Во Владикавказе вышли в свет «Легенды и предания осетин»

Во Владикавказе вышла в свет книга Дианы Сокаевой «Легенды и предания осетин».

«Теория жанра разработана в отечественной фольклористике достаточно хорошо, если не учитывать некоторых естественных расхождений во взглядах исследователей. Например, исследователи преданий в 70-80 годы разделяли их на три самостоятельные жанровые разновидности: топонимические предания, генеалогические предания и предания об исторических событиях и лицах», - пишет во введении автор.


Топонимические предания разделяются на мемораты (точное объяснение топонима) и фабулаты (поэтическое истолкование топонима).

Проблема определения жанровых особенностей текстов с топонимической привязкой решается автором параллельно с проблемой разграничения устных рассказов двух типов, опять же, мемората - устного рассказа от первого лица (воспоминания) и фабулата - устного рассказа, который вошел в бытование, но оторвался от свидетелей события, о котором повествуется .


В западной фольклористике созданы указатели сюжетов и мотивов несказочной прозы, а именно, Simonsuuri , Rychnova-Klimova и др. Специальная комиссия Sagenkomission при Международном обществе исследователей фольклора (International Society for Folk-Narrative Research) выработала дескриптивную систему для международного употребления и проверки на национальном материале.


Автор сознательно выделяет именно топонимический момент рассматриваемых текстов о святилищах, чтобы посвятить часть своей работы, прежде всего истории возникновения того или иного топонимического сюжета и определить специфику жанра именно в этом смысле, и лишь во вторую очередь рассмотреть формальные жанровые особенности. Еще одна разновидность текстов с топонимической привязкой - хроникально-документальное повествование, которое также имеет место в исследовании и тексты именно такого характера помещены в приложение.


Следует оговорить и тот факт, что топонимы и географические названия встречаются и в других жанрах фольклора, но только в легендах, преданиях и устных рассказах они объясняются с различных точек зрения . То есть в фольклористике поставлен вопрос о бытовании топонима в различных жанрах фольклора, его функциональной роли: «Топонимы служат смысловым центром топонимических преданий с историческими мифологическими мотивами. Топоним может быть мотивирован преданием...,но значительно чаще предание возникает как попыта (обычно народно-этимологическая) объяснить топоним в связи с каким-либо событием или факто местной истории....Топонимический ряд выступает для носителей традиции как своего рода учебник истории...В других жанрах фольклора фигурируют географические названия, которые зачастую не связаны с личным опытом носителя традиции. Попадая в фольклорный текст, реальная топонимия нередко утачивает функцию пространственного ориентира, географическая точность может нарушаться... ».


В целом, автор опирается на исследования и выводы таких российских ученых как Соколова В.К. , Михнюкевич В.А. , Чистов К.В. , Азбелев С.Н. , Гусев В.Е. .


Новый этап в освоении жанров фольклора, связанных с топонимией, с географическими особенностями той или иной местности, - более глубокий в психологическом плане подход обоснования особенностей топонимии не только историей народа, ее создававшего, но и ментальностью этого народа, либо какого-либо объединения людей, например, по религиозному признаку (Семенцов М.В. , Матвеев А.К. , Чумакова Ю.П. ).


Что касается осетинской фольклористики, то тексты с топонимической привязкой достаточно редко рассматривались исследователями специально. Их жанровые особенности и основные сюжеты стали объектом изучения Габисовой С.З. . С небольшой натяжкой автор использует исследование Бзарова Р.С. «История в осетинском предании» , так как в нем сделаны справедливые выводы относительно всех преданий и легенд, связанных с историей.


Древнейшим преданиям осетин, а именно, анализу структур¬ного состава преданий на уровне мотивов и выявлению их генетических истоков, а также показу типологической бли¬зости мотивов в фольклоре кавказских народов, посвящена статья С. 3. Габисовой «Древние исторические предания (анализ мотивов)» . Ею проанализированы циклы преданий об Ос-Багатаре и Алсак-Тимуре, выявлены мифологические истоки сюжетов выбранных преданий, отмечена дальнейшая, происходящая во времени бытовизация мифологических мотивов, обрастание их реалистическими деталями современного им времени и, наоборот, мифологизация исторических лиц и событий. Рассмотренные тексты позволяют исследователю проследить динамику образов и сравнить с документальным историческим материалом. Автор делает вывод: «Произведенный анализ убеждает нас в том, что предания сохранили на протяжении длительного времени бытования древ¬ние формы и мотивы как свою подоснову и исходный строитель¬ный материал ».


