Корреспонденты The Village Елена Верещагина и Светлана Ломова встретились с молодыми потомственными князьями и графами и узнали, каково это — насчитывать родословную до Рюрика, посещать балы и быть двоюродной внучкой привидению.

Александр Шатохин

директор департамента по работе с клиентами

По материнской ветке я по одной линии являюсь потомком Кутузовых, по другой — Голенищевых-Кутузовых. Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов тоже родственник получается, но очень дальний, семиюродный.

В детстве мне мама рассказала о том, что её дедушка был расстрелян за своё дворянское происхождение в 1937 году. Когда я созрел, чтобы узнать историю своей семьи, тех, кто мог о ней рассказать, уже не было в живых. Сделал запрос в ФСБ о репрессированном деде, после этого последовали пять лет фанатичного поиска любых сведений, любых зацепок, касающихся моих предков, работа в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Российском государственном историческом архиве (РГИА), архивах Тверской, Новгородской области, в различных библиотеках Москвы. Крохотное родословное древо, существовавшее вначале, расширялось и уходило вглубь веков. Дошло до того, что спустя два года я обратился в типографию с просьбой распечатать получившееся древо. Мне распечатали его в формате полтора на полтора метра, и даже в таком размере туда не уместились все кровные родственники.

Зато теперь я нашёл кучу дальних родственников, начиная от троюродных и заканчивая шестнадцатиюродными, с которыми с удовольствием поддерживаю связь. Сейчас древо увеличилось ещё примерно в два раза, так что, думаю, если снова обращусь в типографию, меня расстреляют прямо на месте. По некоторым линиям мне удалось проследить свою родословную до Рюрика, а это больше 40 колен.

Живу в Одинцове, работаю в Москве, в CRM-агентстве. Увлечения? Да всё что угодно! Я очень любопытный человек: история, генеалогия, психология, спорт во всём его многообразии, чтение любой литературы — от художественной до книг-мотиваторов. А ещё я люблю путешествовать и привозить из поездок тонны эмоций, впечатлений и фотографий. Горжусь тем фактом, что являюсь потомком людей, оставивших след в истории страны, и не скрываю этого. Надеюсь, предки не сгорают от стыда.

 

Татьяна Ребиндер

преподаватель английского языка

В детстве, когда я болела, мама давала мне смотреть толстую старую книгу, на которой латинскими буквами была написана наша фамилия. Эту книгу мой дед, известный учёный, академик Пётр Александрович Ребиндер, привёз из Швеции. К сожалению, она была на шведском языке, так что понять текст я не могла, но мне нравились «картинки» — чёрно-белые фотографии с изображением старинных портретов, земель и настоящих замков, которые принадлежали разным ветвям рода Ребиндеров в Швеции. Я знала, что некоторые из них были бароны, а другие графы, и бароны «наши», как говорила мама. Швеция мне представлялась сказочной далёкой страной. Позже друзья перевели для нас эту книгу. Она называется «Восемь веков рода Ребиндеров» и издана в Осло в 1925 году шведским Ребиндером. Он там пишет: «Насколько мне известно, в России не осталось живых Ребиндеров», — но он ошибается. Из этой книги я теперь знаю историю моего рода.

Ребиндеры происходят из Вестфалии, и эта фамилия переводится как «тот, кто связывает косулю», то есть охотник на косулю, потому что убитое животное несли привязанным к палке. Видимо, мои предки были хорошими охотниками. Баронский титул им даровал король Швеции. Они были близки к шведским королям и женились на аристократках из древних шведских родов. В Россию Ребиндеры попали во время Северной войны, когда мой предок Карл Рейнхольд Ребиндер попал в плен к русским.

Пётр I после перемирия предложил пленным аристократам остаться в России, и Ребиндер воспользовался этим предложением, перевёз жену и детей. Первые несколько поколений детям в семье ещё давали шведские имена, но потом Ребиндеры обрусели.

После революции большую семью моего деда ждало почти полное истребление: кто-то погиб в белой армии, кто-то был расстрелян. Мой дед на всю жизнь запомнил день, когда его, четырнадцатилетнего, чуть не расстреляли красные, ворвавшись в поезд, в котором ехала его семья. Но его защитил старший кузен, белый офицер, который тут же на глазах у семьи был расстрелян. Дед всю жизнь потом хранил единственную оставшуюся от него вещь — носовой платок.

