Благодаря Мандельштаму мы узнали количество репрессированных

«Что ни казнь у него — то малина…»
«Хотелось бы всех поименно назвать…».

Уникальное электронное издание выпущено стараниями и попечением Международного общества «Мемориал», Уполномоченного по правам человека в РФ при поддержке Объединенной демократической партии «ЯБЛОКО», Международного фонда им. Д. С. Лихачева и швейцарской программы по развитию и сотрудничеству. Это сдвоенный компакт-диск «Жертвы политического террора в СССР»: на одном — почти все изданные на сегодня справочные и научные материалы по истории террора, на другом — база данных, содержащая сведения о 2 614 978  жертвах этого террора (в это число входят и «дублеты» — сведения об одном и том же лице из разных источников, как и сведения о каждой репрессии в отдельности, — на Осипа Мандельштама, например, заведено четыре записи. Так что, в сущности, самих жертв на диске меньше).

Источники — более 280 томов Книг памяти из разных регионов бывшего СССР, а также море других привлеченных сведений, в том числе о репрессированных москвичах.

2,6 миллиона — много это или мало?

Мало, если сравнивать эту цифру с суммарным числом репрессированных в СССР. Одних только лиц, подпадающих под действие Закона о реабилитации 1991 года, по оценке Арсения Рогинского, около 12,5 млн, из них около 5 млн — люди, осужденные решениями судов и внесудебных органов, а остальные — репрессированные по административным решениям (жертвы коллективизации, депортаций народов и т. д.).

А с другой стороны — это и невероятно много! Для сравнения: в Центральной базе данных имен жертв Шоа, над которой десятилетиями работал целый коллектив сотрудников этого мемориала, насчитывается 3,2 млн имен.

Готовя к печати именной список заключенных того эшелона, с которым Мандельштам в 1938 году был доставлен во Владивосток, мы вознамерились прокомментировать этот список персональными сведениями из мемориальской базы данных. В нашем списке 700 имен, не так мало, но из них по базе данных было найдено только 169  имен, то есть каждое четвертое. Следует учесть, что все мандельштамовские зэки-попутчики были из Москвы и Московской области — наиболее изученного в этом отношении региона. Отсюда хотя бы приблизительно видно, каковы истинные масштабы репрессий: не возразишь — эффективен был наш усатый менеджер!

Тем не менее даже по такой скромной выборке хорошо видна несостоятельность многих расхожих утверждений, например, о направленности репрессий 37—38-го годов в основном против партии. Самый крупный в списке начальник — секретарь райисполкома. Большинство же репрессированных — это рабочие и крестьяне, за ними следуют учителя и бухгалтеры, есть два писателя, есть даже один Карл Маркс!..

Сама база данных, конечно, нуждается в различных усовершенствованиях, и не только в пополнении новыми именами и данными, но и в более строгой унификации карточек. Были бы ее сквозные данные — например, пол, возраст, основание репрессии, ее вид и кратность — сведены к единой формализованной маске (а все, что не вписывается в нее, можно сложить в рубрику «примечания» или «прочее»), то эти 2,6 миллиона заговорили бы не только от себя и за себя, но и как единое целое, как истинный архипелаг, как социум репрессированных, с которым интересно и важно поработать и демографу, и историку, и географу. Но работа эта огромная и затратная — и рецензируемый диск лишь ее самое начало.

В сущности, это государственное дело — обеспечение правдодобычи. Рецензируемый диск — это история России, это ее истинное лицо периода «эффективного менеджмента»! И как бы ни привыкла политика у нас хватать историю за дышло, пинать ее ногами, а из историков вить веревки, но наше «непредсказуемое прошлое» давно и остро нуждается в «приватизации», в деполитизации, в рассекречивании архивов, в спокойном и объективном научном анализе (а с недавних пор тема репрессий стала кошерной и для академической науки).

Чем не поприще для национального проекта? Государство тут могло бы взять на себя как минимум четыре вещи: первая — предложить «Мемориалу», благо он есть, продумать и возглавить эту работу; второе — смириться с тем, что работа будет построена не по вертикали, а по горизонтали, не по понятиям РАО «История» (или «Истпром»), а по принципу коллегиального научного сообщества. Третье: обеспечить проект информацией — за счет доступа к ведомственным архивам и завершения рассекречивания документов из федеральных. И четвертое — профинансировать проект, не вмешиваясь в его ход и не требуя себе за это ни дивидендов, ни контрольного пакета дружно голосующих акций.