Рожденные ветром перемен

Городские историко-краеведческие школьные чтения в Аничковом дворце, ежегодно проводимые в апреле, давно уже стали одной из важнейших краеведческих традиций Петербурга. В нынешнем году они отметили свой двадцатилетний юбилей
Сергей ГЛЕЗЕРОВ


«Первые школьные краеведческие чтения в Аничковом дворце, который тогда еще был Дворцом пионеров и школьников, состоялись в апреле 1990 года, – рассказал заслуженный работник культуры РФ, методист Городского дворца творчества юных (ГДТЮ), заместитель председателя Санкт-Петербургского союза краеведов Владимир Аксельрод. – Можно сказать, что они родились именно благодаря «ветру перемен». Ведь именно он позволил заняться теми историческими темами, к которым раньше подходить было просто невозможно. Это и святыни старого Петербурга, и родословные, и собственно краеведение как таковое».

У истоков рождения традиции стояли также доктор исторических наук Григорий Усыскин и заведующая сектором исторического краеведения и музееведения ГДТЮ Эльвира Архипова. Добавим, что именно Владимир Аксельрод стал основателем клуба «Ленинградец», действовавшего в стенах Аничкова дворца еще с 1973 года (с 1992 года – «Петрополь»). А сейчас им руководит выпускница клуба Елена Стальмак.

«Одновременно с проведением чтений решалась и задача подготовки юных краеведов, – отмечает Владимир Аксельрод. – Это направление было заложено еще в клубе «Ленинградец». Огромное значение имело создание в 1992 году в стенах дворца юношеского факультета Университета Петербурга. Параллельно «снизу» был запущен процесс внедрения в школы учебного курса «История Петербурга». Наш город стал первым в России, где подобный краеведческий курс вводился в учебную программу. Естественно, для ведения курса требовались квалифицированные кадры учителей, поэтому именно тогда закладывались и традиции подготовки преподавателей петербурговедения».

С тех пор школьная краеведческая деятельность шла по нарастающей. Представление работ на ежегодных чтениях в Аничковом дворце становилось высшим проявлением краеведческой деятельности школьников, своего рода «знаком качества». Ведь чтобы работу допустили к чтениям, она должна пройти серьезное рецензирование со стороны опытных краеведов, сотрудников музеев и вузов.

Сегодня продолжают действовать и «Петрополь», и Юношеский университет Петербурга, работает школа юных исследователей-краеведов. В настоящее время в Городском дворце творчества юных создана целая система школьных конференций, позволяющая реализовать свои возможности практически каждому юному исследователю. Ежегодно проводятся чтения по генеалогии, конференции «Многонациональный Петербург», «Война, блокада, Ленинград», «Святыни Петербурга», «Санкт-Петербург, Царское Село, Пушкин и культура». Однако право участвовать в апрельских чтениях продолжает оставаться самой высшей оценкой творчества. А победители городских краеведческих чтений получают право выходить на всероссийский уровень.

«Многие из наших учеников закончили ведущие петербургские вузы, стали видными исследователями в различных сферах науки и культуры, – отмечает Эльвира Архипова. – Хотя, надо признаться, в последние годы наметился кризис массовости этого движения. Пик интереса к краеведению пришелся на середину 1990-х – начало 2000-х годов, а в последние годы есть весьма тревожные тенденции. Краеведение сегодня вытесняется из школ, идут разговоры о переводе курса истории Петербурга на платную основу».

Сотрудники отдела краеведения ГДТЮ признаются, что в последние годы очень многое им приходится делать на энтузиазме. И даже порой издавать за собственный счет сборники школьных работ и методические пособия, хотя прежде государство находило на это деньги.

«Последние два года прервалась традиция издания сборников «Наследники великого города», в которых печатались работы участников историко-краеведческих чтений, – сетует Владимир Аксельрод. – Комитет по образованию ссылается на экономический кризис. Удивительно: даже в непростые 1990-е годы средства нам выделялись, а теперь, в год 65-летия Победы, денег на публикацию исследований нет! При этом на уровне многих городских районов, взять хотя бы Колпинский, Красногвардейский, Красносельский, краеведческие начинания финансируются местными властями, а на городском уровне нас не поддерживают. Как это можно понимать?».