В тяжёлые минуты думаю об этих людях. Один мой предок был народником, один — декабристом, другой, наоборот, погиб, защищая власть императора от декабристов. Кто из них был прав, кто — нет, история не рассудила до сих пор. Но их объединяет то, что они защищали то, во что верили.

А со стороны бабушки у меня тоже интересная семья, но это уже русское дворянство — дворяне Желтухины. Бабушкиной семье принадлежал особняк в Большом Афанасьевском переулке, теперь в нём парикмахерская. Однажды я решила покрасить там волосы, и молодая девушка-парикмахер рассказала во время работы, что в особняке живёт привидение. Персонал думает, что это бывший хозяин дома. Я хотела сказать, что я двоюродная внучка их привидения, но решила не пугать её.

Я родилась и живу в Москве. Окончила МГУ, факультет иностранных языков, и преподаю английский в вузе. Кроме того, занимаюсь художественным переводом.

У современных людей совершенно неверные представления об аристократии. Люди думают, что это то же самое, что и новые русские, но на самом деле дворяне очень строго воспитывали детей. Дед говорил маме: «Аристократическое происхождение не даёт совершенно никаких привилегий, зато налагает огромные обязательства». Это же мама говорила мне.

 

Софья Корсакова

абитуриентка

О Николае Андреевиче Римском-Корсакове я знаю всё то, что знает любой другой человек, увлекающийся музыкой и русской культурой. Когда мне было пять лет, я очень хотела заняться пением, и меня повели в музыкальную школу. Тогда родственники в шутку сказали, что музыкальность — это у нас в крови.

Конечно, я таким родством горжусь. Многие спрашивают меня, имею ли я какое-то отношение к великому композитору, и это приятно. Из произведений Римского-Корсакова мне особенно нравится опера «Сервилия», Первая симфония и тема Белочки из «Сказки о царе Салтане». Несколько лет назад я окончила музыкальную школу имени Людвига ван Бетховена по классу флейты, а в этом году и общеобразовательную школу. Теперь хочу поступить в театральный вуз.

 

Алёна Успенская

веб-дизайнер

Мой предок — Михаил Васильевич Успенский, действительный статский советник, профессор медицины, известный врач, основавший в Москве первую клинику уха, горла, носа. В 1901 году за заслуги перед отечеством ему было пожаловано дворянское достоинство.

 

Прадед по отцовской линии Михаил Михайлович Успенский был заслуженным художником РСФСР и главным художником Государственного исторического музея. Судьба моего прадеда связана с главной святыней звенигородской земли. В 1920-е годы он, тогда член комиссии по охране памятников культуры по Московской области, был вызван на Лубянку. Вызвавший его сотрудник, указав на блюдо, накрытое материей, сказал: «…Возьмите это блюдо и передайте в музей, а то, что на блюде, — останки Саввы Сторожевского — поместите, куда сочтёте нужным». По тону этого человека прадед понял, что ему советуют спрятать мощи в надёжное место. Он и хранил их долгие годы. В 1984 году мощи были переданы священнику, который напутствовал моего прадеда перед смертью. Позднее они хранились в Московском Свято-Даниловом монастыре, а в год 600-летнего юбилея Саввино-Сторожевского монастыря, 22 августа 1998 года, были возвращены в Звенигород.

Звенигород мне очень нравится, я даже купила там квартиру. Но живу я в Москве, работаю веб-дизайнером, а ещё поддерживаю сайт Российского дворянского собрания.

В Российском дворянском собрании (РДС) изначально состоял мой папа, Михаил Михайлович Успенский. Он познакомился там с людьми, которые помогли ему получить доступ к архивным документам. По правилам вместе с представителем дворянского рода, подтвердившим это документально, в РДС автоматически принимаются его жена и дети. Первое время я не понимала всего этого. Конечно, я знала, кто мои предки, и гордилась ими. Но потом меня попросили помочь с сайтом РДС, стала размещать материалы и втянулась.

Помимо членства в РДС, отец был главным редактором газеты «Дворянский вестник», а также кавалером Императорского ордена Святой Анны.

