70 лет верности

Завтра мы впервые будем отмечать новый праздник — День семьи, любви и верности. Образцом счастливого супружества вот уже 780 лет почитают у нас святых Петра и Февронию, которые прожили в браке и любви всю жизнь и умерли в один день.

“МК” разыскал современный пример самого долгого московского брака. Григорий Карпов и Анна Серцова в этом году отмечают 70-летие совместной жизни — благодатную свадьбу (оказывается, есть и такая!). Муж, которому скоро исполнится 90, по-прежнему влюбленно смотрит на свою 88-летнюю супругу и посвящает ей стихи. Они вместе пишут новую книгу и мужественно поддерживают друг друга в постигшей их трагедии — потере старшего сына.

Я узнала их издалека: она — в шляпке с вуалью и в пиджаке, провисающем от тяжести орденских планок. Он, как истинный рыцарь, несет ее плащ и сумку. Дверь родного гуманитарного корпуса МГУ открывает с трудом, но все равно галантно пропускает вперед дам — супругу и меня.

Невероятно, но муж и жена до сих пор преподают в МГУ! И тут же выясняется еще более интересная вещь: оказывается, в конце 40-х Григорий Дмитриевич работал в “МК”, заместителем выпускающего редактора.

— Тяжелая это была работа, — признается он. — Но потрясающе интересная!

— Каждый день муж приезжал на дежурной машине домой в 6 утра, — вспоминает Анна Петровна. — Газета печаталась ночью, потому что Сталин любил работать по ночам. А в 8 часов утра Григорий Дмитриевич просыпался — приходил почтальон, приносил газету, ее нужно было просмотреть.

Карпов вспоминает, как однажды его чуть удар не хватил. Лозунг “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” был поставлен под сомнение: в конце вместо восклицательного знака стоял вопросительный.

— Пришлось срочно звонить в типографию и пускать весь тираж под нож, — вставляет Анна Петровна. — К счастью, этот случай как-то спустили на тормозах.

Вижу, что супруги всегда были в курсе дел друг друга. Наверное, это первый секрет их семейного счастья: жить заботами другого.

Они познакомились в сентябре 38-го. 18-летняя Анечка из Запорожья и 20-летний Гриша из Харькова были зачислены в самую первую группу нового, философского факультета Московского института философии, истории и литературы (МИФЛИ), где тогда учились Твардовский, Симонов, Солженицын.

Анна Петровна вспоминает, как первый раз заметила статного хлопца с военной выправкой:

— 5 сентября отмечали Международный юношеский день. Нам дали транспаранты и построили для парада на Красной площади. А Гришу назначили командиром нашей колонны. Он все время посматривал в мою сторону… Буквально через день-другой он предложил мне из института в общежитие пройтись пешком. Нам было так интересно друг с другом, что расставаться не хотелось. Шли почти полдня, Гриша показывал мне Шереметьевский дворец, грандиозную стройку ВДНХ. А когда уже затемно дошли до общежития, неожиданно спросил: “Ты любишь?” Я, не уточняя, что, кого — философию, прогулку, его, — радостно кивнула: “Люблю!” С тех пор у нас так и повелось: полное согласие, любим все — и друг друга, и то, что нас окружает, и то, чем занимаемся. А когда ссоримся, то каждый спешит помириться первым. И никогда никому не жалуемся на другого.

Что ж, вот еще один секрет счастливого брака — отмечаю про себя.

В студенческие годы они жили в комнатах напротив, и у каждого было по 10—12 соседей в комнате.

— Отдельная комната молодой семье не полагалась?

— Какое там! — машет рукой Григорий Дмитриевич. — Чтобы хоть немного уединиться, мы шли на улицу, к Останкинскому пруду. Среди таких же студентов на скамейке сначала корпели за учебниками, а потом читали друг другу стихи — классиков и свои.

Один раз молоденькие солдатики приняли нас за “шпиёнов”, как они выразились. Привели в часть, говорят: “Они все время шепчутся, наверное, лазутчики”. — “Мы стихи друг другу читаем!” Командир заставил нас эти стихи повторить, зачетки проверил и отпустил.

