Петр Голицын «Вселенское понятие успеха»

Интервью с князем Петром Дмитриевичем Голицыным (в тексте, - ПГ), Главой Представительства компании "Маннесманн АГ" по России и СНГ, ведет директор Института по связям с общественностью Леонид Жуков (в тексте, - ЛЖ), октябрь, 2000 г.

ЛЖ: Что такое успех? Можно ли говорить об успехе по-американски, по-европейски и по-русски?

ПГ: Понятие успеха универсально во всем мире. Успех - это достижение оптимального метода организации своей жизни, как в личном, так и в деловом плане. Но внешне он различается в разных местах. В Америке, например, человек достигший успеха любит его демонстрировать, покупая себе большие дома и большие автомобили. А в Европе наоборот люди ведут себя более сдержано, более скромно. В России снова, ближе к американскому представлению напоказ, - человек, который успешен это не человек, если у него нет шестисотого мерседеса и двух черных джипов, которые гонятся за шестисотым мерседесом. Но все это внешние детали.

Успех - это вселенское понятие.

ЛЖ: "Вселенское понятие"?

ПГ: Успех в этом смысле не прикладная вещь, помогающая решить, какой костюм и какие башмаки выбрать? Успех - это мера добра и зла, отвечающая на вопрос, делаю ли я, проходя по миру, значительно больше хорошего, чем плохого или нет? Или, если сказать с точки зрения физики, снижаю ли я энтропию (хаос, беспорядок, - прим. ред.) сильно или только немножко? Успешный человек - это такой человек, который делает жизнь вокруг себя немного лучше для себя, своих близких, своих сотрудников и окружающего общества в целом. Повышение качества жизни - вот настоящий успех, который распознается невооруженным глазом, а не какие-то внешние символы вроде автомобилей, костюмов, домов и пр.

ЛЖ: Значит внешний успех - это мыльный пузырь?

ПГ: Да, иногда так бывает. Я помню, как меня попросили о финансовой поддержке в одном учебном заведении. Я же ответил, что, наверное, можно не только со мной поговорить об этом, но и с другими людьми. Посмотрите, - сказал я, - сколько дорогих машин стоит снаружи. И преподаватели мне объяснили, что есть люди, у которых кроме машины ничего нет. Люди, для которых дорогая машина - это такой важный символ, что сами они готовы жить в однокомнатной квартире со сломанными окнами, лишь бы их автомобиль выглядел совсем на другом уровне.

Это пример неуспеха - человек, отдавая приоритет в своей жизни пустяку - автомобилю, - наносит вред своим близким, лишает их удобного жилья.

ЛЖ: Выходит успех - это просто полноценная жизнь?

ПГ: Да. Потому что успех измеряется не цифрами в банке, а тем, каков сам человек. Полезен ли он своим близким или обществу? Как он воспитывает своих детей? Воспитает ли он таких детей, которые больше добра принесут людям, чем вреда или нет?

А сколько у него денег в банке - так ли уж важно? Когда мои родители, дед и бабушка перед революцией 1917 года уехали из России, у них вовсе ничего не было, потому что они думали, что через две недели вернутся назад. А эти две недели превратились чуть ли не в восемьдесят лет! Но я бы не сказал, что эти годы были полностью не успешны.

Мой дед, например, стал в эмиграции первым секретарем русской зарубежной церкви. Он поднял очень мощную организацию, очень правильную для своего времени, очень моральную. Мой отец работал инженером, и настолько хорошо работал, что его работу до сих пор ценят на трех материках. Вот настоящий успех. И первоначальное отсутствие банковского счета тут ничего не меняет.

Важен способ жизни.

ДЕВИЗ "НЕ РАЗВАЛИВАТЬСЯ"

ЛЖ: Значит, эмиграция не сломила Ваш род?

ПГ: Я вспоминаю рассказы своих знакомых и их родителей о том, как они жили в США, Южной Америке, Югославии и Западной Европе. Они все первоначально были без гроша, все были бедны. Но у них хохот стоял с утра до ночи, потому что у них было хорошее настроение. А настроение было хорошее, потому что они были воспитаны "не разваливаться и дальше идти вперед".

ЛЖ: А если в этом девизе "не разваливаться и дальше идти вперед" проявляется Ваша родовая черта?

ПГ: Может быть. Но очень многие в эмиграции, и в первой, и второй волне, кого я хорошо знал, этой чертой обладали. И, конечно, помогала общность положения. Сейчас, во втором и в третьем поколении, начинает становиться ясным, что кто-то более обеспечен, кто-то менее. И сейчас меньше такой близости друг к другу, чем было тогда, когда все были одинаково бедны.

ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ

ЛЖ: Но, может быть, здесь проявляется исторический феномен: "чем беднее - тем духовнее". Когда, скажем, Германия переживала экономический упадок в восемнадцатом-девятнадцатом веках, происходил расцвет культуры. А сегодня Германия экономически лидирует в Европе, но культурном отношении отстает от других менее развитых стран.

ПГ: Действительно, я думаю, если посмотреть на самые богатые страны нашего мира, то мы увидим меньше культуры на душу населения, чем в менее богатых. Во всяком случае, новой, творческой культуры. Если посмотреть, например, на Швейцарию, то нельзя сказать, что она кипит новыми творческими талантами.

ЛЖ: Вероятно, и в жизни дело обстоит, как в искусстве, где жанр трагедии обладает большей философской насыщенностью, чем другие, более оптимистические жанры. Смысла больше там, где действие происходит на грани жизни и смерти. И, может быть, это пограничное состояние, состояние постоянной экстремальности как раз и отличает Россию от других стран?

