Здесь нет списков агентур

Узнать, кто твои предки, прикоснуться к своим корням, составить генеалогическое дерево - сегодня это модно. Вдруг повезет, и накопаешь дворянские корни. Нижегородцы с каждым днем проявляют все больший интерес к архивным документам. Специалисты к этому занятию относятся, мягко говоря, с долей скептицизма. Как показывает практика, в большинстве случаев такие поиски заканчиваются легким разочарованием и родословной типа «Иван родил Павла…», за которую приходится выкладывать приличную сумму денег, если ее составлял специалист. Но кому-то везет больше и удается найти что-то интересное. Вот только после этих находок по читальному залу нижегородского архива иногда расползается запах корвалола.

Родословная из госфондов

Всех посетителей нижегородских архивов специалисты делят на три категории.

Самая многочисленная группа – до 70% своего рабочего времени архивисты посвящают именно им - это те, кому нужны справки по каким-либо социально-правовым вопросам. Например, о работе. Гражданин трудился на каком-то предприятии, которое сегодня закрыто, а ему нужно подтвердить свой трудовой стаж для начисления пенсии. Нижегородец делает запрос в архив, специалисты готовят ответ и на этом контакт закончен.

Вторая группа – любопытствующие. Те, кому просто интересно узнать, что за документы могут храниться в государственных архивах.

- Для этой категории людей у нас в первую очередь есть сайт - www.archiv.nnov.ru, - говорит руководитель комитета по делам архивов Нижегородской области Борис Пудалов. - С каждым днем посетителей на нем все больше и больше. Порывшись на сайте, в исторических справках, львиная доля интересующихся понимает, что ничего им от нас больше не надо и отпадает.

Остаются те, кто решительно настроен искать информацию о своих предках.

- Эти нижегородцы пребывают в полной уверенности, что найдут о своих родственниках какие-то интересные истории, - продолжает Борис Моисеевич. – Но не забывайте: наш архив – государственный. А государство от своих подданных всегда требовало две вещи: своевременной уплаты налогов и соблюдение законов. Мужчин еще фиксировали как потенциальных военнослужащих. То есть, если ваши близкие (не дай Бог!) кого-то убили или ограбили, то мы сможем познакомить вас с протоколом допроса. А если были законопослушны, то от большинства из них осталась на память лишь черточка между двумя датами: рождения и смерти.

Мне однажды пришлось заниматься историей жизни наркома внутренних дел СССР Генриха Ягоды. Его привезли в Нижний Новгород в восьмимесячном возрасте, и мне хотелось понять, из какого детства родом будущий нарком. После работы с документами у меня было ощущение, что я рос с ним в одном дворе, потому что узнал, в каком углу была у них в доме печка и с кем дружила его сестра. И это потому, что Ягода участвовал в революционном движении, и жандармы фиксировали каждый его шаг. Сохранилась масса документов.

Но по этой же причине почти нет документов о Серафиме Саровском. Преподобный старец сидел, молился, ничего не нарушал. На него никогда не заводили уголовных дел, поэтому упоминания его имени и сохранились лишь в общих списках монастырской братии.

- Борис Моисеевич, но ведь сегодня существует масса фирм, которые готовы создать генеалогическое дерево всем желающим?

- Существует три пути, по которым вы можете пойти, восстанавливая свою родословную. Во-первых, сделать запрос к нам. Если ваши родственники жили на территории Нижегородской губернии, наш специалист будет вами заниматься. Удовольствие это недешевое. И, как показывает практика, в большинстве случаев документы позволят подготовить лишь список имен ваших предков с датами рождения и смерти.

Есть второй путь – вы обращаетесь в частные конторы. Если архивистам вы платите 5-10 тысяч рублей, то там те же цифры, но уже в более конвертируемой валюте. После чего частники приходят к нам, платят по утвержденному прейскуранту, и наши специалисты готовят вам историческую справку.

И есть еще третий путь. Каждый гражданин имеет полное право работать с документами бесплатно в нашем читальном зале. Для этого нужно заранее написать заявление. Сразу скажу, неподготовленному человеку работать в архиве сложно. Чтобы найти необходимый документ, нужно, как минимум, знать историю учреждений и то, как они между собой взаимодействовали.

Мой отец не мог убивать

- Но все-таки были случаи, когда нижегородцы находили действительно ценную и неизвестную им доселе информацию о своих близких?

- Когда-то у нас в читальном зале работала одна женщина: собирала информацию о своем отце и натолкнулась на страшные факты. Помните известное Уренское восстание в 1919 году, которое подняли местные крестьяне. Во главе мятежников тогда стоял беглый офицерик, который держал при себе 16-летнего мальчишку. Так вот ее отец и оказался тем самым мальчишкой…

Мятежники жестоко расправлялись с представителями новой власти - заживо сжигали. Захватили трех комсомольцев из Семенова, над которыми сначала поиздевались, а потом распилили их на части. И этот мальчишка был одним из тех, кто пилил. После разгрома банды в 1920 году его арестовали, по малолетству отправили на исправительные работы, он быстро попал под амнистию и исчез из поля зрения. Прожил долгую жизнь…

Женщина плакала, говорила, что ее отец не мог этого совершить. Наши сотрудники отпаивали ее валидолом. У заведующей читальным залом всегда под рукой успокоительные средства.

