Где и что еще следует искать

Белорусские музейные, архивные и библиотечные ценности разбросаны по всему миру

...Итак, опираясь на материалы, накопленные комиссией «Вяртанне» при Белорусском фонде культуры, а также собранные в личном архиве, в предыдущих статьях цикла «Сокровища» рассматривались сведения о белорусских ценностях, оказавшихся в сопредельных странах (Литва, Польша, Российская Федерация, Украина), а также наиболее крупных западноевропейских государствах (Великобритания, Германия, Франция).

Но как быть с другими странами, где следы наших музейных экспонатов, архивных документов либо библиотечных раритетов есть, но их немного, на отдельную статью, как говорится, не тянут? Пришлось эти сведения объединить, разместив в алфавитном порядке страны.

Кроме снимков, статья иллюстрируется репродукциями открыток из личной коллекции. Эти открытки посвящены произведениям изобразительного искусства, которые созданы белорусами либо уроженцами Беларуси, связаны с белорусской тематикой и находятся в зарубежных странах.

Австрия

В 1943 году в минский Белорусский музей поступило распоряжение из ведомства Розенберга: наиболее ценные экспонаты еврейского отдела подготовить к отправке в Вену, в создаваемый там «институт гебраистики», который «курирует» гауляйтер Бальдур фон Ширах. Цели при этом ставились, естественно, расистские: в духе национал-социализма, т.е. в гитлеровской трактовке мировой цивилизации. Для этого «культуртрегеры» из СС вдохновенно ограбили минский музей....

Что же отправили в Австрию? Судя по описи, прежде всего картины на библейские и бытовые темы, портреты. Приведу лишь несколько названий: «Продажа Иосифа», «Фантазия о пришествии Мессии», «Группа еврейских женщин», «Еврейская женщина (за) пряжей ниток», «Начальная еврейская школа в России», «Сбор винограда», «Олень». Дата создания отмечается лишь в тех случаях, когда она достаточно показательна: например, «Еврей–мясник в г. Праге. ХIII в.». Редко указывается и авторство (например, М.Горшман. «Богатая свадьба»). Из других источников известно, что из Белорусского музея вывезли произведения Пэна («Часовщик»), Шагала, Кругера (портрет Скорины), Юдовина.

Кроме художественных произведений, среди экспонатов еврейского отдела числились предметы культа, декоративно–прикладного искусства, молитвенники, документация различных обществ, преимущественно благотворительных. Особый интерес вызвали у меня упомянутые в описи «Белор(усские) песенки и рассказы».

Вывод же таков: институт гебраистики — не иголка в стогу сена. Заинтересованные люди (в том числе из еврейских общественных и религиозных организаций) могут отыскать его следы, даже если они ведут за пределы Австрии. Собственность Белорусского музея должна принадлежать его наследнику — Национальному музею истории и культуры Беларуси.

Бельгия

Есть сведения, что в 1868 году в Брюсселе готовились к изданию сочинения Винцента Дунина–Марцинкевича. Опальный тогда белорусский писатель мог передать их (в том числе «Пинскую шляхту», неизвестные сегодня произведения) через выходцев из Беларуси, вынужденных эмигрировать после поражения восстания 1863 года. Выходит, рукопись следует искать в архивах эмигрантских издательств.

Ватикан

Считается, что если все полки с рукописями ватиканского архива выстроить в один ряд, то они протянутся на много километров. Естественно, там есть немало документов, поступивших с территории Великого Княжества Литовского, в состав которого до конца ХVIII века входили и белорусские земли. В Ватикан поступали сведения о деятельности епископств и монастырей.

Особенно интересные материалы могут оказаться в фондах ордена иезуитов, имевшего свои резиденции в Полоцке, Минске, Орше, Пинске и других белорусских городах и местечках. При каждом иезуитском монастыре работала школа (коллегия), а при ней — школьный театр, в котором ставились оригинальные трагедии (писались они преподавателями) на польском, латинском и старославянском языках. Возвышенное действо в них контрастировало с забавными и, главное, белорусскими интермедиями, сочиненными местными школярами. Но трагедий до нас дошло немного, интермедий — еще меньше. И я тешу себя надеждой, что и те и другие окажутся среди рукописей Ватиканской библиотеки, но доступ к ним очень сложен. Знаю это со слов известного белорусского историка–латиниста Алеся Жлутки, которому все–таки удалось обнаружить там, а затем и издать отдельной книгой документы о коронации в Новогрудке великого князя литовского Миндовга.

