Юрий Кондратюк. Удивительная судьба «милого фантаста»

В 1970 году легендарный американский астронавт Нил Армстронг приехал в Новосибирск только для того, чтобы взять горсть земли у дома Советская, 24. Здесь жил и работал Александр Шаргей, известный всему миру как Юрий Кондратюк, гений космонавтики, при жизни неоцененный соотечественниками. Об истории имени, великом таланте и изобретениях, врагах и любимых женщинах одного из самых известных людей в истории Новосибирска мы говорим накануне 50-летия российской космонавтики.

Кондратюк известен главным образом своей книгой «Завоевание межпланетных пространств», изданной в Новосибирске в 1929 году, там были впервые представлены расчёты той самой «лунной трассы», по которой американцы смогли совершить полет на Луну.

В ней Кондратюк доказывал, что только многоступенчатая ракета может вырваться за пределы земного тяготения, описал внеземную станцию и как готовить человека к полету в космос. Не забывал он и о Земле – построил без единого гвоздя элеватор – зернохранилище на 10 тысяч тонн. Тем не менее, он неофициально считался до 1970 года врагом народа – о нем попросту предпочитали не говорить.

От Шлиппенбаха к Кондратюку

Кондратюк тщательно скрывал свое прошлое, которое стало известно только в 1977 году в ходе экспертизы при комиссии под руководством академика Писарева. До этого никто не знал, что настоящий Юрий Кондратюк умер в 1921 году, а его имя взял Александр Шаргей…Родился он не в Луцке, как много лет указывал в биографиях, а в Полтаве. Шаргей боялся, что «раскопают» и девичью фамилию матери – Людмилы Шлиппенбах.

Происхождение этой фамилии уходит в историю России времен Петра Первого, одержавшего победу под Полтавой над армией шведского короля Карла XII – даже в знаменитой поэме Пушкина упомянут барон Шлиппенбах, оставшийся после пленения в России. Отец Людмилы Львовны был уже русским дворянином, его потомки до сих пор «рассеяны» по России. Выйдя замуж за еврея Игнатия Шаргея (фамилия с арамейского языка символично обозначает «светоч»), Людмила приняла его фамилию, которой, к сожалению, не суждено было стать широко известной.

В детстве будущий светоч космонавтики часто просил родителей рассказывать ему фантастические истории. Людмила Львовна умерла очень рано, когда сыну Саше было всего шесть лет, но ее сказки он запомнил на всю жизнь. Это были рассказы о дальних странах, жителях обратной стороны Луны, природе внеземных миров, инопланетянах и их общении с землянами. Что и говорить – «увлечение» космосом он пронес через всю жизнь. Да и техникой заинтересовался совсем ребенком – просил деда найти в библиотеке книги по теме, уединялся с ними в саду, а потом часами мастерил что-то из палочек и проволоки, ремонтировал утюги, велосипеды, изобретал самодвижущийся пароход, мельницу, паровоз…

Вскоре Людмила Львовна тяжело заболела, спустя несколько лет скончался и Игнатий Бенедиктович (ему было всего 38). Саша остался у дедушки с бабушкой, поступил в вторую Полтавскую мужскую гимназию, где ему особенно удавались точные науки. Во время учебы перечень его изобретений был уже огромным: водяная турбина типа колеса Пельтона, гусеничный автомобиль для езды по мягким и сыпучим грунтам, беспружинные центробежные рессоры, электрическая машина переменного тока высокой мощности…список можно продолжать бесконечно.

В 1916 году он поступил на механическое отделение Петроградского политехнического института, но уже в ноябре того же года был призван в армию и зачислен в школу прапорщиков при одном из петербургских юнкерских училищ. После Октябрьской революции, как офицер царской армии, был мобилизован в Белую армию, но дезертировал из нее. В конце 1919 года был вновь мобилизован. Чтобы не воевать, по пути из Киева в Одессу он бежал из воинского эшелона, лишившись при этом всех документов. Клеймо белого офицера в 1921 году ничего хорошего, естественно не сулило.

Его давнишняя подруга Вера Тучапская принесла документы на имя Юрия Кондратюка, первокурсника, уроженца Луцка, 1900 года рождения, который умер от тифа. Новоявленный Кондратюк сразу использовал новые документы, чтобы перейти в разряд «легальных». Нового жильца в Малой Виске теперь представляли: «Это наш Юрочка, прошу любить и жаловать. Хоть и дальний, но наш родич, будет жить вместе с нами. Он очень хороший и большой умница».

Новосибирск, «Мастодонт» и завоевание межпланетных пространств

До приезда в Новосибирск в 1927 году Юрий Кондратюк работал на Южной Украине, на Кубани и Северном Кавказе – от смазчика и прицепщика вагонов до механика на элеваторе. В 1927 году Кондратюка пригласили в Новосибирск для работы в «Хлебопродукте», где он участвовал в строительстве и усовершенствовании элеваторов, построил знаменитый «Мастодонт» без единого гвоздя.

