Стрелецкие Васильевы. Правнук Иосифа жил в Липецке

Всё-таки удивительная вещь – поиск. Он напоминает долгую и совершенно непредсказуемую дорогу. За любым поворотом может ждать новое открытие. Вдруг выяснилось, что правнук парижского батюшки Андрей Левицкий жил в Липецке.


Удивительные открытия Ирины Брезгиной


Об этом сообщила Ирина Брезгина из Санкт-Петербурга. С самого начала проекта «Стрелецкие Васильевы» мы ведём с ней активную переписку. Кстати, ей, как и мне, в ходе поиска удивляться приходилось не однажды. Первый раз это было, когда она получила мои письма и статьи в электронном виде. (Их переправила её сестра Оксана Кириллова, самым непредсказуемым образом явившаяся из недр Интернета).


«Потрясающе! – писала Ирина. – Что значит «стучащемуся откроется!» Нам досталось такое мощное наследие (неожиданно для нас) – хочется соответствовать! Хочется восстановить родовую память, вернуть предкам сторицей – найти всё, что возможно. Я считаю, что мы (дети-внуки-правнуки Васильевых-Левицких) на несколько поколений вперёд отмолены нашими батюшками. Это очень многие понимают. – Вы не представляете, с какими интересными людьми мы столкнулись во время поисков. Рады, что и вас обрели».


Второй раз Ирина Брезгина удивилась, когда получила по почте экземпляры нашего издания: «Огромное спасибо за журналы. Огромное! С таким удовольствием посмотрела и почитала не только материалы о Васильевых, но и другие статьи. Удивлена, и весьма приятно удивлена. Хорошая полиграфия, приятно держать в руках. Небольшое количество рекламы – не мешает смотреть и не раздражает. И самое приятное – почти нет официоза и замордовавшей политики. Просто люди-человеки и жизнь».


Третьему удивлению Ирина обязана своей дочери. Екатерина Брезгина будучи десятиклассницей написала сочинение о своём прадеде. Отбирая для нас материалы из семейного архива, её мама вдруг обнаружила, что письма с фронта он писал не куда-нибудь, а в Липецк.


«Мы раньше на этот факт не обращали внимания. Но сейчас, в рамках нашего знакомства и совместного поиска, он поражает. Семья деда до войны жила в вашем городе. Письма он адресовал на липецкий Госбанк (который был эвакуирован в Атбасар). И вернулся с фронта в маленький домик над рекой Воронеж. Думаю, что дед мог знать и про Стрелец. Недавно мы получили информацию из Флоренции. Галина Сергеевна Дозмарова-Харкевич, приёмная дочь внучки Надежды Иосифовны и Владимира Ивановича Левицких скопировала для нас письма деда и его мамы, Зинаиды Левицкой, к родственникам в Италию. Оказывается, в С.-Петербурге они поддерживали очень тесные отношения с дочерьми Иосифа Васильева. Поэтому наверняка знали и о малой родине парижского батюшки. Но о своей родословной дед не распространялся. Были на то основания. Впервые его арестовали (якобы за участие в меньшевистской организации) в апреле 1925 года, а в июне отправили в политический изолятор Верхнеуральска. В 1930-м дед был сослан в Казахстан. Перед войной семья жила уже в Липецке. Но и после Победы, после заслуженных боевых наград органы госбезопасности не оставили в покое нашего героического деда. Не раз ему приходилось в 24 часа менять место жительства. Так что не до сантиментов тогда было. Распространяться о своих корнях, зарытых в Стрельце, обнаруживать свою связь со священнослужителями – значит подвергнуть себя и близких большой опасности.


Но то, что дед очень хорошо знал историю своего рода, сомневаться не приходится. И кажется очень символичным, что в нашем общем поиске протянулась такая тонкая, но очень прочная нить: Давос – Флоренция – Санкт-Петербург – Лыткарино – Коломна – Липецк – Стрелец…»




Письма с фронта


Нас в свою очередь тоже удивил новый поворот на трудной дороге поиска представителей рода стрелецких Васильевых. Липецк возник в нём совершенно неожиданным образом. И мы решили подробнее рассказать о бывшем его жителе Андрее Ивановиче Левицком. Вот что написала о нём в своём школьном сочинении в 2000 году Екатерина Брезгина.