В другой статье, «Топонимические и генеалогические народные предания осетин» С.З.Габисова рассматривает корпус текстов топонимических преданий, опубликованных в русской периодике, в ССКГ, СМОМПК, в кни¬гах: «Осетинские народные сказки» , «Осетинское народное творчество» и др. Автор статьи считает, что «к архаической группе топонимических преданий относятся про¬изведения, сюжетообразующим мотивом в которых является ос¬нование селения одним первопоселенцем, двумя или тремя брать¬ями. Этот мотив содержится в таких преданиях, как: «Дигорцы»(3), «Предание о Тагауре и Куртате» (4), «Предание о Баделе» (5), «Предание о братьях Сата и Гагу» (6), «Предание о Дзауджикау» (7), «Предание о Масукау» (8) и др.» . В статье идет речь о преданиях, которые отразили историю возникновения всех видов топонимов.

Ф.Х. Гутнов рассматривает фольклорные тексты, в том числе предания и легенды, с точки зрения отражения в них истории . Он пишет: «Нас интересует социальная информация фольклорного памятника» ; «Анализируемые источники содержат информацию о серьезных конфликтах внутри правящих династий аланских племен» . Именно потому, что «этногенетические ... предания не существуют без этноса и этнического самосознания, в отличие от антропологических особенностей и языка - элементов, по отношению к культуре в указанных смыслах относительно внешних, эти предания - один из наиболее характерных внутренних элементов культуры именно данного народа ». Это является основной причиной привлечения преданий в качестве источника информации различными гуманитарными науками .


В.Х.Тменов и А.В.Тменов в статье «О стране Терк-Турк в осетинском фольклоре» рассматривают семантику обозначенного топонима (и этнонима). Исторческий подход к фольклорному материалу, как правило, позволяет делать реалистические заключения: «Общеизвестно, что вся Прикаспийская низменность с прилегающей к ней территорией современных северокавказских турк¬мен всегда находилась на скрещении древнейших путей и ожив¬ленных хозяйственно-политических и культурных взаимосвязей племен и народов Восточной Европы и Азии. Эти плодородные земли практически превратились в пустыню в постмонгольское время, когда бессистемный выпас огромных овечьих отар на одних и тех же пастбищах позднесредневековыми кочевниками стал основной причиной интенсивного разрушения почв (вскры¬тия поверхностного травяного покрова, обнажения подстилаю¬щих почву песков, массового их развеивания)» .

К.В.Чистов в статье «Фольклор в культурологическом аспекте» определяет выделение фольклорных жанров как проблема следующего порядка: «Вторая проблема заключается в том, что в отличие от повсе¬дневной речевой практики, порождающей разовые тексты по опре¬деленным правилам (грамматическим, /логическим и т. п.), в своей совокупности составляющим традицию языка, на котором общают¬ся говорящие, фольклорная традиция - это трансмиссия текстов, вхождение текстов в традицию, усвоение их и воспроизведение. Здесь тоже нет четко обозначенной границы. Тексты поставляются в традицию именно в процессе речевого общения. Первоначально создаются разовые тексты, в том числе и будущие фольклорные. Это тексты минимального объема - фразеологизмы, устойчивые рече¬вые обороты, приобретающие вторичный смысл, вторичный моде¬лирующий характер, это как бы «вторичные слова», входящие из ре¬чи в традицию языка. Они обретают свою функцию и становятся простейшими элементарными фольклорными формами. Макси¬мальные по объему тексты - контаминированные сказки, эпичес¬кие поэмы и т. д. Между элементарными и максимальными форма¬ми размещается все разнообразие фольклорных жанров, имеющих самые разнообразные функции и структуру» . И далее: «Фольклорные жанры группируются в два единства: в первом из них доминирует какая-то неэстетическая функция, во втором - эстетическая; к первому относятся только что перечис¬ленные и некоторые другие жанры, ко второму - сказки, эпичес¬кие и исторические песни (в сочетании с функцией информаци¬онной, выступающей в виде исторической памяти), баллады, исторические песни и некоторые другие жанры» .


Важно замечание К.В.Чистова о том, что «в преданиях и легендах любого народа обнаруживается известное количество международных сюжетов. Это на первый взгляд противоречит тому, что большинство из них очень четко локализовано, т.е. связано в традиции не только с именами или событиями, но и с определенными географическими районами, местами, пунктами» .