— Стихи — это чудесно, но ведь молодая кровь, наверное, требовала своего?

— Ну а как же без этого? — лукаво улыбается Анна Петровна. — Платонические отношения — путь искажения реальности. Только для физической любви у нас редко выпадала возможность.

Из дневников Григория Карпова: “2 января 1941 года. Я спал… и не заметил, как все проживающие в моей комнате встали и разошлись. Ни на что я, казалось бы, не реагировал. Но вот один тонкий, осторожный стук в дверь, и сна как будто бы не было: “Да! Войдите!”

Открылась дверь, и видение улыбающегося чуда в белом вязаном платочке, быстро оценив, что мы только лишь одни, вмиг оказалось рядом. Ничто не могло сравниться с восторгом встречи. Убогая студенческая обстановка выглядела царственным раем”.

А завтра была война. 22 июня Анна и Григорий вместе со всем своим курсом записались добровольцами на фронт, стали бойцами истребительного батальона Сокольнического района.

Напоследок влюбленные решили сфотографироваться. Фотографию они положили в портфель и закопали во дворе школы, откуда их часть уходила на фронт. После Победы супруги нашли эту фотографию — слегка порванную в том месте, где была голова Ани. На фронте она тоже получила тяжелейшее ранение…

— Хотя мы служили в одной стрелковой роте, я не сразу узнал, что Аню ранили, — вспоминает Григорий Дмитриевич. — С трудом разыскал ее по дороге в госпиталь. Но побыть рядом было нельзя — завтра в бой. Как я мечтал тогда, чтоб она выжила!

А через месяц ранили и самого Григория Дмитриевича. Долгие недели в разных госпиталях, разные части, переписка. Всего за годы войны супруги написали друг другу 850 писем. Наконец — снова встреча. Под Сталинградом. Аня с трудом могла ходить, но в тыл не собиралась:

— Во-первых, хотела воевать и быть рядом с мужем. Во-вторых, мы думали, что Сталинградская битва будет короткой и успешной, поэтому я не хотела тратить эти месяцы на долечивание. А в-третьих, тогда вышел приказ Сталина о том, что те, кто может ходить, не должны покидать поле боя…

Из дневника Григория Карпова: “Мы не выспрашивали у судьбы ничего. Главное, как нам казалось, — это то, что мы были вместе... Мы были молоды, и какая-то жизнеутверждающая сила вселяла веру в лучшее, побуждая не задумываться о том, что уже занесенный над нашей судьбой меч грозил оборвать и наши жизни, как он оборвал жизни многих других”.

Аня Серцова стала корреспондентом газеты “За Отчизну” 299-й стрелковой дивизии, оборонявшей позиции у самой Волги.

— Однажды танк, под которым Аня провела две ночи вместе со снайпером — готовила материал для статьи, а заодно перевязывала бойца, заряжала его винтовку, — как только она уползла, разбомбили! — рассказывает Григорий Дмитриевич.

— Когда ползла обратно, больше всего боялась попасть в плен, — вспоминает она. — Даже ранение, даже смерть были лучше, чем плен — позорный и мучительный. А ведь лазутчики легко могли веревкой зацепить и за ногу подтянуть в свои окопы. Там все близко. И стреляли постоянно, я только перекатывалась от воронки к воронке… То, что мы оба выжили, — это фантастика.

Сейчас бы сказали, что они были друг для друга ангелами-хранителями. Но молодые философы-коммунисты такими понятиями не оперировали.

Сразу по окончании войны, 13 мая, они официально расписались в Москве, в загсе на Патриарших прудах. А потом родился первый сын.

— На самом деле мы считаем, что у нас трое детей: наши сыновья и дочка моей сестры, — говорит Анна Петровна. — Сестра вышла замуж за военного, родила, но молодой семье нужно было уезжать на север в гарнизон. Новорожденную девочку, Наташу, было решено оставить у нас. Даже из роддома ее принес Григорий Дмитриевич. Помню, мама заглядывает в кулек: что такое, где же головка?! Оказалось, они завернули ребенка вверх ногами и даже не заметили.

— А как с бытовыми проблемами справлялись?

