Воспитание по редактору Ступко

Семью Андрея Григорьевича Ступко – редактора «Восточки» шестидесятых годов прошлого века – никак невозможно отнести к «иванам, не помнящим родства». Здесь бережно хранят всё, что касается прошлых поколений большого семейства. Мы с Ириной, дочкой нашего бывшего редактора, пьём чай у неё дома из большущих кружек, на которых выгравированы имена её родителей. Мне досталась кружка Андрея Григорьевича, Ирине – мамина. Этот подарок земляка и друга старших Ступко – напоминание об одном из важных периодов жизни семейства: хайтинском. 

– Мы с ребятами, – так Ирина Андреевна называет своих племянников и внуков, – давно собираемся съездить в Мишелёвку Усольского района, где прошли детство и молодость моих родителей. 

Сама она о хайтинском периоде знает из рассказов отца. В Усольском районе семья оказалась благодаря деду Григорию Давыдовичу. Гончарное производство тот освоил ещё на родине – для Полтавщины этот промысел был традиционным. Но Грицко, постигший грамоту и усвоивший многие науки благодаря своему упорству и капельке везения (на одарённого хлопца обратила внимание помещица и приняла участие в его судьбе), ничего не делал вполсилы. Скоро слава о мастере пошла так далеко, что Григорий Давыдович оказался в Сибири – его пригласили основать там керамическое производство и школу для обучения нужному ремеслу местных недорослей. Так и получилось, что младший сын украинского гончара Андрей Ступко родился в Боготоле Красноярского края. В 1914 году, после выставки фарфора в Санкт-Петербурге, где новоиспечённый сибиряк был отмечен за свои изделия солидными призами, семья собиралась выехать в Германию. Педантичный и целеустремлённый дед не только сам изучал немецкий язык, географию, историю и экономику страны, где ему предстояло блеснуть своим искусством, но и супругу, великолепную хозяйку, заставил забыть на время о борщах да галушках и осваивать рецепты немецкой кухни и правила заморского этикета.

Немецким гостеприимством не позволила воспользоваться первая мировая. Пришлось ехать не в гости к германцу, а на войну с ним. Вернувшись с фронта, Григорий Давыдович увёз жену, дочь и новорождённого сына Андрея ещё дальше на восток – в Прибайкалье. На хайтинском заводе дед Ирины отвечал за качество фарфора. Для этого создал в Мишелёвке лабораторию и школу, в которой готовил мастеров. Именно здесь нашёл своё призвание в журналистике будущий редактор «Восточки». Правда, не сразу. Окончив фабзавуч, Андрей Ступко получил свою первую специальность – плавильщика. Ему приходилось закатывать в печь на обжиг тележки с будущими изделиями. Это был самый тяжёлый участок на производстве, но задержался на нём грамотный парень ненадолго. Партийная организация поручила ему издавать многотиражную газету. «Легче было простоять смену возле печи, раскалённой до 1300 градусов, чем подготовить первый номер газеты. Не было ведь ни опыта, ни знаний», – вспоминал позднее Андрей Григорьевич.

Так он и ступил на журналистскую тропу, с которой уже никогда не сворачивал. Менялись только адреса рай-онных газет, в которых работал Андрей Ступко, да занимаемые им должности: от литсотрудника до редактора. Названия же районок лишь слегка варьировались, отражая идеологию печатного органа: в Усолье-Сибирском это был «Ленинский путь», в Слюдянке – «Ленинское знамя», в Нижнеудинске – «Путь Ильича», в Тулуне – «Знамя Ленина». Пока Андрей Ступко не осел окончательно в областном центре, возглавив главную газету региона – «Восточно-Сибирскую правду».

