Россия и русские в Сербии

Начиная с 1917 года, амплитуда маятника русско-сербских отношений смещается в противоположную сторону. В России начинается эпоха революций и смуты. Сербия же, наоборот, после распада Австро-Венгерской империи стала стержнем нового государства – Королевства сербов, хорватов и словенцев (КСХС). Площадь нового государства под властью Карагеоргиевичей превышала площадь княжества Сербия более чем в пять раз. С учетом незавидной ситуации в Болгарии после разгрома Центральных держав можно говорить о том, что новое государство – Королевство СХС – с 1918 года становится региональным гегемоном на Балканах. 

Первые беженцы из объятой Гражданской войной России появляются в Сербии уже в конце 1919 г., после французской эвакуации Одессы. Однако основная часть беженцев оказывается на Балканах после падения генерала А.И. Деникина, захвата большевиками Новороссийска (март 1920 г.) и изгнания из Крыма армии П.Н. Врангеля (ноябрь 1920 г.). Беженцев из Крыма и Новороссии вывозили по морю преимущественно в Стамбул, болгарскую Варну и румынскую Констанцу. После скитаний по Балканам, значительная часть этих людей осела именно в Королевстве СХС. По определению Владимира Альбиновича Маевского, историка русской эмиграции и современника событий, «Русские въехали тогда в сербскую землю не стесняемые никакими квотами, визами, ограничениями, паспортами и пр. Братская страна впускала к себе русских, не стесняя их формальностями, которые существовали при въезде в европейские и американские государства. Это следует запомнить и помнить с благодарностью…»1. 

Причиной притягательности КСХС и, в первую очередь Сербии, для русских беженцев стало и то, что Королевство сербов, хорватов и словенцев было готово принять не только людей как таковых, но и позволить разместиться на своей территории организационным структурам российских апатридов. 31 августа 1921 г. Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви постановил принять под свою защиту Высшее церковное управление Русской Православной Церкви с сохранением ее самостоятельной юрисдикции. Резиденцией ВЦУ стал Патриарший дворец в Сремских Карловцах, городе, где за двести лет до этого Максим Суворов открыл свою «Славянскую школу». 21 ноября того же года в Сремских Карловцах состоялся Церковный Собор, на котором была сформирована концепция Российской Православной Церкви За Границей (РПЦЗ) и созданы ее управляющие органы, разместившиеся там же, в Сремских Карловцах. 

В этом же городе был размещен Главный штаб и Верховное командование вооруженными силами Юга России во главе с генералом П.Н. Врангелем, а позднее – управление Российского общевоинского союза (РОВС). Сам генерал Врангель по поводу возможности сохранить организационные структуры Российской армии писал: «Как в бою развертывается полк, разбивается на батальоны, роты, взводы, звенья, так Армия-изгнанница из лагерей Галлиполи, Лемноса, Кабакджи разошлась по братским славянским странам… Рассыпалась, но осталась Армией – воинами, спаянными единой волей, одушевленными единым порывом, одной жертвенной готовностью. Среди тяжелых испытаний Армия устояла…»2. Таким образом, Сербия, а если еще точнее – Сремски Карловцы, «стали своеобразным центром беженцев, влияние которого распространялось далеко за пределы Королевства СХС»3 Генерал Врангель пытался повлиять и на финансовые потоки российской эмиграции путем созыва в Белграде так называемого «Русского совета». Однако эта структура оказалось нежизнеспособной, подчинить единому руководству экономическую активность русской эмиграции не удалось, в 1922 г. Русский совет был упразднен. 

В российской исторической науке применительно к россиянам, бежавшим от ужасов большевизма, устойчиво употребляется термин «первая волна эмиграции». Однако насколько правомочно называть этих людей эмигрантами? Ведь они покинули родину не добровольно, а под угрозой физического уничтожения большевиками, в спешке, зачастую вообще не понимая, куда и зачем они едут… По этому поводу профессор Д.Н. Иванцов в 1925 г. писал: «Беженцы не эмигранты, между ними и эмигрантами имеется огромное различие. Эмигрант смотрит вперед – беженец всей душой рвется назад, рассматривая свое пребывание за границей как преходящий эпизод. Эмигрант является за границу с твердой верой в будущее – беженец подавлен постигшей его материальной и нравственной катастрофой… Эмигрант, прежде чем решиться на переезд, старается реализовать свое имущество – огромная часть беженцев покинула родину буквально с пустыми руками. Эмигрант сам выбирает страну переселения – беженец оказывается там, куда его загонит судьба»4. 

