Русская деревня. Поселение.

Если Ваши предки были крестьянами...
Начало публикаций в нашей рассылке от 14.10.2006 можно найти по адресу: http://subscribe.ru/catalog/archive.fhpevfyjd

РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ. ПОСЕЛЕНИЕ.
В судьбе многих наших стариков жизнь в деревне - это светлый уголок памяти, та часть жизни, что дороже целого. Вспоминают они об этом так: «Жилось раньше не в тягость. И жилось веселее, чем сейчас нынешней молодежи. Особых случаев не вспоминается из детства, памяти не стало, а вспоминается деревня, беготня босиком, птицы поют. Когда ут­ром встанешь вместе с отцом или матерью пораньше вместе с солнышком - солнышко всходит, везде жаворонки поют. Цветы, трава, утины за домами были; так валялись в траве на этих
утинах. Черемухи стояли за каждым домом, лазили по ним. За деревней везде тропочки были, так бегали только по этим тропочкам. Траву не мяли, дороги были только ло­шадиные, шириной в телегу - а дальше уже посевы. Их не топтали. Хорошо жилось в деревне, хорошо было быть ре­бенком, сидеть на коленях отца!» (Мальцев И. А., 1908 г.р.).

Вы можете сказать - о детстве тяжких воспоминаний не бывает. Но ведь лет с 7-8 детство, в нашем понимании, кончалось. Ребята становились маленькими взрослыми и сето­ваний на тяжелую работу в детстве хватает. Здесь речь идет о микроклимате каждого села, открытости человека навстре­чу природе, устойчивости духовного мира, благодатной ат­мосфере этих людских сообществ. Сбалансированность, притертость во взаимоотношениях была традиционной. Объеди­нял и общий круг забот и совместный труд. Вот как говорит Нина Федоровна
Стремоухова (1922 г.р.) об этом: «В деревне тогда были все неграмотные, не могли сами расписаться. Да и собственно - где было расписываться-то? Мои родители тоже были неграмотные. Но вот запомнилось, люди необра­зованные - а какие вежливые! Культура от природы, види­мо. Всегда ужо поздороваются друг с другом, поклонятся, шапку снимут. И не ругались матом как сейчас. Этo был и грех большой, и осуждалось - ведь на деревне всё-всё друг про друга знали. Вот известно будет - живо осудят за та­кое!»

Во всякой деревне жили устные предания, порой поэти­ческие, мифологизированные, о ее происхождении, первых обитателях. Даже в большой деревне зачастую все жители носили две-три фамилии, были тесно связаны родством. Вот что запомнил и рассказал И. А. Мальцев (1908 г.р.): «Деревня, где я родился, стоит на взгорке. Деды рассказывали, что тут был родничок, звали его кипуном. Первым жителем деревни был беглый, пришлый человек, роста маленького. Когда ста­ли давать первые фамилии, а поп какую фамилию даст - та и будет.
А он был маленьким, поп дал ему фамилию по прозвищу - Малец. От дедов слышал - пашни расширяли, лес берегли, садили его. Все старые полоски, межи - все сохраняли. Садили лес - звали вересники. Землю берегли - это ужас как! На лугах не росло ни кустика, все выкорчевы­вали. От родника недалеко протекал ручеек, его называли Лавра. Дальше тек как маленькая речка, в ней полоскали белье и у родника поставили колоду, где полоскали белье и брали воду пить. На Лавре поставили мельницу, зимой река замерзала. Был кипун
у поскотины за деревней. Он никогда не замерзал, пар окутывал его. Родничок и кипун были об­несены камешками. Деревня была на 3 конца».

На первый взгляд русская деревня - хаотическое скоп­ление домиков, разбросанных совершенно случайно и мало связанных друг с другом. Правильная геометрическая пла­нировка, действительно, раньше отсутствовала. Но дома ста­вились так, чтобы не заслонять друг другу солнышко; глухой стеной (без окон) на север, горницей - на восходящее или закатное солнышко. Многовековой опыт позволял при строи­тельстве дома не наносить вреда природе, ставить его наи­более удобно для хозяев. Так что ничего случайного в таком хаотическом
расположении домов не было. Меня просто до глубины души поразило образное описание родной деревни, данное Марией Федоровной Бобкиной (деревня Малая Липовка Архангельской губернии, 1913 г.р.): «Деревня наша круг пригорка, как поясок круг пупка: десять домов вперехлест глазами; кой в задворки другому глядит, кой на соседа, а все главным-то оком на солнце праводенное».