Тем не менее не хотелось бы все-таки завершать наш разговор на такой грустной ноте. Краеведение всегда привлекало людей увлеченных и преданных своему делу. Можно только порадоваться, что нынешние юные исследователи поднимают школьное краеведение на новую высоту. «В последние годы наши ребята успешно овладевают навыками архивной работы, – отмечает Владимир Аксельрод. – Скидки на возраст теперь больше нет: юный исследователь может сегодня, занимаясь в архивах, делать настоящие открытия».

В полной мере это подтвердили и нынешние юбилейные школьные историко-краеведческие чтения в Аничковом дворце. В них участвовали около ста исследователей, а самыми приоритетными направлениями стали страницы Ленинградской блокады, родословные собственных семей, а также история улиц и домов старого Петербурга. Фрагменты из некоторых самых сильных работ мы представляем в этом специальном выпуске «Наследия».



«В списках не значится...»

Дмитрий МАЛИЧ,
7-й класс школы № 593,
руководители: Ирина Кудряшова, Алексей Лончинский



На старинном Киновеевском кладбище существует забытое захоронение защитников и жителей блокадного Ленинграда. Здесь в 1946 году на месте братских захоронений был сооружен скромный мемориал с колонной-обелиском из черного гранита в центре по проекту И. И. Фомина и С. И. Герасименко.

Рядом с ним расположены памятник погибшему неизвестному солдату, датируемый 1943 годом, и братская могила бойцов зенитного расчета 2-го зенитно-пулеметного полка Ленинградской армии противовоздушной обороны, погибших 25 мая 1943 года. Существует две версии: согласно первой, они погибли при защите Финляндского моста, согласно второй – при бомбардировке города.

На трехметровой стеле из коричневого гранита, установленной в 1965 году, золотыми буквами выгравированы 15 имен и вмонтированы 8 фотографий молодых улыбающихся девушек в военной форме. Однако, как оказалось, некоторые персональные данные бойцов, указанные на памятнике, не соответствуют данным на их фотографиях. С этого и начался мой поиск.

Основную информацию о братской могиле и бойцах, похороненных в ней, я нашел в документах Центрального архива Министерства обороны. Самыми ценными результатами поиска стали учетная карточка воинского захоронения на Киновеевском кладбище и донесение о безвозвратных потерях штаба Ленинградской армии ПВО от 29.06.1943 г. за № 24240 с именным списком безвозвратных потерь Ленинградской армии противовоздушной обороны за апрель и май 1943 года.

Изучение этих документов привело к загадкам и противоречиям. Прежде всего выявились данные еще об одном бойце зенитно-пулеметного расчета, погибшем и, согласно документам, захороненном вместе с товарищами в братской могиле. Кроме того, подтвердились более серьезные расхождения в персональных данных погибших.

Я постарался перепроверить найденные факты, обратившись к «Книгам памяти» Санкт-Петербурга, Тверской, Калининской и других областей, откуда были родом или откуда призывались в армию девушки-бойцы зенитного расчета. В результате поисковой работы и анализа найденных документов определилась основная задача исследования – поиск ответов на два вопроса: кто же действительно захоронен в братской могиле и каковы настоящие имена и фамилии бойцов зенитного расчета, отдавших свою жизнь за Ленинград в майские дни 1943 года?

В донесении начальника отдела укомплектования штаба Ленинградской армии ПВО подполковника Тюрина начальнику Центрального бюро по учету персональных потерь Красной Армии от 25 июня 1943 г. (исходящий № 02655) указаны 15 бойцов зенитного расчета, погибших 25 мая 1943 года и похороненных на Киновеевском кладбище. Однако фамилии, имена и отчества многих из них еще более не совпадают с данными на стеле. Мне представляется, что подлинные персональные сведения содержатся именно в этом документе, датированном 1943 годом. Тем более что они подтверждаются данными «Книг памяти».

