Памяти одного контрафакта

В 1735 году началась совершенно уникальная денежная операция с чеканкой золотых денег, проводимая властями Российской Империи затем на протяжении почти полутора веков: с середины 30-х годов ХVIII века по конец 60-х века ХIХ-го, а конкретно – до 1868 г. Состояла она в выпуске золотых червонцев, но… чисто голландского образца. Абсолютных клонов золотых монет Нидерландов, без каких-либо отклонений в пробе и рисунке. Если Голландия меняла штемпель, то следом его меняли и у нас. Если Голландия приостанавливала их выпуск (с 1849 г. по 1872), то наши печатались с последней легальной датой – 1849. В народе эти червонцы, назывались "арапчиками," "лобанчиками" и "пучковыми" по имевшимся на них изображениям. Разумеется, чеканка их была контрафактом, никакой санкции на нее правительство Нидерландов не давало и в официальных документах эти деньги стыдливо звались "известной монетой", а приспособления для ее производства – "известными штемпелями". Впрочем, секрет сей был липовым – о происходящем знали все, в том числе это самое правительство Нидерландов. Когда последнее, в силу каких-то соображений, решило, наконец, прекратить "безобразие", проект был закрыт Александром II с первой же дипломатической ноты.

Почему же голландцы терпели так долго? Да потому, что не несли ущерба – монета стоила столько, сколько стоило ее золото. Золота же в копиях было столько же, сколько и в оригинале. А, следовательно, инфляцию такая дополнительная эмиссия не подстегивает – наоборот, повышает за счет дополнительного тиражирования авторитет страны, обозначенной на аверсе и реверсе. Русским же "лобанчики" изначально понадобились для вполне практической цели – оплачивать расходы экспедиционных корпусов за границей, в той же Европе, куда российская армия за указанный период отправлялась не менее дюжины раз. Характерно, что началось все в 1735 – в разгар "Войны за польское наследство", когда русская армия Миниха осаждала Данциг, а корпус П. П. Ласси выдвигался на Рейн. Расплачиваться с местными поставщиками русской валютой оказалось неудобно – незнакомые деньги население принимало с подозрительностью, т.е. с существенным дисконтом к настоящей их стоимости, определяемой содержанием в монетах драгоценных металлов. Потому и решили придать монете знакомый местным купцам вид – что было само по себе не оригинальным, а скорее даже типичным ходом. Примеров этому несть числа – так, датское правительство для торговли в Норвежской Лапландии чеканило в ХVII веке русские копейки (с минимальными отличиями) только потому, что подобные монеты были лапландскому населению хорошо знакомы. Однако, то было мелкое серебро – во-первых, и не продолжалось полтора века – во-вторых. В этом плане проект "известной монеты" действительно был прецедентным - при том, что собственной русской золотой монеты при Анне Иоанновне, похоже, практически и не чеканили.

Хотя, бывало, чеканили прежде. По-видимому, в конце весны 1462 года (по иным данным – все-таки на полтора десятилетия позже), вскоре по вступлении на московский престол двадцатидвухлетнего великого князя Ивана III, имело место событие, каковое на нынешнем телевизионном жаргоне несомненно окрестили бы "знаковым". Причем знаковым оно было, что называется, вдвойне – ибо в центре его в самом деле находился знак. Точнее - денежный знак. И состояло оно, собственно, во введении в обращение новой русской монеты, причем монеты не простой (то бишь, серебряной), а самой что ни на есть золотой.

Наверное, в только что сказанном едва ли не каждое слово нуждается в комментарии. Начнем с "обращения" – обращения этой монеты, нормального, привычного всем, как бы и не было. Отчеканенных экземпляров, судя по всему, было не так много – их, видимо, использовали в качестве наградных знаков, часть из них послали за рубеж в составе подарков, вручаемых русскими послами, уполномоченными сообщить о новом московском властителе. Так, целых три экземпляра достались миланскому герцогу. Возможно, этими же монетами проводили и какие-либо незначительные заграничные платежи – типа выплаты гонораров иностранным специалистам, нанимаемым на Русь. Саму нашу монету, вошедшую в историю под именем "угорский Ивана III", похоже, также чеканил в Москве итальянский мастер. "Угорским", в свою очередь, она называлась потому, своим весом (3.4 г.), размером, пробой и фасоном точь-в-точь соответствовала венгерскому дукату – разновидности стандартной европейской золотой монеты (флорина, цехина, гульдена), появившейся в конце ХII века в Венеции и позже, в ХVI веке, ставшей ценовым ориентиром основной "евровалюты" - серебряного талера (йохимсталера, рейхсталера, патагона, ефимка), весившего около унции (28 г.).