Пригодилось его доскональное знание элеваторной техники, богатый опыт ее эксплуатации и изобретательность. «Он приехал в Сибирь и тотчас принялся за изобретение техники, которая хоть как-то может облегчить жизнь чернорабочим. Получил 8 патентов на изобретения, реализованных еще до середины 80-х годов. «Мастодонт» был построен как составная часть комплекса по хранению зерна в городе Камень-на-Оби. Но он получился просто огромным – ни в Европе, ни в Америке ничего подобного не строили. Без единого гвоздя, «Мастодонт» был построен по принципу сруба – в деревнях, конечно, был дефицит металла, этот факт тоже немаловажен. Элеватор выдержал все прихоти природы, но не человека. В 80-е годы случился страшный пожар, «сушилка» сгорела сразу, остатки комплекса, который мог бы стать колоссальным туристическим объектом, люди разобрали, распилили и получили хорошие сухие дрова. Часть его удалось сохранить – мы привезли его сюда. Он всегда руководствовался своим умом, ведь у него даже не было среднего специального образования. Но оригинальность мысли позволила ему изобрести десятки технических сооружений, в том числе подвесной мост у нас в Сибири», – рассказывает директор Музея города Новосибирска Елена Щукина.

Впоследствии в 30-м году его вместе с несколькими сотрудниками «Хлебопродукта» арестуют по обвинению во вредительстве. Мало того, что «Мастодонт» был построен без чертежа, так местное руководство пришло к выводу, что строение без гвоздей рухнет и погубит 10000 тонн зерна. Позже его осудили на три года лагерей, однако вместо них он проработал на угольном предприятии. Попадая время от времени в ряды «дезертиров», Юрий Кондратюк постепенно становится «врагом народа», пока в 1970 году его (уже посмертно) не реабилитируют «за отсутствием состава преступления».

В период 30-х он получал настойчивые и выгодные предложения о сотрудничестве от С. П. Королева, однако ответил отказом, истинная причина которого была в том, что работа над военными проектами подразумевала жёсткий контроль со стороны НКВД. При проверке биографии мог быть вскрыт факт подделки документов и белогвардейское прошлое, за которым мог следовать расстрел.

…Приехав в Новосибирск, Кондратюк начинает вести активную переписку со многими учеными и специалистами в области развивающейся космонавтики и ракетной техники. Переписывался он и с Константином Циолковским. Их полемика нашла отражение в труде Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств», название которого созвучно с «Исследованиями мировых пространств» Циолковского. В книге Кондратюка была определена последовательность первых этапов освоения космического пространства, исследователь был настроен более решительно и жаждал практически перейти к практике полетов за пределы Земли. Правда, одну главу он все же исключил – во избежание того, чтобы каждый человек имел собственный космолет.

Книга объемом всего в 79 страниц (вместе со схемами и чертежами) вышла тиражом в 2000 экземпляров, сразу став библиографической редкостью. Немало для выхода книги сделал и Сергей Королев. «Автор надеется, что ему удалось представить задачу завоевания Солнечной системы не в виде теоретических основ…а в виде проекта, не детализированного, но уже с конкретными цифрами», – писал Кондратюк.

Два на два

Известно, что в любом деле есть место для зависти. По мнению советского биофизика Александра Чижевского, Юрий Кондратюк был вовсе не пионером российской космонавтики, а «подмастерье» Владимира Ветчинкина (ученый в области аэродинамики). В своей книге воспоминаний Чижевский «доказывает», что Ветчинкин возвел в ранг великих ученых Юрия Кондратюка на пустом месте, и все специально для того, чтобы унизить Циолковского и лишить его приоритетов в области ракетодинамики и космонавтики в общем. По идее, четвертым должен был бы выступить сам Циолковский, между ним и Чижевским были диалоги вроде:

« — Здорово! Конкурент! И где же он проживает?
— Далеко, в Новосибирске…
— Действительно, далеко. И чем же он известен?
— Известен он только тем, что с предисловием Ветчинкина опубликовал книжку – «Завоевание межпланетных пространств».
— А вы сами ее читали?
— Да, читал. Книжка известна тем, что издана за счет автора, а о Циолковском он ничего не слыхал»…

Чижевский обвинял Кондратюка, что он не мог не знать работ Циолковского. По мнению Чижевского, если бы Кондратюк действительно был автором «Завоевания», то давно бы опубликовал труд, так как заявлял о начале своей работы «с космосом» еще с 1916 года. Так или иначе, подобные высказывания Чижевского характеризовали его не с самой лучшей стороны, он постоянно напоминал Циолковскому об успехе Кондратюка, а профессор Циолковский был, как известно, болезненно обидчив. Исследователи до сих пор не видят логики в поступках Чижевского, все сводится к тому, что он считал, что параллельных открытий в науке быть не должно.