В этом документе в числе бойцов зенитного расчета числится красноармеец пулеметчик-зенитчик Анастасия Андреевна Солодова, похороненная вместе с расчетом на Киновеевском кладбище. Но ее имени нет на памятнике!

Однако в захоронении находятся останки пятнадцати бойцов. Кто же тогда «лишний»?

В донесении отсутствует имя Михаила Васильевича Гнатенко. Его нет в списке безвозвратных потерь Ленинградской армии ПВО за апрель и май 1943 года. Мне удалось найти его в более поздних документах, в которых он числится «пропавшим без вести» при налетах вражеской авиации в 1943 году. Более того, в этих документах он числится как лейтенант, командир взвода 431-го артиллерийского полка.

Однако М. В. Гнатенко также покоится на Киновеевском кладбище. Иначе как бы могла произойти такая ошибка? Мне не удалось найти на кладбище могилу с таким именем, но мое внимание привлекла безымянная могила неизвестного воина 1943 года прямо возле братского захоронения. Может быть, именно в ней захоронен Гнатенко? Пока это только догадка, которая требует доказательств...

Когда работа была уже готова, пришел ответ на один из запросов в военкоматы, откуда призывались бойцы расчета. Из Костромской области сообщили подробные данные об Анастасии Солодовой: 1924 года рождения, место жительства: деревня Малиновка Ясневского сельского совета Судиславского района Костромской области (в годы войны – Ярославская область), призвана по мобилизации 11 января 1943 года, убита 25 мая 1943 года, захоронена в братской могиле на Киновеевском кладбище. Ей еще не было и девятнадцати лет!

Сейчас я твердо уверен: необходимо внести имя А. А. Солодовой на мемориальную стелу на Киновеевском кладбище в список трагически погибших вместе с ней бойцов зенитного расчета. И сделать это нужно еще до 9 мая 2010 года, когда к памятнику придут жители Петербурга, чтобы в день 65-летия Победы почтить память тех, кто отдал за нее свои жизни.



Метро «по топким,
мшистым берегам»

Вера ОСТРОМЕЦКАЯ,
8-й класс школы № 570,
руководители: Владимир Аксельрод, Алексей Ерофеев



Многие поколения моих близких жили и по сей день живут на территории Невского района и пользуются Невско-Василеостровской (нынешней 3-й) линией метро. Когда моя мама была маленькой, ее дом был недалеко от «Ломоносовской», потом семья переехала в другой – напротив станции «Елизаровская», а в 1979 году стали жить на улице братьев Грибакиных, что рядом с «Пролетарской». В 1990 году бабушке дали квартиру в Рыбацком. Таким образом, микрорайон Рыбацкое – моя малая Родина.

Интересно изучать не только историю возникновения какой-то улицы, известного здания в центре города, рассматривать жизнь выдающихся деятелей науки и искусства, но и заниматься исследованием менее ярких зданий, в данном случае – павильонами метрополитена, которые нам привычны и находятся вдали от центра. Думается, что подобный тип исследования, соединяющий воедино историю строительства метрополитена с историей тех мест, где ныне находятся павильоны станций метро, очень перспективен...

Станции «Елизаровская», «Ломоносовская», «Пролетарская», «Обухово», «Рыбацкое» расположены практически параллельно проспекту Обуховской Обороны, бывшему Шлиссельбургскому тракту, имевшему некогда другое название – Архангельская почтовая дорога. Во времена, когда строились первые линии ленинградского метро, было принято сдавать их ежегодно к каким-то знаменательным датам и праздникам. Большим стимулом было и соцсоревнование, в ходе которого метростроевцы брали на себя социалистические обязательства. Так было и со станциями Невско-Василеостровской линии.

Станции «Пролетарская» и «Обухово» вводились досрочно в соответствии с обязательствами «Метростроя» в честь XXVI съезда КПСС. На полгода раньше введен в эксплуатацию участок от «Ломоносовской» до «Обухово». Открытие было осуществлено в 1-й год 11-й пятилетки...