Мы бережно храним всё, что касается наших предков. У нас сохранилось и различные дореволюционные фотографии, и свидетельства о рождении и заключении брака, и оригинал документа о пожаловании дворянского достоинства.

Род наш не слишком древний, что не умаляет заслуг моих предков. Конечно, я хочу передать что-то от них своим детям, но я не ставлю себе цели, к примеру, чтобы мой муж был дворянином. Мне это всегда помогает: вспомнив о том, кто были мои предки и что они пережили, мне легче собраться с духом, чтобы что-то сделать.

 

Пётр Баратов

историк

Всегда стараюсь быть осторожным в разговорах о знатном происхождении и аристократических корнях. И горжусь прежде всего тем, какими были мои предки, а не кем. Помню, как-то мама поставила на место одного моего знакомого, не в меру расхваставшегося своим происхождением «не из быдла, а из столбовых дворян»: «Молодой человек, советую, будьте сдержаннее: всегда есть вероятность, что вы находитесь в присутствии людей, с высоты происхождения которых разница между вами и быдлом исчезающе мала».

Если иметь в виду под словом «аристократ» его словарное значение — представитель родовой знати — то назову предков по отцовской линии. Они происходят из рода Баратовых — князей грузинского происхождения, с конца XVIII века служивших русскому престолу. Им довелось участвовать практически во всех войнах, которые империя Романовых вела в позапрошлом столетии.

Главная семейная гордость и легенда — боевой генерал Первой мировой войны князь Николай Николаевич Баратов, герой Кавказского фронта. Мне он приходится двоюродным прапрадедушкой.

Он командовал первой Кавказской казачьей дивизией, Отдельным экспедиционным корпусом, успешно сражавшимся в Турции и Иране, спасавшим армян от турецкой резни. А после революции, не принятой генералом Баратовым, ему удалось с наименьшими потерями организовать эвакуацию своего корпуса из страны, где он сам в одночасье стал врагом народа. Участвовал в Белом движении, был тяжко ранен при покушении на него большевиков в Тифлисе, потерял ногу.

Для генерала Баратова жизнь в эмиграции стала продолжением службы. В Париже он организовал международную помощь эмигрантам-инвалидам, стал председателем Зарубежного союза русских военных инвалидов. А ещё был душой любого общества, обладал отменным чувством юмора, прекрасно танцевал на великосветских балах, покорял первых красавиц европейского бомонда, умел привлечь высшую европейскую аристократию и государственных деятелей к делу поддержки российских воинов-инвалидов. Никто и не догадывался, что лихо танцевавший мазурку генерал передвигался на протезе.

По материнской линии семейное предание сохранило память о ещё одном герое Первой мировой. Его звали Пётр Петрович Окороков. Он был одним из тех, кто на Германском фронте участвовал в обороне крепости Осовец.

Естественно, в советское время принадлежность к роду не афишировалась. Фамилию при этом не меняли, Баратовы остались Баратовыми. Серьёзного преследования не было, хотя стычки с советской властью периодически происходили.

Потом, когда я поступил на исторический факультет, в руки попали какие-то материалы, постепенно по крупицам собиралась информация. Что-то продолжаю узнавать и сейчас.

Мне кажется, советская власть так тщательно и целенаправленно выполнила свою работу, что возрождение элиты сейчас невозможно.

 

Полина Оболенская

выпускница МИФИ

Мой прапрадед — князь Василий Васильевич Оболенский — был вице-губернатором при генерал-губернаторе князе Владимире Андреевиче Долгоруком. Отец моего деда Николай Владимирович Оболенский был арестован в 1937 году и расстрелян, а его мать, моя прабабушка, урождённая Гудович, правнучка генерала-фельдмаршала Гудовича, сподвижника Александра Васильевича Суворова и Михаила Илларионовича Кутузова, также была арестована и исчезла в лагерях.

Многие из Оболенских иммигрировали после 1917 года, и сейчас большая часть потомков живёт во Франции. Но мы поддерживаем тесные связи и стараемся встречаться раз в год. Наша семья очень большая, и мы все друг друга очень любим. Как всегда говорил глава рода Сергей Сергеевич Оболенский, Оболенские это не род — это народ.