«Я перебираю старые открытки, рассматриваю их, перевернув, читаю.


Пускай с годами стынущая кровь


В наследнике твоём пылает вновь…


Есть у людей различные пристрастья,


Но каждому милее всё одно.


А у меня – особенное счастье,


В нём остальное всё заключено.


Твоя любовь, мой друг, дороже клада…»


Это строки из сонетов Шекспира. А дальше… «Моя любимая! Сейчас был дан приказ о взятии города Дрездена. Думаю, это последний такой приказ, а там – полная победа, возвращение домой! В знак этого посылаю тебе вид старинного дома в Дрездене – торговой палаты. Но мне всех красивых домов в самых лучших городах дороже и милее маленький дом в Липецке, где живут мои родные… Целую тебя крепко, твой Андрюша. 8.V.1945».


Мелкий бисер строчек, чернила ещё хорошо сохранились на открытках с изображением старинных литовских, польских и немецких городов. В углу штамп: «Просмотрено военной цензурой».


Это открытки с фронта моего прадедушки Андрея. Я его не застала в живых. Он умер за десять лет до моего рождения. Но, наверное, строки из сонетов Шекспира, переписанные дедушкой для своих детей, сейчас уже относятся и ко мне. Я – его наследница, мне интересны мои корни, поэтому я разбираю эти письма с фронта, смотрю на его военную фотографию и хочу узнать, каким он был, мой прадед.


Андрей Иванович Левицкий родился 22 мая 1902 года в швейцарском городе Давосе. Там в лечебнице в это время умирал его отец от чахотки. Весь род Левицких происходил из священников.


Прадедушка получил хорошее образование. Владел несколькими иностранными языками: английским, немецким, французским, итальянским... В 1941 году его призвали на Волховский фронт в качестве переводчика. Был он совершенно не военным человеком.


В семье помнят рассказ о том, как прадедушка выходил из сражения под Брянском. Все командиры убиты, он оказался самым старшим по званию. Нужно было построить солдат, и он «скомандавал»: «Товарищи, повернитесь, пожалуйста, налево». Все засмеялись. Деликатность его всегда была удивительной. Мама рассказывала, что он всегда здоровался с детьми в детском садике, мимо которого проходил каждый день.


У него самого было трое детей: сын Владимир, дочь Людмила и младшая, Надежда (моя бабушка). Каждому он писал отдельное письмо с фронта:


«Надюша, я тебе «посылаю» наш замок, стоящий под городом: он чуть виден из-за деревьев. В этом замке мы нашли комнату птиц. Да-да! Именно комнату птиц, в ней живут самые разные птицы. Мы их кормим и поим. Здесь жёлтенькие канарейки, какие-то красненькие с синим «свистуны», попугайчики белые, зелёные, ярко-красные. И в саду – в парке – живут дикие козочки. Их никто не тронул, даром, что война, они ласковые. Ну, дочка, целую крепко, твой папа».


Бабушка Надя рассказывала, что они очень радовались письмам и носили их в школу читать вслух перед классом. Так в то время все делали.


В прадедушкиных письмах война не выглядит страшной и жестокой. В моём представлении – это смерть, кровь, жестокая гибель молодых. Это большая беда для всех… А в его письмах – птички, белочки, козочки, на которых не поднимается рука человека, старинные замки, крепости, памятники. Может быть, обо всём страшном, что происходило на войне, нельзя было писать? Наверное, поэтому на некоторых прадедушкиных открытках зачёркнуто место отправления. Но я думаю, что просто по природе своей он был гуманистом, человеком, видящим и чувствующим красоту, необыкновенно любознательным. В его открытках много исторических сведений, коротеньких историй о том, где был, что видел. И в конце каждого письма строчка – тоска о доме, где живут его любимые и дорогие, о красоте родных просторов, по которым изболелась душа, о любви к жене.