Для метрополитена Санкт-Петербурга является традицией создание на станциях подземных памятников и мемориалов. Ни одна из станций по оформлению не повторяет другую. Главное в архитектурно-художественном решении станций Петербургского метрополитена, составляющих единую композицию с ансамблями улиц и площадей города, – монументальность, простота и выразительность. Станции «Елизаровская», «Ломоносовская», «Пролетарская», «Обухово», «Рыбацкое» органично вписались в исторический интерьер города, а своим оформлением отражают стороны жизни нашей Родины и важные вехи в ее истории.

Станция «Елизаровская» расположена на территории бывшей Ямской Смоленской слободы или позже – села Смоленского. Первое название возникло благодаря тому, что здесь образовалась слобода ямщиков родом из Смоленской губернии. Однако станция метро носит имя большевика, профессионального революционера, видного советского государственного деятеля Марка Тимофеевича Елизарова, который был женат на сестре Владимира Ильича Ленина Анне. Станция находится на перекрестке улицы Бабушкина и проспекта Елизарова. Первое название этого проспекта – Палевский, по имени Якова Паля – основателя бумагопрядильной, ткацкой и ситценабивной фабрик.

Следует отметить, что в период строительства станции были и другие проектные названия: «Проспект Елизарова», «им. Елизарова», «Смоленское». Дмитрий Шерих в своей книге о Невской заставе высказал мысль о том, что станция метро «Елизаровская» вполне могла бы зваться «Смоленской»: такое имя напоминало бы пассажирам об истории этой части Петербурга. Я с этим согласна. Названия станций метро, по моему мнению, должны быть связаны с историей и топонимикой тех мест, где они построены, например, «Рыбацкое», «Обухово», а «Елизаровская» и «Ломоносовская» выпадают из этого ряда...

Территория, занимаемая станцией метро «Ломоносовская», исторически относилась к селению Императорского фарфорового завода, который возник на месте петровских кирпичных заводов. В ходе строительства станции метро существовало несколько рабочих названий: «Ивановская», «ЛФЗ им. Ломоносова», «Щемиловка». Однако без широкого обсуждения этих «проектных» названий (тогда такая практика отсутствовала) станцию решили назвать «Ломоносовская». Мне кажется, что и «Ломоносовской» более подходит другое название, например, «Фарфоровская», которое бы отражало страницы истории этих мест.

История этого участка связана с Фарфоровским кладбищем и церковью Сошествия Святого Духа. Ни того ни другого уже давно нет. И только на старых фотографиях и в памяти пожилых людей остались какие-то картины прошлого. В 60-х годах XX века при строительстве станции «Ломоносовская» учениками школы № 498 была найдена закладная доска церкви Пресвятого и Животворящего Духа (такое название имела Свято-Духовская церковь) с пометкой «Петербург 12.08.1902 г.». Искореженную закладную доску впоследствии восстановил доцент Политехнического института В. А. Пупырев. Сейчас эту ценную находку можно увидеть в музее «Невская застава».

...Следующая станция – «Пролетарская». Территория, где она находится, – это бывшее село Александровское. Название станции «Пролетарская» соответствует духу истории. Место, ею занимаемое, нам интересно тем, что именно здесь произошла забастовка рабочих Обуховского завода 7 мая 1901 года. А сам завод, основанный в 1863 году, носит имя выдающегося инженера, замечательного ученого-металлурга Павла Матвеевича Обухова. Поскольку надземный вестибюль расположен на бывшей территории завода «Большевик» (ныне Обуховский завод), то в проекте станция значилась под именем «Завод «Большевик».

Месторасположение наземного вестибюля станции «Обухово» – это также земли села Александровского. Сейчас это промзона объединения «Звезда» (завод Ворошилова). «Обухово» – первая станция метрополитена, которую встречает прибывающий со стороны Москвы поезд. Названа она так потому, что расположена недалеко от одноименного исторического района города.