Но сначала была Великая Отечественная война. Редактор нижнеудинской районной газеты не дождался призыва – оказался не годен к строевой службе по состоянию здоровья. Воевать он отправился добровольцем. Окончил ускоренные 6-месячные курсы зенитчиков и в звании младшего лейтенанта был направлен в войска ПВО – нести боевую службу по охране воздушных рубежей взятого во вражеское кольцо Ленинграда. Ирина показывает мне скромный значок «Ветеран ПВО Ленинграда». Вспоминает, что этим памятным знаком отец особенно дорожил: «Всегда носил его на пиджаке вместе с «пёрышком» Союза журналистов СССР». Андрей Григорьевич говорил, что служба в зенитных войсках стала для него, как для газетчика, отличной школой – научила оперативности. «Журналисту всегда чуть-чуть не хватает времени для сдачи срочного материала в набор, – объяснял он. – А в те годы, когда приходилось отгонять от Ленинграда фашистских стервятников, мы научились через 25 секунд после тревоги открывать заградительный огонь».

После демобилизации в 1946 году Андрей Ступко вернулся в журналистику, ставшую делом всей его жизни. Прежде чем перейти на новый уровень – возглавить областную газету, орган обкома КПСС и областного Совета народных депутатов, – Андрей Григорьевич окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. До этого у него был лишь один документ об образовании: удостоверение фабрики «Сибфарфор», выданное в мае 1933 года. Этот пожелтевший листок тоже, естественно, хранится в семье. В нём выцветшими буквами удостоверяется, что «тов. Ступко полностью сдал основные нормы и требования технического минимума знаний для рабочего дежурных тоннельных печей. Присвоена специальность «горновой».

Учёба в Москве оставила много воспоминаний в семье – она пришлась на время больших перемен в стране. Чтобы быстрее получить диплом о высшем образовании, Андрей Григорьевич перевёлся с заочного обучения на очное. Он жил в столице, когда пришла весть о смерти вождя всех времён и народов. «Папа рассказывал, как стоял в почётном карауле у гроба Сталина. В Москве была тогда очень тревожная обстановка, в город вошли танки. Все ждали, кто встанет у руля партии и государства», – говорит Ирина.  

Работа в «Восточке» пришлась на годы хрущёвской оттепели. Это было время легендарных сибирских строек: рождался первенец Ангарского каскада – Иркутская ГЭС; сооружался первый в районе вечной мерзлоты Мамаканский гидроузел; в Братске, у Падунских порогов, возводился промышленный гигант, а в Черемхове вскрывались мощные пласты недавно открытого Азейского месторождения угля. Ирина показывает фотографии, сделанные фотокорреспондентом «Восточки» Василием Лысенко. На них запечатлены приезды первых лиц партии и государства в регион, где происходили грандиозные события, означавшие яркие вехи в развитии советской империи. Эти фотографии Андрей Григорьевич хранил в семейном альбоме – как память о пережитом, свидетельство своей причастности к событиям исторического значения. Они и сегодня хранятся там же, рядом с карточками родных Андрея Григорьевича и его коллег – востсибправдовцев.

Об атмосфере в редакции тех лет дети и внуки бывшего редактора «Восточки» знают не только понаслышке. Андрей Григорьевич оставил своим наследникам две рукописи – о своём детстве и об иркутских литераторах, которые были либо вхожи в редакцию, либо состояли её штатными сотрудниками. Именно в «Восточке» и не без участия Андрея Ступко родился популярный писатель 1970-х Владимир Козловский, автор романа «Верность». Редактор стал первым читателем и критиком романа о войне бывшего лётчика партизанских тылов, который до прихода в газету в качестве сотрудника сельхозотдела не умел написать даже маленькой заметки. «Козловский подарил мне свой первый роман и искренне благодарил за моральную поддержку и советы, которые я ему дал», – вспоминал Андрей Ступко.