Деревня, как правило, хорошо была вписана в излучину реки, подножие холма, склон оврага. Дома ориентировались на реку, дорогу (причем эта дорога чаще всего не была пыль­ной и грязной). Архитектурным центром села чаще всего бы­ла удачно поставленная на пригорке церковь. Об этом помнят многие. «Деревня, в которой я родилась, была очень кра­сивая, избы над рекою, у самой воды - баньки, амбары, за домами овины, гумна, а на холме - церковь. Избы были просторные, добротные с летними горницами. Ставились они обычно
лицом к реке или к дороге». (Колотова П. А., 1909 г.р.).

Идеализация стариками времени своего детства и юности несомненна, но для нее есть свои причины. Ничего случай­ного не было в расположении улиц (концов). Все было про­думано и для всего были веские основания или давно забы­тые поводы. Конечно, внутри деревня часто была очень не­однородна.

«А до колхоза наша деревня была разбита на 3 части. Кто побогаче - жили в Вишневке, средина деревни - Старинцы, здесь жили одни вдовы и солдатки, и Новосельцы - тут жили середняки. Тогда делили землю на каждого члена семьи. Полосы меряли четями. У богатых было столько же земли, но она была лучше. Зажиточные держали и пчел, и скотину. До колхозов было трехполье». (Перминова Т. И., 1916 г.р.).

В маленьких северных деревнях, как правило, равенства было больше. На другие улицы в большой деревне родители детей играть не отпускали. Коренилась издавна непонятная вражда между мальчишками с соседних улиц, нередкими бы­ли драки. Даже взрослые без дела, просто так на соседние улицы не заглядывали. «Деревни были всякие, и богатые, и бедные. Как сейчас, по-разному жили. Были у нас в деревне богатые - так весной мама и крёстна ходили к ним шерсть мыть. Так на другую улицу не больно-то пустят. У нас в де­ревне
было 5 улиц: Потки, Ичетки, Обдалы, Сметники, а последнюю называли Нагая Масляница. У нас была самая большая деревня - 52 дома. Были деревни Вершининцы, Прокапли, Власовцы, Петровцы, Бесстрашны, Оглоблины, Соковни, Бараники». (Желвакова С. П., 1917 г.р., Слободской район).

Сможет ли сегодня ваш сосед - городской житель на­звать без запинки хотя бы с десяток названий соседних улиц? А между тем у людей, покинувших родную деревню 30-40 лет назад, названия соседних деревень воскресают в памяти мгновенно! А как эмоционально они их произносят! «Округу всю знала километров на 10-15 хорошо. Рядом лишь село Березово. Вокруг него много деревень: Пискуны. Шишкари, Доронины, Кисели, Савиновы, Бобинцы, Мехрени, Бобичи, Тутуни». (Кислицына В. В., 1918 г.р.).

«У нас в округе много деревень было: Масляны, Шары, Трапицнно, Могильник, Заяки, Слобни, Кочегары, Шаляпа, Карпячн, Маленовщина, Мочкалы, Деряши, Мечунаи, Угрюм, Оглашенники, Сосновицы, Фетюки, Пердуны, Гачи, Мальце­вы, Епиха, Годневщина». (Феофилактова А. А., 1918 г.р.).

В большой округе крестьянин знал не только жителей всех 15-20 соседних деревень, их семьи, родство, происшест­вия (а слухи распространялись быстро), но и норов, харак­тер каждой деревни - изюминку в ее облике и нравах. Дей­ствительно, у каждой деревни было свое лицо, порой не очень приглядное. Вспоминает Соколова Татьяна Петровна (1919): «Все деревни одинаково жили. У нас деревня форсистая была. Не столько богатства, сколько форсу у каждо­го было. Любили все делать с блеском. Крыши тесом покры­вались. Облицовка
была красивая. Кирпичные дома были. Дома большие, были и двухэтажные. Котегово - зауголками звали. Они жили попроще. Бабкино. Избенки были ма­ленькие, бедно жили. Маленькие избушки, как баньки. У нас жили хорошо, потому что работали. Как ни глянешь, в каж­дом доме то столяр, то овчинник, то маслобойник. Машины были у одного, его раскулачили. Молотилку он давал на про­кат, да и то за хлеб. Сапоги у нас шили в деревне. Лапти плели. Портные были, шили одежду. Красили холсты вся­кими узорами. Пчеловодством занимались.
Пчелы были у многих».