Поэтому так называемую «первую волну российской эмиграции» правильнее называть именно «беженцами». А первый этап истории российской диаспоры в Сербии (1920-28 гг.) можно, цитируя колумниста софийской газеты «Русь» Е. Юрьева, назвать «превращением из беженцев в эмигранты»5. 

Положением российских беженцев в Королевстве СХС с 1920 г. ведала специально созданная Государственная комиссия по размещению русских беженцев, направлял ее деятельность академик Александр Белич (сначала как заместитель председателя Комиссии, затем как председатель). Цель и смысл существования Комиссии заключался именно в помощи русским беженцам на пути «превращения в эмигранты». По определению М. Йовановича, «Государственная комиссия и по полномочиям, и по реальному влиянию на жизнь россиян в Королевстве СХС стала самой важной организацией в жизни эмигрантов, каковой и оставалась на протяжении всего межвоенного периода»6. Деятельность Комиссии охватывала широкий круг вопросов, связанных как с приемом и размещением беженцев, так и с финансированием, социальной защитой, приспособлением и интеграцией эмигрантов в новую среду. Прежде всего, это касалось курсов сербского языка и специализированных бюро трудоустройства по месту расселения беженцев. Комиссия занималась также проблемами, связанными с формированием и финансированием школ для обучения русских детей, помощью медицинским и реабилитационным учреждениям. 

К середине 1925 г. на земле Королевства СХС действовало 17 русских школ, в которых обучалось 2820 воспитанников. Причем восемь школ, в которых училось 2240 детей, содержались полностью за государственный счет, остальные получали субсидии от Министерства образования7. В наиболее благоприятном положении была Первая Русско-сербская гимназия в Белграде, открывшаяся в ноябре 1920 г., директором ее стал В.Д. Плетнев. Если при открытии в ней было 90 учеников, то через десять лет – 250. Само название этого учебного заведения свидетельствовало о стремлении ее основателей сделать все, чтобы воспитанники «оставаясь русскими, сохранили понимание, знание и любовь к стране, которая в тяжелые годы проявила себя истинным, бескорыстным другом… Воспитанники гимназии в будущем должны были стать залогом тесной связи между сербским и русским народами» 8. 

Разумеется, образовательная и научная деятельность русских переселенцев в Королевстве СХС не ограничивалась созданием школ и языковых курсов. Русские эмигранты по стандартам того времени были людьми исключительно хорошо образованными и профессионально подготовленными. По данным переписи 1922 г., из числа русских эмигрантов в Королевстве Сербов, хорватов и словенцев высшее образование имели 12 % опрошенных, среднее – 61 %, начальное образование – 12 %, никакого образования не имели лишь 3 % опрошенных9. Образовательный уровень русской эмигрантской группы крайне необычен для Сербии не только из-за количества лиц с высшим и средним образованием, но и потому, что среди эмигрантов было всего 2-3 % неграмотных. Уникальность этих людей становится очевидна, если учесть, что в Королевстве СХС на 1921 г. 50 % населения старше 12 лет были неграмотными10. По определению уже цитировавшегося В. Маевского, «сербскую интеллигенцию просто шокировали эти русские, в массе совершенно нищие и жалкие, но столь много знающие и умеющие»11. 

Россияне активно участвовали в научной и художественной жизни Сербии, были преподавателями, организаторами культурной жизни, выдающимися художниками, скульпторами и зодчими как в рамках русских культурных организаций, так и в культурных организациях страны проживания. Деятельность русских эмигрантов в области науки имела три основных аспекта: формирование научных обществ, работа в университетах и школах Королевства СХС, организация русской научной жизни. Среди научных организаций, основанных россиянами в СХС особенно выделялся Русский научный институт в Белграде. Он был основан 16 сентября 1928 г. с целью поддержки и развития русской научной мысли. Финансирование Русского научного института взяло на себя правительство Королевства СХС, благодаря чему он вскоре превратился в ведущий научный центр российской диаспоры, хотя аналогичные учреждения действовали также в Праге и Берлине. В первые годы своего существования институт был размещен в здании Сербской королевской академии, а в 1933 г. переехал в только что построенное здание Русского дома им. Императора Николая II. 