ПГ: В этом что-то есть. Потому что у русского в характере есть тенденция все видеть в белом или черном свете. В этом есть своя прелесть. Но, конечно, это довольно утомительная черта. Я думаю, что эта специфика экстремальности будет уходить тем дальше, чем больше Россия будет открываться миру.

Ведь до сих пор за всю свою историю Россия не очень-то прославилась своей открытостью. А то открытие, которое происходило, проходило на очень тонком слое населения. Я думаю, что сейчас как раз этот недостаток наверстывается благодаря тому, что россияне повсюду путешествуют, что работает телевидение по ста с лишним каналам по всем направлениям, что людей связывает интернет, что идет одновременно глобализация компаний и рынков и связанной с ними рекламы. Очевидно, через некоторое время мы станем больше похожи на другие народы, чем сейчас.

Такая глобализация, может быть, и нехороша, потому что при этом каждый народ теряет что-то свое, но я думаю, что ее не избежать.

СПЕЦИФИКА ИЛИ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ?

ЛЖ: Потеря своей национальной специфики происходит во всех странах, которые встраиваются в мировую экономику. Здесь невозможно действовать эффективно, если не использовать универсальных, стандартных технологий выстраивания бизнеса. А если используешь их, то теряешь свою специфику. Что здесь можно сделать?

ПГ: Это очень тонкий вопрос. Я за глобализацию, я за технологию, я за новшества. Но потеря своей специфики и национальной специфики - это немного грустно.

Например, если посмотреть на Западную Европу, - она уже пятнадцать лет как собирается стать мощной, объединенной Европой. И чем сильнее становится парламент в Брюсселе, тем больше, я заметил, в каждом регионе понимается провинциальная гордость и опять восстанавливаются региональные традиции, включая даже реставрацию местных языков.

Так, во Франции со времен революции и даже до нее говорили только на самом высшем и чистом французском языке. Сейчас же во Франции в провинциальных школах изучают провинциальные диалекты. Но во многих местах эти языки практически вымерли. Хотя, надо сказать, что тут есть очень интересные примеры языков, которые могут вдруг оказаться полезны и для решения каких-то современных вопросов.

Например, в провинции Лонге-Док у пастухов был специальный язык, на котором они переговаривались друг с другом через долину с одной горы на другую - это был язык свиста. Этот язык участники французского Сопротивления очень хорошо использовали во время второй мировой войны - немцы не понимали, почему это французы все свистят друг другу с гор? А они таким образом передавали военные сообщения. Эквивалент такого употребления местного языка был в армии США, когда американские военные использовали для переговоров по радио язык индейцев, говорящих по "навахо", - немцы так и не смогли раскодировать этот "шифр".

Таким образом, процесс восстановления региональной специфики идет рука об руку вместе с процессом создания большой монолитной Европы.

ЯЗЫК

ЛЖ: Если уж речь зашла о языке, то нетрудно заметить, что универсальным, наиболее широко употребимым языком в мире становится английский. И при этом он упрощается - есть специалисты, которые говорят, что современный язык беднее, чем древний. Тенденция развития языка - не только английского, но любого - заключается в потере его сложности. Вы согласны с тем, что цена прогресса - потеря сложности?

ПГ: Нет, не согласен. Даже на примере языка, я думаю, что происходят не только потери, но и приобретения. Я читал, что за год в английский язык входит пять-шесть тысяч новых слов. Конечно, большую долю тут составляет профессиональная терминология. Вообще английский язык очень хорошо приспособлен к образованию новых слов - может быть, в этом одна из причин широты его употребления?

ПОНЯТИЯ БОГА И РЕЛИГИИ

ЛЖ: Вы верите в Бога? Когда Вы поставили знак равенства между успехом и жизнью, наш разговор вплотную приблизился к представлению о Боге - силе дающей нам и то, и другое. Итак, что есть Бог? Зачем Он нужен?

ПГ: Я думаю, что понятия Бога и религии очень нужны человечеству на многих уровнях. На одном уровне это то, что дает утешение, на другом - помогает человеку собраться с силами. На следующем уровне создает национальные традиции. И, конечно, религия и вера в Бога дает нам моральный масштаб, который служит не столько тому, чтобы показывать и подсказывать, что можно и что нельзя делать, но помогает нам находить близких по духу людей - друзей, жен или мужей, партнеров по делам. Так что рамки, которые нам ставит религия, - это весьма важный механизм жизни.

Особенно это важно в воспитании детей. Дети, которые воспитываются без таких рамок, без правил - несчастные дети. Я часто замечал, что мои знакомые или знакомые моих детей, которые воспитывались без религиозных правил, часто ведут себя просто дико, пока кто-то, где-то, когда-то им не скажет, - "хватит!" Из-за этого, я думаю, столько молодежи, в последние три поколения нашей суетливой жизни приобщаются к наркотикам, оказываются подверженными разным сильным, мощным, неконтролируемым чувствам, уходят в поиск какой-то нирваны. Но это лишь внешне, а на самом деле у них происходит скрытый поиск границ.

Я заметил, что люди, которые больше всего хвалили моих детей, говоря, как естественно они ведут себя, как хорошо умеют в разных обстоятельствах "чувствовать себя в своей тарелке" - это люди, которые своим детям не сумели дать религиозного воспитания.

Специалисты компании МИГИ помогут Вам узнать генеалогию вашего рода. Построят родословную и вы сможете получить ответ на многие вопросы о ваших предках.