Родиться в такой семье — это большая ответственность. Мне кажется, что главное в настоящих аристократах — скромность, равное отношение к людям разных сословий, а также память о предках и желание использовать заложенные дарования на благо Родины. Родители приучили нас к тому, что дворянское происхождение — это не подарок, а очень большая ответственность перед собой, своей семьёй, Родиной. Поэтому ещё одна важнейшая аристократическая обязанность — быть полезным обществу. Наши традиции сохранились до сих пор. Ежегодно мы посещаем разного рода мероприятия, балы в разных странах, занимаемся благотворительностью.

В нашей семье пятеро детей, я — старшая. Мы любим путешествовать. Каждый год мы совершаем трёхнедельную поездку на машинах. И каждый раз такая поездка имеет какую-то тему: великие композиторы той или иной страны, поэты, писатели. Цель такого путешествия — не остановиться в отеле или просто лежать на пляже, а изучить культуру других стран, посетить максимальное количество музеев, забраться на ледники или увидеть места, которые не каждому туристу доступны.

 

Маргарита Волкова

экономист

В детстве я любила разглядывать семейные фотоальбомы и дореволюционные открытки. Пыталась понять хотя бы простые фразы в письмах на французском. Меня удивляло, почему к моему прадеду Сергею Николаевичу Муромцеву обращались «ваше высокородие». Но в семье не было принято говорить о прошлом: Сергей Николаевич попал под репрессии.

Историей страны я заинтересовалась в девять лет после мультфильма «Анастасия» о приключениях младшей дочери Николая II. Мне захотелось разобраться, где в этой истории правда, а где ложь. И я начала читать книги о династии Романовых, дореволюционной России. К счастью, наш класс был монархически настроен: почитали царскую семью. Наша учительница истории была поздней дочерью белогвардейского офицера. В детстве она играла с княжной Анастасией. Много рассказывала о дореволюционной России. Когда мне было 14 лет, родители решили рассказать мне о наших предках — представителях старинных дворянских фамилий: Муромцев, Сонины, Масютины. Позже я познакомилась со своими родственниками за границей, нашла единомышленников, вступила в «Союз потомков российского дворянства — Российское дворянское собрание». Родители помогали мне в этих делах, очень положительно относились, но никогда не участвовали в жизни Собрания.

Когда я вступала в Собрание, были сомнения: а может, мне это и не надо. Не хватало документов, многие были утрачены, и времени: я поступала в институт. Пришла в храм Христа Спасителя. Просила послать мне знак, стоит ли вступать. И тут я увидела, как с балкона спускается великая княгиня Мария Владимировна, глава российского императорского дома Романовых, которую я очень уважаю. И я поняла, что мне действительно это нужно. Все документы нашлись.

Сегодня я возглавляю Молодёжное общество Собрания. Работаю в крупной российской компании. Занимаюсь европейской и латиноамериканской программой бальных танцев. Но больше всего мне нравятся исторические бальные танцы, ведь в них говорит каждая деталь. Два года назад я прошла кастинг в дебютантки Венского бала в Москве, а затем и Московского бала в Вене.

За границей всегда стараюсь на своём примере показать, что россияне хорошо образованны, владеют этикетом и иностранными языками — я говорю на английском, немецком, итальянском, учу французский и испанский.

В трудные моменты я вспоминаю, сколько испытаний выпало на долю моих прадедов и как мужественно они их перенесли. Становится стыдно жаловаться, появляются силы двигаться дальше. Когда я принимаю серьёзные решения, спрашиваю себя, а как бы отнеслись к моим поступкам предки.

 

Юлия Манчева

художник

Я происхожу из дворянского рода Чернявских. Моя прабабушка Ия Эдуардовна Чернявская, выпускница женской гимназии, после революции работала воспитательницей в детском доме в Москве. Её старшие сёстры, Елена и Лидия, выпускницы Института благородных девиц, работали сёстрами милосердия в госпитале. Их мать, Анастасия Андреевна, пекла дома пирожки на продажу. Из реликвий у нас сохранилось лишь несколько томиков Чехова, которые принадлежали Анастасии Андреевне.

