«Моряки Кронштадта верили, что их услышат»

С 1 по 18 марта мы отмечаем 90 лет события, вошедшего в историю под названием Кронштадтский мятеж. Тема трагических событий весны 1921 года стала главной в жизни капитана первого ранга в отставке Марата Николаевича Кузнецова. Сегодня военный журналист, автор книги «За что был расстрелян Кронштадт» в гостях у «kronгазеты».

Потомственный военный

- Марат Николаевич, меня всегда интересует, что заставляет человека выбирать тот или иной жизненный путь, что заставляет его идти именно по этой дороге. Расскажите, как Вы оказались в Кронштадте? Почему тема кронштадтских событий стала для Вас главной?

- Корни мои в Тверской губернии, а родился я в Самаркандской области, в Узбекистане. Отец служил там.

- Так Вы пошли по стопам отца?

- Можно сказать, что я потомственный военный. Но я хотел быть именно журналистом. И не просто военным, а флотским. Вот тянуло меня на флот! Наверное потому, что мое детство прошло в Тверской губернии, на берегу реки Сить, потом - на берегу Волги.

- Сложно было поступать? Львовское военно-политическое училище считалось элитным.

- Поступал интересно. После окончания школы поехал в Ленинград в военно-политическое училище имени Жданова. Доехал до областного военкомата, меня завернули – сказали, туда принимают только членов и кандидатов в члены партии. Я вернулся, вступил в партию. Стал секретарем райкома комсомола.

На следующий год поехал со спокойной душой. Прибыл в училище, готовлюсь к экзаменам. Тут из Москвы приходит директива: кто в армии или на флоте не служил, того в училище не принимать!

И пошел служить. Попал в Таманскую дивизию. Через год посылаю запрос в училище, откуда получаю ответ: «Уважаемый товарищ Кузнецов, в этом году наше училище подлежит расформированию и набора больше не будет».

Хочу на флот!

- Вот что называется «не судьба»! Как же Вы все-таки во Львов попали?

- А вот служу, пишу в «Таманец» (дивизионная газета). Я знал, что во Львове есть училище, но, думаю, раз к флоту отношения не имеет, что же я буду поступать? Решил поступать в университет. Собрал документы и вдруг однажды в начале лета меня вызывают в редакцию газеты «Таманец». Редактор представляет меня незнакомому подполковнику: «Вот наша краса и гордость, его рекомендуем». Подполковник оказался из Львовского училища.

Я говорю: «Так я хочу на флот!» Он отвечает: «Чудак ты человек! Это профессия журналиста, а не летчика или танкиста. Будешь учиться, попросишься на флот, тебя могут и на флот направить!» Так в 60-м году я поступил. На втором курсе возвращаемся с зимних каникул, а на училище вывеска висит: «Высшее военно-политическое училище Советской армии и Военно-морского флота».

- Откуда такое стремление во флот?

- Романтика юношеская во мне укрепилась, хотел писать о море и моряках. Все свершилось. В 1964 году окончил факультет журналистики Львовского Высшего военно-политического училища Советской армии и Военно-морского флота. Назначен в «Советский моряк» (так раньше называлась «Морская газета») корреспондентом. Дослужился до заместителя редактора.

Зацепила история

- Марат Николаевич, знаю, что Вы встречались с Гагариным, Терешковой – писали об их пребывании в Кронштадте. Всю Балтику исходили на военных кораблях. Но как получилось, что главной для Вас стала тема кронштадтских событий?

- Эта тема меня заинтересовала еще в школе. В десятом классе мы по истории проходили кронштадтский мятеж. Рассказывалось, что началось с митинга, была принята резолюция, «черносотенная», как ее называли. А резолюция сама не приводилась. Вот мне и засело узнать, что там было написано. Отсюда все и пошло.

- Текст резолюции нашли?

- Конечно, вот она, в книге есть. 15 пунктов.

- Сколько времени Вы работали над книгой?

- Очень долго, лет десять. Сначала мне не давали документы. Потом уже Перестройка началась, доступ к документам открыли, стало проще. Я начал с архива Военно-морского флота.

