее развитие славянского исторического языкознания. Пространные отрывки из Остромирова Евангелия входили в обязательную программу дореволюционных школ. «Издание сделалось настольною книгою у всякого филолога», — отметил преподаватель Мариинской гимназии Николай Карелкин.

Сложно вспомнить и перечислить все лингвистические достижения Востокова, ставшего доктором Пражского и Тюбингенского университетов, действительным и почётным членом многих зарубежных научных обществ, университетов и академий. Например, этот исследователь доказал, что буквы «ъ» и «ь» в славянских рукописях обозначали гласные звуки. Он объяснил образование окончаний в прилагательных. Он обнаружил в церковнославянском языке отсутствие деепричастий и наличие супина, особой глагольной формы, названной им достигательным наклонением. В русском же он впервые выделил слова, имеющие только одну числовую форму, — «ходьба», «сани» и другие и существительные общего рода, типа «староста».

В 1831 году учёный издал две учебные грамматики русского языка: краткую и полную. В ту пору в школах преподавали философскую грамматику Греча, построенную по образцу немецких и французских систем. Востоковская же не подгоняла живой язык под иноземные схемы, а была сборником правил, основанных на анализе произведений русской литературы второй половины XVIII — первой четверти XIX века.

Что роднит Александра Христофоровича с объектом номер один его научных изысканий Остромировым Евангелием? Пожалуй, то, что эту личность и эту книгу не с кем и не с чем сравнивать. И пусть Остромирово Евангелие уже не древнейший русский манускрипт: таковым сегодня считается найденный 13 лет назад Новгородский кодекс, несколько покрытых воском липовых дощечек, которые датируют 1036 годом. Именно Остромирово Евангелие даёт старт тысячелетней традиции книгописательского искусства на Руси, являясь непревзойдённо мощным образцом этого искусства, его высочайшей, заоблачной вершиной.

А Востоков, скромный, деликатный, непритязательный в быту человек, был первооткрывателем и покорителем этих сверкающих горных пиков из иного историко-культурного измерения.

Очень точно сказал о нём русский лингвист и этнограф Измаил Срезневский: «В то время, когда и на западе Европы ещё не чуялось свежее дыхание нового исторического направления филологии и языкознания, Востоков сделал ряд открытий, которые должны были изменить понятие о славянском языке, дотоле господствовавшее. И вместе с тем угаданы отличительные признаки постепенных видоизменений славянских наречий при их переходе от строя древнего к новому. Этим взглядом на судьбы славянского языка, сошедшимся с открытиями западноевропейских филологов, Востоков положил прочное основание славянской филологии».

Все новости