Но особенно ярко его талант руководителя творческого коллектива, наставника молодых, умеющего распознать недюжинные способности сотрудника и помочь им раскрыться, проявился в отношениях с «юриславиками». Так в редакции окрестили молодую поросль – выпускников нескольких университетов, прибывших по распределению одновременно из разных вузов: Юрий Полухин приехал из Москвы, Юрий Самсонов окончил Иркутский университет, Вячеслав Шугаев, как и его друг Юрий Скоп, – Свердловский. Все они позднее ушли из журналистики, ступив на писательскую стезю, но становление их личностей и расцвет талантов проходили на глазах и при участии редактора «Восточки» Андрея Ступко. «В то время наша стратегия состояла в том, чтобы влить в коллектив «свежую кровь» – времена менялись, газета приобретала иной вид и по форме, и по содержанию, – вспоминал сам Андрей Григорьевич. – Как редактор я всячески старался поощрять молодых. Наиболее ударные выигрышные темы поручались «зелёным» журналистам, они обслуживали наиболее «горячие» точки. На этой почве меня даже обвиняли, что держу безусых журналистов на белых хлебах, затирая ветеранов».

Однако цель, которую ставил редактор, того стоила – изменить имидж периодического издания с помощью юнцов, представителей нового поколения. Их, правда, ещё предстояло воспитать настоящими журналистами. «Юриславики» пока брали по верхушкам, не умея проникать в самую суть явления, зато внесли в газету свежесть языка, необычные подходы к темам, постепенно вытесняя газетные штампы», – писал Андрей Григорьевич. «Сколько крови из папы выпила эта молодая поросль!» – смеётся Ирина, в детстве часто слышавшая рассказы отца о «бурсаках». Так называл редактор неразлучных друзей Юру Скопа и Славу Шугаева, которые относились к своему шефу очень сердечно, несмотря на все его «строгости». Именно «анархист» Скоп первым поздравил наставника с высокой наградой – орденом Трудового Красного Знамени: явился домой к Ступко с бутылкой шампанского и телетайпной лентой ТАСС, по которой поступило сообщение об Указе Президиума Верховного Совета СССР. 

«В характере отца очень хорошо совмещались демократизм и обязательность, основательность», – говорит Ирина. А ещё, по её словам, Андрей Григорьевич при его большой должности был необычайно скромен. «В 1950-х, когда я родилась, папа был уже редактором «Восточки», и семья переехала из старого деревянного дома в «большую» 2-комнатную квартиру на улице Российской. Папа никогда ничего не просил для себя, и в обкоме, распределяя жильё, даже не знали, что у него четверо детей и старики-родители. А человек он был уважаемый и известный, особенно в среде творческой интеллигенции. По улице Карла Маркса в те годы семьями гуляли, с папой здоровались с почтением, передавали привет супруге, – делится Ирина впечатлениями своего детства. – «Восточка» в те годы звучала. Кто бы ни приезжал в город из знаменитостей – редакцию не миновал».

Да и семья редактора всегда славилась хлебосольством. Кто только не бывал на даче Ступко в «Ангарских хуторах»! Уйдя на пенсию, Андрей Григорьевич, страстно любивший рыбную ловлю, жил там с июня по октябрь.

– Ютилась семья в домике, больше похожем на сарай, но радовалась всему. Мы, дети, приезжали «на Хутора» из города с друзьями, журналисты «Восточки» присоединялись к папе на рыбалке. У него был свой распорядок дня: каждое утро в 6 утра отец отправлялся на заветное местечко рыбачить. Мы ещё спим, туман, ветра нет, а он лодочку оттолкнёт… – в голосе Ирины чувствуется ностальгия. – Когда туман рассеется, по воде пойдёт лёгкая рябь – папа возвращается. Пироги, свежая уха, копчёная рыба – этого добра было вдоволь для всех гостей. Когда папы не стало, я всегда на его месте рыбачила, никто его не занимал. Червячка, бывало, насадишь, тишина вокруг... Счастье-то какое! Мама, когда на дачу приезжала, говорила: «Господи, неужели это всё мне!» На рыбалку в те места часто приезжали высокопоставленные лица: космонавты, знаменитые актёры, Фидель Кастро, Броз Тито, другие государственные деятели – наши и зарубежные. Отец обычно участвовал «в мероприятиях по приёму дорогих гостей». Позднее «на Хутора» приезжали Ельцин с Колем – это когда папы уже не стало. Вот только к ним у меня «претензия», – хохочет Ирина. – Заняли наше местечко! Я, конечно, спорить не стала, пошла в лес – черники набрать. Так из-под каждого куста раздаётся: «Пошла женщина с бидоном».