«Тонечка моя! Посылаю тебе вид капеллы. Ей – 500 лет. Никто тут ничего не разграбил, и я всё «облазил и осмотрел». Больно чувствовать твоё отсутствие, с какой бы радостью делился я каждой мыслью, каждым наблюдением с тобой, моя родная. Но пусть много километров и три с лишним года разделили нас – мы разделены, но неразлучны. Такая надпись помещена тут на одной семейной картине: «Divisi, sed uniti». Так и мы. До свидания, родная, целую!»


Закончил прадедушка войну в Калининграде (Кёнигсберге) 24 января 1946 года. Он был очень хорошим переводчиком, поэтому его не отпустили в отпуск даже после двух ранений. Он был награждён орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы» и «За победу над Германией». Вся семья соединилась и жила в подмосковном городе Лыткарино. На каждый День Победы прадедушка ездил в Москву в сквер перед Большим театром на встречу с однополчанами. С каждым годом их оставалось всё меньше и меньше, а где-то году в 1973 он не встретил никого и больше на встречи не ездил. Картонка, с которой он стоял в сквере (на ней был написан номер войсковой части и название фронта) ещё долго стояла за шкафом в комнате.


Мой прадедушка оставил о себе хорошую память и доброе наследство: троих детей, шестерых внуков, восемь правнуков».




Живая память


И каждый из них знает о своих знаменитых далёких предках: и о основателях русских соборов в Париже и Флоренции, и о деликатном Андрее Ивановиче Левицком. Вот что написала нам о нём Ирина Брезгина.


«Дед наш был замечательным человеком. Умный, интеллигентный, ужасно сентиментальный и наивный. Мы его хорошо помним. Я училась на первом курсе института, когда он умер. Спрашивали мало – вот что плохо. Бабушка значительно больше о себе рассказывала. Но он и сам немного говорил о детстве. Из-за того, что семья часто переезжала с места на место, часть фотографий деда, письма к нему родных не сохранились. Думаем, что-то было сознательно уничтожено. Но в общем-то о деде у нас сейчас много информации: мама наша активно вспоминала, из архивов запрашивали дела, альбом с фотографиями нашли во Флоренции, письма с фронта сохранились. Фамилия Левицких продолжается. Старший сын деда, Владимир Левицкий, его сын (наш двоюродный брат) Борис, у Бориса сын – Стас Левицкий, у Стаса тоже есть сын. Они все в Москве».


А вот что пишет о своём замечательном деде Оксана Кириллова из Екатеринбурга. «Всё-таки Интернет – великая вещь! Он помог разрешить вопрос о месте учёбы нашего деда. Мы с сестрой долго гадали, где он учился. Просмотрели списки выпускников всех возможных гимназий в Питере – ничего нет. И вот однажды я совершенно случайно нашла упоминание о воспитаннике Андрее Левицком в разделе сайта genrogge.ru, посвященном Императорскому училищу правоведения. Хотелось верить, что это наш дед, но существовала одна закавыка – для поступления в это училище нужно было быть дворянином не менее чем в третьем поколении. А наш дед – из семьи священников. Сестра твердила: «Это он!» А я всё искала доказательства. И они нашлись! В ящике письменного стола Надежды Осиповны Васильевой-Левицкой во Флоренции. Так вот, причисление в 1913 году Владимира Ивановича Левицкого к потомственному дворянству позволило его внуку поступить в «престижное» училище. Правда, в связи с революционными событиями окончить его не удалось. После октябрьского переворота Андрей Левицкий работал воспитателем в детском доме и учился в Педагогическом институте им. Герцена.


…По-хорошему нам бы всем сегодня собраться у его могилы, поклониться и устроить большие торжества. Читать его рукописи, делиться воспоминаниями, рассматривать фотографии, слушать его любимую музыку... Но все мы, потомки, разбрелись по белу свету, все заняты своими важными делами, работой. Хорошо, что есть Интернет, в котором можно общаться с людьми за тысячи километров. Уже не в первый раз пытаюсь написать биографию деда, но всё время отвлекаюсь на собственные воспоминания и впечатления.