Первыми председателем Института был профессор Е.В. Спекторский, в прошлом – ректор Киевского университета. Институт имел пять отделений: философское во главе с Н.О. Лосским и П.Б. Струве, языка и литературы, которым руководил А.Л. Погодин, общественных и исторических наук под председательством А.П. Доброклонского, медицинское во главе с А.И. Игнатовским, а также отделение математических и технических наук, которым руководили Г.Н. Пио-Ульский и Н.Н. Салтыков. Одним из видов деятельности института была организация лекций русских ученых из других европейских стран. В стенах института регулярно выступали И.И. Лаппо и А.А. Кизеветтер из Праги, В.В. Зеньковский и Н.Н. Головин из Парижа, С.Л. Франк и И.А. Ильин из Берлина, Е.Ф. Шмурло из Рима, В.Н. Ипатьев и И.И. Сикорский из США. Институт проводил круглые столы и беседы с известными русскими художниками и литераторами, в частности З. Гиппиус, Д. Мережковским, К. Бальмонтом и И. Северяниным12. Строки Игоря Северянина стали девизом Русского дома в Белграде – «родиться русским слишком мало, им нужно быть, им нужно стать». 

Однако было бы ошибкой думать, что русская диаспора в Королевстве СХС была замкнута на себя и не принимала активного участия в общественной жизни сербов и других югославянских народов. Как уже сказано, образовательный уровень российских беженцев был чрезвычайно высок, что поначалу вызвало определенные трудности, ибо специалистам такого уровня было не просто обеспечить занятость в Сербии, ещё в недавнем прошлом - маленьком вассальном княжестве на окраине Османской империи. К середине 20-х годов эта диспропорция была в значительной степени сглажена. На протяжении 20-30 гг. 15 российских ученых стали членами Сербской академии наук, ни одна национальная группа Югославии в пропорциональном отношении не была в Академии столь многочисленна, как российские эмигранты13. 

Огромен и вклад российской диаспоры в искусство Сербии. На сценах белградских театров ставили спектакли русские режиссёры Ю. Л. Ракитин, А. А. Верещагин, Ф. В. Павловский. Эти люди, а также оказавшиеся в Югославии российские артисты, из которых многие играли на лучших сценах Москвы и Петербурга, навсегда изменили облик югославского театра, до той поры существовавшего в рамках представлений о театре XIX века. На драматических сценах блистали Нона Белавина, Лидия Мансветова, Олег Миклашевский. 

Становление сербского национального театра оперы и балета также неразрывно связано с именами русских театральных художников, сценографов, костюмографов европейского класса: Л.М. Браиловского, А.А. Вербицкого, В.И. Жедринского, режиссеров-постановщиков – Е.С.Мариашца и Ф.Павловского, оперных солистов: Н.Архиповой и Н.Баранова, Е.Д.Веселовского, Неонилы Волевач, Ольги Ольдекоп. Балетную труппу многие годы составляли, а затем готовили и учили русские артисты балета и хореографы: Т.П. Карсавина, Н. Кирсанова, М. Бологовская, И. и Ф. Васильевы, А. Жуковский, К. Исаченко. Оставили свой след и русские композиторы, работавшие с Народным театром: В.А. Нелидов написал и поставил оперу «Смерть матери Юговичей» по мотивам сербского эпоса, до сих пор вспоминают школу И.И Слатина - дирижера, композитора, руководителя хора «Глинка». У истоков сербского кинематографа находились российский эмигрант, уроженец Одессы Георгий Скригин, киноактеры О.М.Соловьева, братья Череповы и др. 

В Сербии работают русские художники, работы многих из них сейчас украшают национальные галереи Сербии: Н.Н. Богданов-Бельский, С.А. Виноградов– академик живописи, А.В. Ганзен – маринист, воспевший Дубровник, С.Ф. Колесников – академик российской академии художеств, Б.Н. Литвинов – художник, генерал-майор. Молодые русские художники Юрий Лобачев и Константин Кузнецов стали основателями направления комиксов и популярными иллюстраторами. Прославились многие русские имена и в деле сохранения, популяризации изучения церковной живописи, фресок, икон, что нашло воплощение в ансамбле храма-мавзолея в Опленце, где трудились историки Н.Окунев и художник П. Бычковский, иконописец о. Пимен (Софронов) стал основателем иконописной школы в монастыре Раковица, уже после войны собственную школу реставрации создала Е.В.Вандровская. Неповторимый след в истории сербской живописи оставил Л.Т. Шейка и созданная им группа «Медиала», членами которой стали русская художница Ольга Иваницкая и сербский художник и философ Драгош Калаич. 