И еще мне всегда вспоминается история с Лобачевским. Знаменитый профессор, создатель неевклидовой геометрии, ректор Казанского университета, уроженец Нижнего Новгорода Николай Лобачевский однажды написал в своей автобиографии странную фразу «Я родился в семье Макарьевского уездного землемера». Но ведь, насколько известно, отец ученого Иван Максимович Лобачевский был мелким канцеляристом. Что здесь не так? Благодаря архивным документам исследователь Д.А.Гудков смог с математической точностью доказать, что Николай Лобачевский и оба его брата – действительно дети уездного землемера Сергея Степановича Шебаршина, с которым сожительствовала мать Лобачевского. Он именовался их воспитателем и опекуном. Просто тогда не было разводов, и мать была вынуждена жить с Шебаршиным в гражданском браке. С Лобачевским же она даже не общалась и только для того, чтобы спасти детей от штампа «незаконнорожденные», сблизилась с ним и упросила признать на исповеди в церкви детей своими. Как вы думаете, хотел бы Лобачевский, чтобы документы открыли тогда людям правду о его происхождении? Я думаю, нет. Во всяком случае, когда его сын, много лет спустя во время службы в кавалерийском полку познакомился с какой-то полькой по фамилии Лобачевская, которая пытала его, не родственники ли они, и осмелился поинтересоваться об этом в письме к отцу, получил от того жесткий ответ: «Тебя послали служить, а не с какими-то полячками крутить».

- Борис Моисеевич, ни за что не поверю, что Вы не имеете генеалогического древа.

- Оно у меня есть. Но я создавал его не на основе документов из государственных архивов. Мои родственники еще в XVIII веке начали делать записи о своей семье. И так на протяжении многих поколений. Потом появились фотографии. Благодаря нашему семейному архиву, мы роднимся и с четвероюродными, и с пятиюродными братьями и сестрами. Я считаю, что нужно создавать свое генеалогическое дерево. Но делать это надо с того момента, где вы сейчас находитесь – в смысле родственных связей.

Стрелять на поражение

- Но если вернуться все-таки к временам минувшим. Вы сказали, что гораздо больше мы можем узнать о человеке, если он хоть раз преступил закон. Но ведь во времена репрессий даже самым законопослушным гражданам пришлось давать показания.

- А вы твердо уверены, что хотите знать, что говорили ваши родственники на допросах? В своей жизни я не раз видел, как уважаемые люди внезапно прекращали всякое общение, вплоть до того, что даже не здоровались. И потом выяснялось, что один из них позволил дать слишком откровенные показания на своего друга. И тот об этом узнавал… Когда я изучаю протоколы допросов тех лет, то отдаю себе отчет, что нельзя верить всему, что в них написано. Обычно протокол фиксирует время начала допроса и его окончание. И я знаю, что следователи за это время менялись, а допрашиваемые оставались те же. Их даже не надо было бить. Несколько суток без сна, и они «ломались»…

На мой взгляд, документы времен репрессий вообще не должны служить темами для журналистских материалов. Когда-то был неплохой обычай: наши работники давали клятву молодого архивиста - что-то типа клятвы Гиппократа. В ней мы обещали, что полученные нами в архивных документах знания никогда не будут использованы во вред людям. А ведь для журналиста как раз важно выносить все на свет.

- Документы времен репрессий сейчас хранятся у вас уже не под грифом «секретно»?

- Сразу скажу, что «золота партии» в наших архивах нет. Никаких списков агентур – тоже. Документы, содержащие государственную тайну, хранятся в соответствующих ведомствах: ФСБ, в правоохранительных органах, МИДе и так далее. Каждое ведомство имеет право хранить их у себя на месте 75 лет.

Естественно, что спустя годы что-то попадает к нам. Есть такое высказывание французского историка: «Революция взламывает сейфы учреждений и банков». В 1919 году архив очень быстро пополнялся документами времен царской России, в 1991 году к нам хлынул поток архивов КПСС. Мы принимали их в авральном режиме.

- Но ведь что-то секретное есть и у вас?

- Здесь нужно сразу оговорить очень важный момент: архивисты сами никогда не засекречивают и не рассекречивают документы. Мы только хранители. Владелец документов – государство. Архивисты имеют право подготовить предложение, что на наш взгляд в фондах есть такие документы, которые либо засекречены необоснованно, либо истекли все сроки, и документы не представляют секретности.

Например, недавно просили рассекретить бумаги, связанные со строительством самолетов МиГ-23. Уже нет необходимости держать это в тайне. Но эта информация была бы интересна специалистам, которые занимаются историей военной техники или оборонной промышленности.

Происходит плановое рассекречивание документов, связанных со строительством подводных лодок, военных аэродромов. Остаются засекреченными некоторые бумаги, касающиеся химического производства.

- Были случаи, когда кто-то пытался проникнуть незаконно в нижегородские архивы?

- Все здания госархивов отнесены к особо охраняемым. Если случится прецедент, бойцы ОМОНа подлетают уже через считанные минуты и имеют право стрелять на поражение.

Однажды какой-то бомж искал место, где бы ему распить бутылку и нарушил периметр со стороны автовокзала (Центральный архив Нижегородской области находится на улице Студенческой, 15 – Авт.). Мне кажется, собаки не порвали его только потому, что от него плохо пахло.

Все новости