Однажды он возил нас с сестрой в Москву, показать Зарядье. Зашли в типографию МГУ, забрали только что напечатанный, пахнущий краской сборник статей по ономастике (раздел языковедения, изучающий имена собственные: названия людей, животных, стран, рек и так далее). В нём была и статья деда о топонимике Лыткарино. Он тогда встретился с довольно молодой и интересной женщиной, с которой обменялся «собственными сочинениями». Я помню её книжечку – тоненькая, в зелёной обложке, на которой чёрными буквами написано: «Как вас зовут? Где вы живёте?» А. Суперанская. Я долго пользовалась этой книжкой, учась в школе, а потом и в институте. Интересно, помнит ли Александра Васильевна моего деда?


Ещё один случай мне рассказала мама. После войны дед вернулся в Липецк, на работу в Госбанк, откуда его перевели в Астрахань, в финансовую организацию. В этом городе вроде всё было хорошо: семья получила казённую квартиру, дети учились в школе. Но госбезопасность не дремлет! Каким-то образом сотрудник органов обнаружил, что дед, вступая на фронте в партию, утаил факт своей судимости. В банке срочно созвали собрание и его исключили из партии, уволили с работы, предписали в 24 часа покинуть служебную квартиру. Бабушка забрала дочерей и уехала в подмосковную Малаховку, к сестре. А сыну до окончания школы оставалась пара месяцев. Дед остался с ним в Астрахани, их приютила семья одноклассника дяди Володи. Кто эти добрые и бесстрашные люди? Может, кто-то знает о них? О событиях в Астрахани я знаю только от мамы, в архивах никаких документов об этом не сохранилось (по крайней мере, на все мои запросы поступил отказ).


Я не помню деда стариком. Мне кажется, он им и не был. Это был высокий худощавый пожилой мужчина, с бритой наголо головой, при ходьбе немного подволакивающий ногу (последствие инсульта). Замечательными были его глаза, излучавшие мудрость и доброту. Интересно, что независимо друг от друга мы, дедовы дети и внуки, решили, что он очень похож на Дмитрия Сергеевича Лихачева – не столько внешне, сколько манерами, внутренней интеллигентностью, которую словами-то и не объяснить. Никогда мы не слышали от него не только грубого слова, но и просто повышенной интонации.


Переживший тюрьму, ссылку, войну, наш дед, тем не менее, был совсем не приспособлен к быту. Как-то он рассказывал, как решил жене сделать сюрприз и приготовить борщ. Взял поваренную книгу и выполнил все, что было там написано, даже взвешивал на весах все ингредиенты. Но по рассеянности забыл налить в кастрюлю воды – борщ не удался! Хотя всё другое, за что брался дед, он выполнял с необычайной скрупулёзностью: взвешивал ли химикаты для проявки и печати фотографий, изучал ли новый для него язык (знал 7 европейских языков, итальянский был ему почти родным), собирал ли материалы по истории Лыткарино.


Мама рассказывала, как во время экзамена по культуре эпохи Возрождения преподавательницу пригласили к телефону и она предложила студентке Наде Левицкой пока прочитать письмо из дома. Мама открыла конверт и начала читать письмо от отца, который вдохновился известием о том, что дочь изучает любимое им Возрождение и на нескольких листах убористым почерком дал подробную характеристику этого периода. Мама, конечно, была готова к экзамену, но дедово письмо сделало её ответ просто блестящим.


Сейчас мы с сестрой пытаемся создать более полную картину жизни нашего деда. Он заслуживает того, чтобы о нём знали не только мы. Мы помним тебя, дед. Мы любим тебя».


В июле Ирина была у своей мамы в Коломне. Вместе они посетили краеведческий музей в Лыткарино, одним из создателей которого был Андрей Иванович Левицкий.


А мы продолжаем поиск материалов о других представителях славного рода Васильевых из Стрельца.

Все новости