В другой статье «К вопросу о принципах классификации жанров устной народной прозы» К.В.Чистов говорит о том, что до сих пор нет классификации, которая бы отвечала всем особенностям жанра устной народной прозы: «Можно отметить и отдельные попытки дифференциации жанров устной народной прозы, не покрывающихся понятием «сказка». Однако это не привело пока к возникновению общепринятой системы классификации. Опыт показал, что харак¬терные особенности отдельных жанров народной прозы можно выяснить, только имея в виду место каждого из них в системе жан¬ров, охватывающей всю область устной народной прозы» . «Нечеткости различения жанров или жанровых разновид¬ностей (видов, подвидов) русской устной народной прозы сопутст¬вует характерная нечеткость терминологии. За вычетом термина «сказка» все остальные: «предание», «легенда», «сказание», «побы¬вальщина», «бывальщина», «быличка» и т. п. - употребляются очень произвольно» . «В советской фольклористике принято считать, что фольк¬лорный жанр, подобно литературному, следует определять как осо¬бое соотношение формы и содержания. Это, безусловно, верно, од¬нако правильнее теоретическое определение жанра основывать на анализе социально-бытовой функции, свойственной той группе произведений, которую мы выделяем в качестве особого жанра. Речь идет, разумеется, не об извечных психологических потребно¬стях. Если пользоваться терминологией К. Ранке, мы говорим не об «антропологической», а именно об «эпохальной», «социальной» и «этнической» проблемах. Социально-бытовая функция - категория историческая; ее возникновение, развитие, исчезновение определя¬ются сложным комплексом исторических, социальных, этнических и других факторов. Былины, сказки, различного рода песни, причи¬тания, заговоры и т. д. сосуществовали в народном быту, потому что каждый из этих жанров выполнял прежде всего какую-то опреде¬ленную функцию, которая, разумеется, могла сочетаться с другими» .


Другая исследовательница Толстова Л.С. считает, что «историю становления того или иного этноса наиболее целесообразно и методически правильно рассматривать не изолировано, а в непосредственной связи с историей становления соседних этнических единиц, поскольку нередко линии этнической истории группы соседних народов пересекаются, этнические предки одного народа в той или иной мере являются и этническими предками родственного и соседнего народа и т.д.»


До сих пор неразрешенным остается вопрос о соотношении легенд и преданий, с одной стороны, и устных рассказов- с другой. Как пишет исследователь устных рассказов С.В.Мишанич, «важным, но не разрешенным вопросом остается такой продукт словесного творчества, как воспоминания участников значительных событий, рассказы бывалых людей» . И далее: «...В практике народной жизни устные рассказы и фольклорная документалистика (преимущественно легенды и предания) не только сосуществуют в тесной связи, но и дополняют друг друга функционально, используя богатый арсенал художественного отражения действительности, выработанный устной традицией. Эти виды народного творчества «уживаются» в одном функциональном ряду в репертуаре товарищеской беседы, одаренного народного повествования. Имея немало сходных признаков на уровне поэтики, стиля, мотивов и сюжетов, создания биографий народных героев, устные рассказы и фольклорная проза владеют автономными средствами художественного выражения, присущими каждому из этих видов устного творчества» . Среди исследователей украинских устных рассказов он выделяет на фоне А.Потебни, М.Срезневского, П.Кулиша, Т.Шевченко и других И.Франко, который дифференцировал устные рассказы на информативные и художественные, вывел на первый план талант рассказчика, а под художественностью понимал не момент выдумки, а момент избирательности . Мы также рассматриваем устные рассказы как функциональное дополнение к легендам преданиям и как среду, в которой куются наиболее сохраняемые во времени сюжеты. Считаем поэтому возможным в приложении дать тексты устных рассказов о святилищах и устных рассказов о чудесной бусине (цыкурайы фардыг), как иллюстрацию к разделу нашей классификации «Легенды и предания о святых, святилищах, об оберегах, атрибутах», изданные небольшим тиражом в Бюллетене отдела литературы и фольклора СОИГСИ им.В.И.Абаева .


Исходя из просмотренной литературы по теории жанра устного рассказа, автор рассматривает легенды, предания и устные рассказы во взаимосвязи .


СОИГСИ им. В.И.Абаева. Отдел фольклористики. Владикавказ

Все новости