— Мы на них никогда не заостряли внимание. Главное — у нас есть книги. Они всюду. Иногда мы на них спали, писали, ну и, конечно, их читали, обсуждали.

— Кто у вас в доме хозяин?

— Мы всегда друг на друга кивали. Потому что кто хозяин, на том и ответственность. Вот мы друг другу и говорили: “Ты же в доме главный(ая), почему же это не сделано, того нет?..” Но всегда друг другу помогали. Сначала вместе писали диссертацию одному, потом другому. Потом так же с докторскими поступили...

Из дневника Анны Серцовой: “В 60-х мне предстояла тяжелейшая операция, был возможен смертельный исход. Написала письмо-завещание мужу: “Пока дети не вырастут, пожалуйста, не женись…” В ответ он принес самодельную книжку своих стихов. В них было столько любви и страсти, что я просто не могла умереть. Пока я лежала в больнице, соседи зачитали ее до дыр”.

Через 10 лет после первенца Олега у супругов родился младший сын — Саша. По словам родителей, братья обожали и друг друга, и сестру Наташу. Главным в их троице был Олег, можно сказать, второй папа — родители-то вечно на работе.

— Когда дети были маленькими, мы не могли уделять им много времени, — говорит Григорий Дмитриевич. — Но каждую свободную минутку мы старались проводить с пользой. Еще до школы я научил Сашу играть в шахматы. Он стал очень сильным игроком.

Выросшие сыновья выбрали свой путь. Старший стал химиком, специалистом по кристаллографии металлов. Младший — физиком. Но вот создать такую же крепкую семью, как у родителей, не удалось ни тому, ни другому.

— Они всегда были слишком увлечены работой, — объясняет мама. — Видимо, не совсем родственные души находились. Мы с Григорием Дмитриевичем, конечно, переживали, что у сыновей семьи не сложились, детей не было. Только Наташа подарила нам наследника. А теперь у нее уже внук в 7-й класс ходит. Мы его своим правнуком считаем.

Я знаю, что полгода назад супруги осиротели. Умер Олег — от рака. Не спрашиваю об этом, но Анна Петровна заводит разговор сама.

— Он и для нас был всем: сыном, другом. Не дай Бог никому пережить своего ребенка…

…Мы сидим в аудитории их любимого корпуса МГУ, с которым связано полжизни. В дверь то и дело кто-то заглядывает, здоровается. Анна Петровна помнит всех по именам, для каждого находит доброе слово, шутку.

— Сколько лет их знаю, они всегда так потрясающе заботятся друг о друге, — шепчет мне одна из визитеров, продавщица книжного киоска Ирина. — Вся их жизнь в университете проходила. И поминки по Олегу устроили здесь, в столовой факультета…

— Как вы сами думаете, в чем главный секрет вашего счастливого брака? — на прощание интересуюсь у современных Петра и Февронии.

— Нет никакого секрета счастливого брака, — задумчиво отвечает Анна Петровна. — Есть секрет жизни вообще. Надо жизнь любить, людей любить. Поверьте мне, философу.

Наверное, бережное отношение к близким — и есть главный рецепт счастливой семьи.

Людмила ГУСЕВА, руководитель Департамента семейной и молодежной политики города Москвы и один из главных организаторов праздника:

— Старшее поколение дает нам истинные примеры духовности и нравственности. Замечательно, что, отмечая День семьи, любви и верности, мы видим перед собой такие образцы. Истории заботливых и трогательных отношений легко найти — достаточно обратиться к истории своей семьи. Уверена, что найдутся воспоминания и о том, как ждали с фронта, и как познакомились, поднимая целину, и как пронесли свою любовь сквозь годы и испытания. Поэтому я призываю молодежь: изучайте историю своей семьи!

Пусть семейные фотографии не только хранятся в альбомах, но и украшают стены квартир. К слову, наш департамент проводит конкурс “Моя родословная”. Москвичи представляют на него потрясающие работы, они с большой любовью описывают далекое и недавнее прошлое своих предков.

Все начинается с малой родины и со своей семьи. И важно не растерять лучшие образцы любви и верности, донести их до следующих поколений.