Сам Кондратюк говорил о Циолковском «слишком много почестей и мало дела». Но потом отношения с Циолковским в итоге перестали носить оттенок зависти, и Циолковский написал ему: «Дерзайте, вы близки к истине».

«Наш милый фантаст»

Он был высоким, крепким, жилистым, молчаливым и даже замкнутым человеком. Мог, словно «вечный двигатель», денно и нощно работать, спать на жестком полу своей комнаты на Советской, 24, просыпаться и снова изобретать то земные, то космические сооружения. У многих складывалось ощущение, что он вообще никогда не был в отпуске. Но он не был «кабинетным теоретиком», он мог быть и десятником, и прорабом, и строить без чертежей, просто давая указания рабочим. Очень ценил дружбу и свою работу, поэтому, когда Серго Орджоникидзе покончил с собой, и Главэнерго приняло решение о прекращении проектирования и строительства мощных ветроэлектростанций, два этих «факта» нанесли Юрию серьезный удар.

Зарабатывал он много, но тратил на друзей, родственников, знакомых старушек на Кавказе, траты на себя казались ему кощунственным делом. Друзья говорят о его прекрасном чувстве юмора. Ему, как гению, была присуща рассеянность – он мог забыть в портфеле цветы, которые хотел подарить, но всегда дарил конфеты девушкам, с которыми его пытались свести друзья. Не признавал никаких спиртных напитков, даже пива…Он всегда умел отличать резкость от грубости и отвечал интеллигентно и по существу.

«К женщинам он относился с большим уважением, не переносил пошлых разговоров и анекдотов, – вспоминала жена друга Кондратюка Ольга Горчакова, – Однажды в присутствии женщин один всеми уважаемый немолодой инженер позволил себе прочесть стихи вольного содержания – на латыни. Никто из женщин ничего не понял, но Юрий Васильевич латынь знал, он изменился в лице, подошел к инженеру и сказал: «За то, что вы осмелились сейчас сказать в присутствии женщин, бьют по физиономии. Убирайтесь отсюда немедленно!» Мы онемели, никто не подозревал, что он способен на такой поступок – он был миролюбив, кроток и мягок». Она называла его «нашим милым фантастом», ведь он всегда верил в свою космическую мечту.

Не все знают, что Юрий Васильевич был не только физиком, но и лириком – писал прекрасные стихи. На дружеские эпиграммы он мог ответить экспромтом:

«Женщин я не признаю,
С детства я Лугу люблю,
О свиданье с ней мечтаю,
Экипаж изобретаю…
Лечу я к ней в ракете,
Как в собственной карете!»

Личная жизнь его долгое время не складывалась, детей так и не было. «Личная жизнь Юрия Васильевича была тогда нескладной. Был у него короткий и неудачный, наверное, единственный в его жизни роман», – писал его друг Никитин. Влюбившись в красавицу Зою Ценину, у которой он приобрел квартиру, он предложил ей выйти за него замуж, но она только усмехнулась – они были совсем разными. Потом только стало известно, что круг мужчин Зои – сплошь богатые и щедрые поклонники. Добрый и искренний, всегда готовый ради друга снять последнюю рубашку, конечно, он ей не подходил. Кондратюк собрал вещи из квартиры в Новосибирске на Нерчинской (ныне – Челюскинцев), попрощался, и больше они не виделись.

Уже в Москве он познакомился с Галиной Павловной Плетневой, его будущей гражданской женой, которая сохранила его фронтовые письма – вплоть до 1942 года – года официальной смерти Кондратюка (ему было всего 44 года). Обстоятельства его гибели остались неизвестными, он просто пропал. Его имя и смерть обволакивают его жизнь загадочной тайной – никто не знает, то ли он погиб в боях под Москвой, то ли был взят в плен.

…В 1969 году с Кондратюка «спадает» пелена «врага народа» – после публикации в «Комсомольской правде» статьи «Человек, который предвидел». В 1977 году Нина Игнатьевна Шаргей дала письменные показания Специальной комиссии об обстоятельствах смены имени и фамилии её сводным братом Александром Игнатьевичем Шаргеем.

На Советской, 24 ныне открыт Музей Кондратюка, рядом с домом-памятником – площадь Кондратюка, которую давно уже обещают реконструировать, аэрокосмический лицей его имени, недавно открылся стенд Кондратюка в Новосибирской областной научной библиотеке…И это далеко не предел – во многих городах время от времени появляется «именной знак» Кондратюка, да что говорить, его фамилией назван кратер на обратной стороне Луны. В Музей, как рассказывает Елена Щукина, периодически звонят его родственники, требуя провести медэкспертизу и переименовать все площади и улицы Кондратюка в Шаргея. Так или иначе, Кондратюк-Шаргей уже никогда не будет забыт городом Новосибирском, для которого гений сделал так много…

Все новости