Однако наибольший интерес для белорусских исследователей представлял бы архив архиепископа Могилевского и Минского, римско–католического митрополита Российской империи Станислава Богуша Сестренцевича (1731 — 1826), кстати, дяди белорусского писателя Винцента Дунина–Марцинкевича. Это не только авторитетный религиозный деятель, но и крупный ученый, писатель, издатель. Он был президентом российского Вольного экономического общества и одно время даже Российской академии наук. Ему принадлежит авторство фундаментальных исследований «О Западной России», «История сарматов и славян», «История Таврии» (Крыма), трагедии «Гиция в Тавриде», посвященной Екатерине II. С детства зная белорусский язык (родился в деревне Занки Волковысского уезда), Богуш Сестренцевич написал грамматику «литовского» (белорусского) языка, составил его словарь. К сожалению, работа осталась в рукописях, и в 1852 году некто Парчевский перевез их, как и весь архив митрополита–просветителя, из Петербурга в Ватикан. Выявление этих материалов, изготовление копий для Беларуси стали бы большим событием для наших гуманитариев, особенно языковедов.

А еще в реляциях Папе Римскому посланников Иоганна Штайнберга (Johann Steinbergk) и Эберштейна (Eberstein), датированных 1527 годом, могут заключаться сведения о поездке Франциска Скорины в Московию с целью распространения своих изданий. Эти источники в состоянии подтвердить либо опровергнуть факт сожжения книг, привезенных восточнославянским первопечатником.

Иран

В иранских (персидских) древлехранилищах, очевидно, ждут своего открывателя документы, связанные с нашими выдающимися соотечественниками — уже довольно известным Александром Ходзькой и все еще таинственным полочанином Хаджи Хосровым.

Наследие Александра Ходзьки (1804 — 1891), о котором уже говорилось в моей статье, посвященной Франции («СБ», 1 августа 2008 г.), принадлежит нескольким народам — польскому, российскому, персидскому, французскому, но прежде всего — белорусскому. Родился он в Кривичах на Мядельщине, хорошо знал белорусский язык и фольклор, широко использовал их в своем творчестве. Но все же главным делом его жизни стало ознакомление Европы — от России до Великобритании — с персидской поэзией. Чтобы переводить ее, требовалось прекрасно знать язык, историю, обычаи. Все это он постиг за десять лет дипломатической службы в Персии. Но — как? Где бывал? С кем встречался? Кто его вдохновлял? Ответы на поставленные вопросы, думаю, способны дать только иранские и отчасти азербайджанские архивы.

Сложнее с Хаджи Хосровым (Ахисоровым). Если жизненный путь Ходзьки известен, то у Хосрова, как пишет Олег Лицкевич («Спадчына». № 2, 2006 г.), он — сплошная загадка. Известно лишь, что происхождением он из Полоцка («А родом, государь, он литвин, полотского взятья», — писали о нем царю). Очевидно, юношей был захвачен войсками Ивана Грозного в 1563 году, а затем продан на невольничьем рынке в Персию, как это часто тогда случалось. Но наделенный, очевидно, недюжинным умом, знающий языки, Хосров, приняв ислам, сделал при дворе шаха Абаса блестящую карьеру дипломата и переводчика: его неоднократные переговоры в Москве оказывались успешными, с ним стремился встретиться посол Священной Римской империи М.Варкоч. Борис Годунов одаривал Хосрова дорогими шубами, помог ему отыскать в Муроме и освободить сестру–полонянку. Чем не сюжет для совместного белорусско–иранского фильма? Но для этого, как и для всестороннего исследования, слишком мало фактов. Мы не знаем даже приблизительных дат рождения и смерти Хосрова, его настоящего имени. Поэтому приходится вместе с О.Лицкевичем сожалеть, что «персидские документальные источники, которые могли бы рассказать про Хаджи Хосрова, в своей массе недоступны».

Недоступны — пока?

Италия

Существует обоснованное мнение, что в 1512 году, до или после блестящей сдачи экзамена на степень доктора медицины в Падуанском университете, Франциск Скорина не мог не побывать в Риме. Но если сдача экзаменов подтверждена найденными и опубликованными документами, если пребывание в Падуе нашего первопечатника увековечено его портретом, пусть и достаточно надуманным (Скорина не был монахом) в «зале сорока» и мемориальной доской авторства Валериана Янушкевича (1992), то его поездка в Рим до сих пор является гипотетической. Выяснить истину здесь опять–таки могут новые архивные находки в Риме.

Кения

После Второй мировой войны в этой африканской стране осел участник походов Андерса Евстафий Сапега, наследник древнего белорусского рода, которому принадлежали Деречин, Ружаны, Черея и десятки других усадеб и дворцов. Как профессиональный охотник он организовал в Кении платные сафари — охоту на слонов и других животных. А в свободное время искал по всему миру сведения о своем роде, которые были собраны и обобщены в фундаментальном труде «Сапежанский дом» (1995). Но туда вошли не все материалы. Есть сведения, что некоторые из них так и остались в столице Кении Найроби.

Характерно, что когда в возрасте более 90 лет Евстафий Сапега приезжал на Белосточчину, интервью еженедельнику «Нiва» он принципиально давал на белорусском языке.

Все новости