О том, как много поэзии может таиться в ...описи имущества

 

Памятник Константину Батюшкову на Соборной горке в Вологде. Скульптор Вячеслав Клыков. Фото: РИА Новости

Памятник Константину Батюшкову на Соборной горке в Вологде. Скульптор Вячеслав Клыков. Фото: РИА Новости

220 лет назад, летом 1796 года, отставной капитан, участник штурма Очакова, Лев Андреевич Батюшков, в ту пору одиноко проживавший в своем имении в селе Даниловском, решил устроить смотр нажитому имуществу и принялся за составление "Описи имущества села Даниловского". Бумага сия никогда бы никого не заинтересовала и в лучшем случае до сих пор пылилась бы в архиве, если бы не одно обстоятельство: внук очаковского ветерана стал гениальным русским поэтом, и каждый документ, с ним связанный, драгоценен для потомства. В пору составления описи, в 1796 году, Константину Батюшкову было девять лет, он жил в Петербурге с отцом (мать его скончалась годом ранее).

В описи Даниловского поэт непременно нашел бы много знакомых с детства вещей, ведь пока отец служил в Вологодском наместничестве, семья каждое лето проводила в родовом имении.

читайте также

Фото: РИА Новости www.ria.ru

190 лет назад на свет появилось самое известное стихотворение о дружбе

Пусть в дедовом доме Батюшков гостил недолго, но предметное окружение его ранних лет здесь проглядывает. Все дети, родившиеся в екатерининскую эпоху в небогатых дворянских семьях, жили среди таких вещей, такого уклада. Первый наш пушкинист (родившийся еще при Пушкине!) Петр Иванович Бартенев замечательно говорил о том, что отличало век Екатерины: "Ясность, толковость и твердость быта".

В 1960-х годах опись имения Батюшковых обнаружил в Центральном государственном историческом архиве Колесников - выдающийся историк северной деревни, археограф, краевед и замечательный педагог. Его звали как пушкинского Гринева - Петр Андреевич. И судьба его в юности была сродни судьбе героя "Капитанской дочки". В гражданскую войну казачья станица, где он рос, была захвачена лихими "пугачевцами"; мальчишка потерял всех близких и чудом спасся. Потом, уже молодым человеком, он бежал от НКВД на Север, где в лесном труднодоступном краю стал сельским учителем.

В пору нашего знакомства Петр Андреевич Колесников уже почти ослеп, но еще читал лекции в Вологодском педагогическом институте, в ста метрах от которого стоит памятник Батюшкову.

Жил профессор Колесников рядом с редакцией, где я тогда работал, и мы часто виделись. Потом я покинул Вологду, но в каждый приезд забегал навестить Петра Андреевича. Помню, как однажды мы целый вечер беседовали в зимних сумерках, а потом и вовсе в темноте - не было электричества. Романтики добавляло то, что мы сидели на стульях восемнадцатого века...

А опись, составленная суровым отставным капитаном Львом Батюшковым и найденная Петром Колесниковым, - перед вами (правда, не вся, а наиболее "вкусные" ее фрагменты). Казалось бы: список вещей и ничего более, но читается как стихи.

Опись, сочиненная в 796 году в сентябре месяце, Святых икон и прочего имущества

 

В зале:

 

Портрет султана турецкого.

 

Картин разных за стеклами пять.

 

Зеркал малых продолговатых два...

 

В спальне:

 

Образ на полотне вечери тайныя.

 

Картин о сыне блудном за стеклами пять.

 

Родословная о роде Батюшковой...

 

В лакейской горнице:

 

Икона Апостола Петра, писанной

 

на полотне.

 

Родословная о роде царском.

 

Портрет персицкого шаха и японского

 

императора, два.

 

Рожа убийца корола Швецкого, малая,

 

за стеклом на бумаге.

 

Зеркало в черных рамах, одно...

 

В сенях:

 

Рожа Димитрия Самозванца.

 

Рожа Емельки Пугачева...

 

В беседке в новом саду:

 

Картина Птичка, за стеклом.

 

Налицо книг, а именно:

 

Лексикон российской словесной.

 

Книжка лекарственная от уязвления змей.

 

Книжка о пользе мозжовельника.

 

Полковничья инструкция.

 

Пехотной строевой устав.

 

Устав купеческого водоходства.

 

Фарфоровой посуды:

 

Для масла чухонского судок, один.

 

Чайника два, в том числе склееной один.

 

Старых чашек чайных, синих

 

саксонских, семь.

 

Железных вещей:

 

Пушек железных четыре с станинами

 

деревянными.

 

Удила турецкие одне, взяты в 737 году

 

в Очакове Андреем Ильичом (в горнице;

 

кому из сыновей достанутся, сохранят

 

для памяти).

 

Лошка для снимания меду, когда варят,

 

одна.

 

Цепь собачья с ошейником одна.

 

Лом один.

 

Форма для мороженья ягод.

 

Карета дорожная, белая, обита белым

 

сукном, со всем прибором.

 

Одноколка без колес четырехколесная,

 

одна.

 

Шпага, украденная Омельяном,

 

с портупеей, одна...

 

У кого и при каких обстоятельствах украл шпагу проворный Омельян, да еще с портупеей, - сие происшествие расследовать уже не представляется возможным.

В 1811 году 24-летний Батюшков, живя в Хантаново, пошехонской усадьбе своих сестер, оставил нам в стихах что-то вроде описи своего имущества. В материальном отношении его опись получилась куда скромнее, чем у деда Льва Андреевича, но стихи - прекрасные. За минувшие двести лет они вызвали множество подражаний, но остались непревзойденными.

Батюшков: вечность и вещи

 

Мои Пенаты

 

Отечески Пенаты,

 

О пестуны мои!

 

Вы златом не богаты,

 

Но любите свои

 

Норы и темны кельи,

 

Где вас на новосельи

 

Смиренно здесь и там

 

Расставил по углам;

 

Где, странник я бездомный,

 

Всегда в желаньях скромный,

 

Сыскал себе приют...

 

В сей хижине убогой

 

Стоит перед окном

 

Стол ветхий и треногой

 

С изорванным сукном.

 

В углу, свидетель славы

 

И суеты мирской,

 

Висит полузаржавый

 

Меч прадедов тупой;

 

Здесь книги выписные,

 

Там жесткая постель -

 

Все утвари простые,

 

Все рухлая скудель!

 

Скудель!.. но мне дороже,

 

Чем бархатное ложе

 

И вазы богачей!..

 

Все новости