Территория, где сейчас находятся станция «Рыбацкое» и Невское депо, – это земли села Рыбацкого, или Рыбацкой слободы. Известный краевед Аркадий Векслер вспоминал: «...А соловьи все-таки пели в Рыбацком! У платформы «Рыбацкое» майской ночью остановили меня соловьиные трели. Певец выводил их одиноко, несмело».

Сейчас представить такую картину вокруг метро «Рыбацкое» очень сложно...



Исчезающее Царское Село

Александра ПЛОТНИКОВА
10-й класс 406-й гимназии,
руководитель Яна Михайлова



Время неумолимо бежит вперед, стирая из нашей жизни страницы прошлого. Порой, как это часто бывает, в этом бешеном ритме мы перестаем замечать, в каком необыкновенном месте мы живем. Происходит так называемый эффект пресыщения, привыкания к чуду, которое становится просто местом твоего проживания.

Что касается меня, то самой большой удачей своей жизни я считаю тот факт, что волею судьбы я переехала в такой замечательный и необыкновенный город – Царское Село. Это место совершенно особое, неповторимое в своей исторической красоте. Здесь особый дух и воздух, насыщенный культурно-историческим наследием. Каждая улица, каждый двор имеет свою историю. Мне кажется, что человеку достаточно побывать здесь хотя бы один раз, чтобы никогда не забыть это место и сохранить глубокие впечатления на всю жизнь.

Многое, если не все, что так или иначе создано за всю историю города, можно считать памятниками той или иной исторической эпохи. Однако сегодня исторический облик города начинает растворяться в современных постройках и множественных реконструкциях, в ходе которых теряются некие маленькие детали и элементы архитектуры того времени... Среди них – образцы деревянного зодчества второй половины XIX – начала ХХ веков, уникальные образцы художественной ковки, фонарные столбы.

В настоящее время сохранился лишь один «реликтовый» фонарь, расположенный на углу Малой и Церковной улиц напротив Дворцовой электростанции. Здание построил в 1896 году архитектор С. А. Данини, придав ему черты английской готики (в этом же стиле был выполнен и фонарь), оборудование станции и устройство электрического освещения исполнил инженер Л. Шведе.

Не знаю, обращали ли вы когда-нибудь внимание при прогулках по Царскому Селу на очень необычные предметы, расположенные на тротуаре, – чугунные тумбы. В простонародье – «гриб». Вещь ныне крайне редкая. Раньше тумбы устанавливались у проездов, углов и цоколей зданий. Главное предназначение – защита пешехода и стен домов от транспорта. А еще на ней можно было посидеть (скамейки были только на бульварах и во дворах) и даже... привязывать лошадь.

И опять же, гуляя в очередной раз по Царскому Селу, я невольно обратила внимание на необычную крышку люка канализационного колодца. Меня очень удивила и заинтересовала надпись на отлитой из чугуна крышке. Я сфотографировала ее и решила узнать историю этой надписи. Оказывается, крышка люка – это одно из многих изделий боровичского завода «Новь», основным видом деятельности которого являлось производство огнеупоров. Но по спецзаказу государя-императора Николая II, к которому обратился с просьбой инженер-техник В. И. Пашков, на заводе были изготовлены крышки люков для канализации.

К сожалению, проходя здесь недавно, я уже не нашла этого объекта. Канализационный люк теперь закрывает обыкновенная чугунная крышка нашего времени. Вот так и исчезают «маленькие предметы» из истории нашего города.

Нельзя не отметить то обстоятельство, что город Пушкин в современном своем состоянии сильно разросся и территориально, и по заселению и сейчас во многом теряет ту царскосельскую магию, которая еще присутствует в его исторической части, по крайней мере в границах застройки старого города.

К сожалению, немало из царственной эпохи Царского Села уже утрачено навсегда. Ввиду того что очень много памятников было погублено после невероятной по жестокости войны, в настоящее время главной задачей является сохранение еще оставшихся памятников прошлого.

Все новости