Родством в богатой деревне гордились, родства в нищей деревне стыдились. Помнили всех своих многочисленных род­ственников не только ныне живущих, но и давно умерших. Человек силен был родней, ее помощью и незримой под­держкой. Правда, счет родства вели чаще всего старики, но и молодые парни знали свою родословную на 5-6 поколений назад. Хорошо сохранялись предания об основателях дере­вень. Петр Петрович Малых (1917 г.р.) так вспоминает об ос­новании своей родной деревни: «Примерно лет 180 прошло, а может, больше,
около двухсот, когда сюда приехали мы из села Быково, из-под Вятки. Приехал Малых Иван Антоныч. Привез сына Фадея. Еще привез Феофана - сироту, ну а по­том у их здесь родился еще сын Петр - мой прадед, зна­чит. Сына этого, Петрушу, отделили. Дали ему полдуши земли. У отца-то его три души всего-то было. От Петруши родился сын Николай - мой дедушка. Жену Николая, ба­бушку мою, значит, звали Ирина Яковлевна. Дедов-то своих я всех помню».

Много теплых слов говорится в рассказах стариков о сво­их прежних соседях. Пожалуй, складывались нити дружбы не менее крепкие, чем родственные. Очень часто говорится и об атмосфере доброжелательства, взаимной поддержки, господствовавшей в родной деревне.

Вот как вспоминает о взаимоотношениях людей в родной деревне Анна Прохоровна Новоселова (1917 г.р.): «В деревнях раньше жили мирно и дружно. Сосед с соседом утром встре­тятся - «доброе утро» говорят. Были и злые, и жадные, но их как-то и незаметно было. В основном добрые, дружные, открытые люди были. Мужики свои дела решали, бабы свои. Песни, частушки пели чуть не каждый день. Помню, еще малехонькой девчушкой была, а у нас в деревне два мужика были. До чего задиристые, да ругачливые, да все назло со­седям...
Так крупно поссорились они из-за чего-то, но люди их пристыдили. Мол, нельзя же задирать постоянно, устали уж от ваших выкрутасов. Так один из них на примирение пошел - частушки забавные сочинил и под окном своего соседа спел под гармошку. Тому потом пришлось таким же макаром сделать. Так вот и помирились. У нас в деревне гармонист был дядя Тима, весельчак такой, особенно подо­пьет когда, так его и не остановишь. А весной река разоль­ется, девки с парнями на лодках катались... А раздавались песни как, аж душа
радовалась!»

Двадцатые годы нашего века в этом смысле были тесно связаны с обычаями деревенской жизни, к России дореволю­ционной. Эту пуповину перерезал только 1930-й, начавший полное уничтожение всей крестьянской цивилизации России. Двадцатые же годы были еще патриархальные. Жизнь была более спокойной и слаженной, меньше было неожиданностей, стрессов, страхов. Все вокруг было привычным, знакомым и двигалось по заведенному века назад кругу. Тепла для души каждого отдельного человека внутри этого хорошо об­житого мира было
больше.

«До колхозной жизни самые важные черты у человека были: твердость характера, честность, дружелюбность, доб­рососедство. Сплетников и болтунов не любили, осуждали. Презирали воров, доходило вплоть до убийства миром. Во­обще народ был дружелюбен». (Семенова А. И., 1908 г.р.).

А Ведерникова В. А. (1925 г.р.) считает даже так: «Важной чертой моей семьи и других было гостеприимство. Простота, доброта, правдивость, большая сила воли в преодолении трудностей - вот что характеризовало наших селян в те годы. Почти все в селе носили одну фамилию, всех объеди­няло родство, ближнее или дальнее. Люди были вниматель­ны друг к другу в селе и к тем, кто оказывался в наших краях. Запоздавший путник находил приют в любом доме. И малышу, оказавшемуся вдруг без родителей, помогали. Так, в ближней
деревне Верхнее Брагино мальчик Коля ока­зался сиротой. Когда он был маленький, часто из своей де­ревни приходил в Мокино, заходил в любой дом, ночевал. Накормленный и одетый потеплее уходил в свою деревню, где еще оставалась его родия. Таким же образом осталась у моих родных жить до конца своих дней пришедшая в село старушка Анисья». Русская деревня как тип поселения людей, как форма их общности, как культурное целое - безусловно, явление уни­кальное в русской истории и культуре.

Источник: Бердинских В. А. Россия и русские. Киров. 1994.