Из провинциального городка, завязшего между Европой и Азией, усилиями русских архитекторов В. Баумгартена, Н. Краснова, В. Лукомского, В. Сташевского, Р. Верховского, В. Андросова Белград превращается в полноценную европейскую столицу. Весь опыт, полученный в России, автор ансамбля в Ливадии Петр Краснов смог реализовать в таких шедеврах архитектуры, как проекты министерских зданий в Белграде, Мавзолея на Опленце и интерьеров Народной Скупщины. Многие инженеры, военные инженеры в Сербии стали удачливыми и признанными мастерами архитектуры: Ф.Баумгартен - автор Русского дома, Генерального штаба в Белграде и др., В.В. Сташевский - создатель храма св.Троицы в Белграде и Иверской часовни, В.В. Лукомский создал такие шедевры, как Дворец Белый двор и ансамбль Сербской патриархии. Вне Белграда работали такие российские архитекторы, как П. Анагности, А.А.Васильев, Г.И.Самойлов. И сейчас украшением и историческими символами Белграда являются работы русского скульптора Романа Верховского, после Второй мировой войны создавшего храм Св.Троицы в Джорданвилле (США). В Белграде он создал монумент Героям Первой мировой войны на русском кладбище, монумент «Защитникам Белграда» и др. 

Армия Королевства сербов хорватов и словенцев, а после войны Югославская народная армия в полной мере использовала опыт многих сотен военных специалистов, оказавшихся на ее земле. В военных училищах и академиях было множество русских преподавателей. Огромный вклад в создание югославского воздухоплавания внесли русские летчики. Имена военных летчиков: А.П. Личева, П. Мазаева, В. Ткачева - генерал-майора русской армии и одного из создателей военно-воздушного флота Югославии - помнят в Сербии и сегодня. 

Многие десятилетия трудились над созданием гидроэнергетической системы Югославии русские инженеры В.В.Горячковский и И.А.Лашков, которых хорошо помнят в Нови Саде, Панчево и Белграде. Их трудами разработана и построена уникальная система Дунай-Тиса-Дунай. В развитие фундаментальной и университетской науки Югославии внесли свой вклад: Ал. Д. Билимович, профессор-экономист, Ант. Д. Билимович - математик, Президент Сербской Академии наук, энтомолог Ю.Н.Вагнер, агрохимик Н.И. Васильев, математик К.П.Воронец, лексикограф И. Грицкат-Радулович, А. Игнатовский – основатель и руководитель Первой клиники внутренних болезней в Белграде, Т.В. Локоть - основатель Института сельхозтехники, палеограф, историк В.А. Мошин, руководитель Обсерватории Университета Белграда П.В. Музен, Г.А. Острогорский - создатель Византологического института САНУ, математик Н.Н. Слатиков, селекционер А.И. Стебут, инженер В.В. Фармаковский, специалист по технической механике Я.М Хлытчев. 

Этот список можно было бы пополнить еще десятками фамилий людей, многие десятилетия трудившихся на своей новой славянской родине. Их дети и ученики продолжают дело, начатое в межвоенной Югославии славной плеядой «русских беженцев» - ученых, поэтов, художников, военных. 

Конец если не безбедному, то, во всяком случае, фундаментально обустроенному существованию российской диаспоры в Югославии положили Вторая мировая война, проистекавшая одновременно с ней Гражданская война в Сербии (монархисты-четники против коммунистических партизан И. Броз Тито), ввод советских войск на территорию Югославии (Белградская операция, сентябрь 1944 г.). И у фашистов, и у Советского Союза российская диаспора в Югославии вызывала большие опасения. Во время оккупации Сербии немцами были интернированы практически все «белоэмигранты», имевшие просоветские симпатии. Советская власть столь же жестоко обошлась с представителями эмигрантской среды, замеченными в сотрудничестве с фашистами или антисоветских взглядах. Эти факторы, а также естественная убыль и отток части обеспеченных российских эмигрантов из Югославии непосредственно в предвоенные годы привели к тому, что на 1945-46 гг. численность российской эмиграции в Югославии оценивалась в 5-7 тысяч человек. Заметный контраст по сравнению с 18-20 тысячами на конец тридцатых годов…
(Продолжение следует)

1 Цит. по: «Русский Белград». М, 2008. С. 58 

2 Цит. по: Йованович, там же. С. 248. 

3 Русская эмиграция в Югославии. М. 1996. С. 41 

4 Д. Иванцов. Русские беженцы в Югославии в 1921 г. // Русский экономический сборник. Вып. 2. Прага, 1925. С. 80. 

5 Цит. по: А.Б. Арсеньев. У излучины Дуная. М. 1999. С. 29. 

6 Йованович, там же. С. 287-286. 

7 Руска емтиграциja у српскоj култури XX века. Београд. 1994. T.2. C. 43-44. 

8 Первая Русско-сербская гимназия 1920-1930. Белград, 1930. С. 17. 

9 Йованович, там же. С. 143. 

10 Там же. 

11 «Русский Белград», там же. 

12 Йованович, там же. С. 327-328. 

13 Русская эмиграция в Югославии. С. 146

Все новости