Что в имени тебе моём?

Переименование переулков и бульваров для нас дело привычное. Сначала, правда, по инерции пользуемся старым названием, потом незаметно переходим на новое

 

Но на карте Москвы есть такие имена, которые, хоть ты тресни, всё равно останутся в народной памяти неизменными.

Шепелявая окраина

Много ли чести жить в местности, название которой произошло не от гордой фамилии, а от прозвища, причём обидного? Думается, что обитателям Свиблова жаловаться не стоит, а вот гордиться, пожалуй, есть чем. И кому какое дело, что боярин Фёдор Свибло получил своё прозвище от древнерусского слова «швиблый», то есть «шепелявый», «косноязычный». Зато каков был сам человек! Ровесник князя Дмитрия Донского, он происходил из рода легендарного Ратши (Ратмира), что «вышел из немец». Фёдор в своё время на Москве считался одним из самых богатых людей. Когда князь Дмитрий в 1366 г. затеял возвести новый, белокаменный Кремль, Фёдор Андреевич финансировал постройку целой башни и значительного участка стены. Кстати, долгое время эта башня тоже называлась Свибловой, до тех самых пор, пока Кремль не стал краснокирпичным, а башня - Водовзводной. Не чужд он был и ратному труду. Но вот поучаствовать в Куликовской битве не смог. Правда, по вполне уважительной причине. Князь Дмитрий, отправляясь на Мамая, оставил его оберегать свою семью.

Но следующий князь, Василий Дмитриевич, проявил к Свибле чёрную неблагодарность. Все владения боярина князь отписал на себя и свою литовскую супругу Софью Витовтовну. В числе прочего было упомянуто и следующее: «А ис сёл московских даю своей княгине сельце Фёдоровское Свиблово на Яузе и с мелницею». Род Свибловых пресёкся, но имя своё на карте Москвы он оставил, пожалуй, уже навсегда.

Сын в отца

Думаю, стоит пройтись по Пречистенке к Садовому кольцу и добраться до Зубовской площади и одноимённого бульвара. «Что здесь интересного?» - спросите вы. Да хотя бы то, что, сложись история немного иначе, наш маршрут заканчивался бы не на Зубовской, а на Бегичевской площади. Именно так, поскольку сначала стрелецкая слобода, возникшая у Чертольских (Пречистенских) ворот Земляного города, находилась под управлением Ивана Бегичева. Стрелецким головой он пробыл 22 года, но, как видно, доброй памяти по себе не оставил. А вот его преемник Дмитрий Зубов, напротив, дал своё имя слободе всерьёз и надолго. Впрочем, основная заслуга здесь не столько Дмитрия, сколько Ивана, который принял командование полком после героической гибели своего отца при штурме Смоленска 16 августа 1654 г. Ивана Дмитриевича стрельцы любили. Служба под его началом была вполне сытой и даже временами пьяной - накануне очередного похода, в 1668 г., за старые заслуги царь пожаловал Зубова 50 вёдрами водки и 10 пудами ветчины, которые были распиты и съедены полком. Заботился командир и об одежде - так, постарался выбить у царя Алексея Михайловича «сукон красных 3200 аршин из Посольского приказу». А выбив, не прикарманил, но пошил «осми стам человекам кафтаны зело добрые». К 90-м годам XVII столетия слобода у церкви Живоначальной Троицы уже привычно называлась Зубовской, хотя Иван Дмитриевич давно удалился от дел по причине старости. Так случилось, что во время стрелецкого восстания 1698 г. именно этот полк стал заводилой бунта.

Дальнейшая история известна - восстание подавили, мятежников казнили, а слобода пришла в запустение. Осталось только имя. Но муза истории Клио, как и полагается лукавой даме, выкинула неожиданное коленце. Русский живописец Суриков по иронии судьбы заканчивал свою знаменитую картину «Утро стрелецкой казни» именно на Зубовском бульваре.

Все новости