Кстати, Ирина Ступко в рыбной ловле действительно ас – довольно долго она выпускала на «АИСТе» рыбацкую программу. Увлечение Андрея Григорьевича переняли все его дети. У Володи, старшего брата Ирины, сохранился, например, рассказ «Моя первая рыбалка», где он с восторгом описывает, как мальчишкой в компании с отцом и его друзьями – журналистом «Восточки» Виктором Николаевичем Рязанцевым и редакционным водителем Владимиром Ильичом Ивановым – удили рыбу, а потом варили на костре настоящую уху.

Семья, друзья, работа – для Андрея Ступко всё это было единым, неразрывным.

– Мы делали домашнюю стенгазету, – вспоминает Ирина и опять заразительно смеётся. – На праздники, дни рождения съезжалась вся огромная семья. Мы с Володей, младшие дети, жили в Иркутске. К нам присоединялись старшие – Люся и Гена, привозили своих домочадцев в родительское гнездо из Ангарска и Братска. Самый маленький внук назначался редактором стенгазеты, вместо подписи он рисовал какую-нибудь козявку. В ход шли старые обои, листы ватмана. Творили все. Мама на кухне пироги, бывало, стряпает и хохочет. Это она стихи сочиняет. Там, помнится, было что-то вроде: «Я ведь только шея, но вертеть умею». Как-то в день рождения (он у нас с папой в один день) сделали мы домашнюю газету. Где, думаем, повесить, чтобы папа, как проснётся, сразу увидел? Повесили в туалете. Потом смотрим, он там оставил свою ремарку: «Этой вашей газете место разве что в клозете». И расписался. У папы было замечательное чувство юмора. Он умел поддержать компанию, играл на гитаре, балалайке, мандолине. Он вообще умел всё.

На пенсию Андрей Григорьевич ушёл в 1964 году. «Восточка» подарила ему по этому случаю холодильник «Мир» – по тем временам вещь была редкая. Ирина помнит, как его тащили по лестнице сотрудники редакции. Будучи «на заслуженном отдыхе», Ступко читал лекции на факультете общественных профессий при институте иностранных языков и подрабатывал обозревателем на иркутском радио. Обзоры областных газет шли в те годы каждое утро. Андрей Григорьевич приносил домой свежие оттиски «Восточки» и «Молодёжки», а потом, как всегда у Ступко, к работе подключалась вся дружная семья. «Папа диктовал, мама печатала на машинке, а я или мой брат Вовка относили обзор на радио. Потом и внуки прошли через это – учились печатать на машинке одним пальчиком. Мы все пошли по папиным стопам – работали в основном на ниве просвещения: Люся была учительницей в школе и журналистом, Володя – профессиональный спортсмен – тренировал ребятишек, даже технарь Гена после БЛПК преподавал в училище», – говорит Ирина.

Передо мной на большом столе разложены альбомы с фотографиями, рукописи Андрея Ступко, семейный сборник «Лебединая песня», в который вошли лучшие произведения из домашних стенгазет («Их, стыдно признаться, не уберегли – изодрала кошка», – вздыхает Ирина). В отдельных коробочках лежат все документы Андрея Григорьевича – от брачного свидетельства до книжки пенсионера союзного значения, его награды – от значка «Почётный строитель Братска» до ордена Трудового Красного Знамени. Так же бережно хранятся в семье записные книжки офицера-зенитчика с боевыми расчётами и конспекты по истории партии слушателя Высшей партийной школы. Моя собеседница уверена: все поколения Ступко обязаны знать историю собственного рода, а коллеги отца из «Восточки» – его второй семьи – не должны забывать вклада своего бывшего редактора в историю газеты.

Все новости