Вооруженного мятежа не было

- Есть мнение, что это не просто мятеж был, а четвертая революция.

- Нет, вооруженного мятежа не было. Их никто их не организовывал, выступление было стихийным. Это было ярко выраженное недовольство народа политикой правительства большевиков. Главное требование – отдать власть советам. Потому что перед октябрем обещаний было много: «Фабрики - рабочим, земля – крестьянам!»... Но ничего из этого выполнено не было. Наоборот, крестьяне и рабочие стали чувствовать себя угнетенными. А моряки знали, что происходит у них дома, да и здесь у них тоже не очень хорошая жизнь была.

- Давайте напомним читателям, как развивались события в марте 1921 года.

- Митинг на Якорной площади прошел первого числа. На митинге присутствовал формальный глава государства Калинин. Ему не дали говорить, но и не задерживали. Калинин уехал в Петроград, никто из коммунистов и их руководителей не был арестован. Но как все было подано стране! Уже 2 марта «Правда» вышла с сообщением на первой полосе: «Новый белогвардейский заговор. Мятеж бывшего генерала Козловского и корабля «Петропавловск». Козловского и его сподвижников объявили вне закона.

7-го вечером Кронштадт был обстрелян со стороны Лисьего Носа. А 8-го с той же стороны на штурм пошли курсанты военных училищ. Тогда кронштадтцы взялись за оружие. Начался военный конфликт 16 марта со стороны Ораниенбаума начался настоящий штурм Кронштадта по льду.

- Вы думаете, кронштадтцы все-таки рассчитывали победить? Или в чем была их цель?

- Если бы кронштадтцы хотели воевать, они бы Калинина не отпустили, коммунистов бы арестовали. А когда начался штурм, он же могли и с корабельной артиллерии обстрелять нападавших, могли просто лед сломать. Это же на льду все происходило! Там нигде не спрячешься. Но они же этого не сделали!

- Почему? По наивности?

- Они верили, что их услышат и сделают так, как они хотят. Потому и допустили коммунистов в Кронштадт. И потом, если бы во главе революционного комитета стояли офицеры, может быть, они бы по-другому себя вели. Но во главе стояли матросы. И когда коммунистов допустили в Кронштадт, братание устроили: красноармейцы идут на них, а моряки расстегивают бушлаты и бегут к ним навстречу.

– Типа: мы свои?

- Да. Были случаи, когда и красноармейцы бросали оружие и бежали с объятиями. Поэтому поступил приказ – стрелять и по кронштадтцам, и по своим. И все сразу стало на места.

Первым актом стал расстрел мятежников. 18 марта всех моряков, сколько взяли, построили в одну шеренгу на Усть-Рогатке в гавани и каждого второго на виду у экипажей кораблей расстреляли в затылок. Потом расстреливали в Пушкине, Стрельне… Точная цифра неизвестна. Считается, что жертвами стало около 14 тысяч кронштадтцев.

- В 1994 году Указом Бориса Ельцина участники кронштадтского мятежа были реабилитированы. Для Вас эта тема закрыта?

- Уже все ясно. Вот почему в книге я больше места уделил не своим рассуждениям, а документам. Теперь я хочу постепенно все фамилии участников тех событий опубликовать. А спорить уже не о чем.

Беседовала Татьяна Подезва

Указ Президента России Бориса Ельцина от 10 января 1994 года реабилитировал участников кронштадтских событий. Казалось бы, можно поставить точку. Однако история не закончилась. Памятника жертвам кронштадтских событий до сих пор нет. Закладной камень, установленный по следам Указа в 1994 году, используется жителями города абсолютно неподобающим образом. При этом существует улица Фейгина, стоит памятник морякам Балтики с сомнительной историей. Получается, память тех, кто расстреливал, увековечена, а жертвы забыты.

Сегодня, 1 марта, открывается горячая линия по памятникам. Самое время напомнить властям и жителям города о долге перед кронштадтскими моряками. Их не поняли современники, но не должны забыть потомки. Память о них должна быть светлой.

Все новости