Выбор в качестве образца для собственной монеты иностранного стандарта был, как мы уже сказали, вполне естествен и традиционен. Монета знакомых параметров понятна и внушает доверие. К тому же, страна-эмитент как бы становится в один ряд с теми, кто чеканил подобные деньги прежде. Что вполне способно добавить респекта амбициозному правителю. Именно так поступили "в прошлый раз" – в конце Х века, когда Киевский князь Владимир Святой непродолжительное время чеканил свои золотые монеты, весом в один золотник (4,2 гр.), повторяя стандарт византийского солида (номизмы). С тех пор на Руси золотых денег не чеканили вовсе. Да и после 1462 года серьезный оборот золотых отсутствовал очень долго – вплоть до эпохи Елизаветы Петровны, начавшей чеканить свои дукаты, а затем 10-рублевые империалы и полуимпериалы. Петр Первый, впрочем, чеканил в заметных количествах сперва те же дукаты, называемые на Руси червонцами, а затем двухрублевики весом, кстати сказать, в тот же самый золотник. Однако и эти монеты, несмотря на довольно большое их количество, довольно плохо приживались в обороте – их с трудом принимали за рубежом и, одновременно, активно изымали для ювелирных, мемориальных и иных нужд.

Имелся, впрочем, на Руси и еще один специфический опыт золотой денежной чеканки. Падает он на Смутное время – 1610 год, последние месяцы правления Василия Шуйского. Серебра в казне нет. А деньги нужны позарез – царь задолжал шведскому войску, нанятому для борьбы с поляками. И вот, в ход идет золотой запас – чеканятся золотые копейки, которые теперь стоят десять прежних серебряных. Заодно и начеканили некоторое количество тех же дукатов, т.е. червонцев. Свергнувшая Шуйского Семибоярщина некоторое время продолжала эту деятельность – пока хватило золота.

Стоит добавить, справедливости ради, что золотые монетки формальным образом чеканились в доелизаветинской России еще несколько раз – однако, исключительно с декоративными целями. Так, золотыми копейками осыпали царя во время коронации и венчания (вспомним начальную сцену из фильма "Иван Грозный"). Золотыми награждали военнослужащих, для этих целей чеканили – в зависимости от ранга награждаемого – и золотую деньгу (полкопейки), и золотую монету "португал" в десять (!) угорских.

Но к повседневной экономической жизни государство все это прямого отношения не имело. Вплоть до конца ХIХ века денежная система России (да и большинства других стран) строилась на одном металле – серебре, ставшем во многих языках синонимом слова деньги. Соотношение же между стоимостью золота и стоимостью серебра менялось от времени до времени и от места к месту. В дальнейшем золото главным образом дорожало (или дешевело серебро), и сегодня, например, это же соотношение составляет примерно 50:1. Понятно, что в подобной ситуации трудно построить национальную денежную систему, включающую монеты из обоих драгоценных металлов, взаимные ценности которых были бы хорошо зафиксированы.

Однако мы далеко ушли от "угорского" Ивана Васильевича, так его как следует и не рассмотрев. Хотя выглядит он весьма примечательно. Как и положено, на реверсе (обратной стороне монеты) изображен герб. Точнее, разделенный на четверти геральдический щит – только вот герб это вовсе не Московского Великого князя, а… венгерского короля Матвея Корвина. Что же изображено на аверсе? Стоящий человек с секирой и "державой". Кто это? В Москве, не знавшей еще портретной живописи и не полагавшей, что сходства изображения лица с оригиналом вполне можно добиться, считали что это – князь, чье имя будет обозначено на монете. Для венгров же изображенный человек полностью соответствовал принятой иконографии Св. Владислава (Св. Ласло), венгерского короля, почитаемого католиками. И только собственно надписи на монете выдают ее московское происхождение: "князь великий Иван Васильевич" на аверсе и "князя великого Ивана Ивановича" на реверсе. Последний – сын Ивана III, Иван Молодой, которого отец желал наделить титулом соправителя, дабы закрепить за ним наследование престола. Впрочем, официально Иван Иванович был объявлен таковым лишь в 1471 году, а в 1462 ему и от роду было лишь четыре. Да и воцариться в Москве ему не довелось – в 1490 году он умер при довольно странных обстоятельствах.

Что же до герба Корвинов – то заменить его, в общем, было и нечем. При Иване III русской геральдике еще только предстояло сделать первый значительный шаг – позаимствовать то ли у канувшей в лету Византии, то ли у Габсбургов римского двуглавого орла.

Все новости