В семь лет я пошла в прогимназию при Дворянском собрании, где училась с первого по пятый класс. Учебный год начинался 14 сентября, как раньше в России. В этом месте была настолько тёплая атмосфера, что я ехала туда утром как домой. У нас были уроки английского и французского языков, и я до сих пор помню сказку «Теремок» на французском языке. Изучали этикет, этот предмет нам преподавала директор гимназии Маргарита Александровна. На уроки и перемены нас звал настоящий медный колокольчик в руке завуча Светланы Леонидовны. Она же преподавала уроки пения и «Закона Божьего». После второго урока на большой перемене все ученики гимназии усаживались завтракать за общий длинный стол в комнате для гостей, где в углу стоял большой электрический самовар.

На уроки и перемены нас звал настоящий медный колокольчик в руке завуча Светланы Леонидовны. Она же преподавала уроки пения и «Закона Божьего»

Я с детства посещаю многие мероприятия Собрания: православные беседы, уроки бального танца, музыкально-литературные салоны, а также ежегодные балы. Здесь я познакомилась и на долгие годы подружилась с прекрасным преподавателем живописи Натальей Владимировной Лопухиной.

Я почти никому не рассказываю о своём происхождении, потому что сегодня это воспринимается как экзотика.

Я люблю снимать старинные усадьбы. Они привлекают меня своей историей и тишиной парков. Также я реставрирую старинные фотографии. Мне бы хотелось достичь в этом профессионального уровня, ведь во время этой работы я ощущаю, как по крупицам восстанавливаю свидетельства прошлого.

 

Илья Олсуфьев

бренд-менеджер

Я происхожу из дворянского рода Олсуфьевых. Часть моих предков после 1917 года уехали за границу. Наша фамилия не была на слуху — это и спасло от репрессий. Учителя в школе, да и просто образованные люди часто спрашивали, не из тех ли самых я Олсуфьевых. Когда отвечал: «Из тех», — это, конечно, смущало и интриговало. А мне после этого хотелось больше узнать об истории своего рода.

Впервые прошлым наших предков заинтересовался мой отец — он работал журналистом в агентстве печати «Новости» в Нью-Дели, увлекался историей. В 1970-е годы начал искать родословные в архивах, собрал целую папку документов. Но контакт с родственниками за рубежом удалось установить только в 1990-е.

Из памятных мест в России — старинный особняк на Поварской улице (теперь Центральный дом литераторов), усадьба в деревне Ершово, под Звенигородом, а также Олсуфьевский переулок в Москве, где раньше находилась фамильная усадьба. Конечно, я не могу не сожалеть, что история так повернулась. Ведь иначе всё это было бы не в таком плачевном состоянии, не в чужих руках.

После школы мне удалось получить грант на два года учёбы в Великобритании по программе United World Colleges (UWC). Вместе со мной отобрали ребят из 126 стран. Во многом мне повезло: до этого несколько лет подряд из России отбирали в основном девочек, поэтому был запрос на мальчика и отбор дался мне легче.

Мне нравилась система образования, образ жизни, ценности, возможности. Но я очень скучал по дому, родным. Несмотря на многие вещи, которые мне не нравятся в России, — та же коррупция, например, — с нашими людьми мне легче находить общий язык. После этой программы я поступил в университет в Канаде, но решил вернуться и жить в Москве. Мне не хотелось пополнить миллионную армию никому не нужных эмигрантов.

Я больше десяти лет проработал волонтёром в комитете UWC в России, отбирал ребят из регионов России. Многие не понимали, зачем мне это нужно. Но за это время я познакомился со многими интересными людьми. Я считаю, что социальное служение обществу позволяет мне быть ближе к моим предкам, жить более наполненной жизнью.

 

На протяжении нескольких лет я принимал участие в работе международной дворянской организации — CILANE, которая регулярно проводит международные культурные уик-энды в столицах Европы с историческими балами и экскурсиями. Я успел побывать на шести из них. Размещаются делегаты бесплатно у аристократических семей. Очень приятно, что в основном это очень душевные люди, с прекрасным образованием и отличными манерами, которые чтут свои традиции. В России многое за советские годы было утрачено. Дворянская молодёжь в Москве насчитывает несколько десятков активных членов. Раз в месяц собираемся, чтобы пообщаться, сходить в театр или в музей. Мы стараемся привлечь новых участников, но получается с трудом. У кого-то другие интересы, кто-то не готов тратить время, деньги — для участия в тех же балах нужен костюм, оплата взноса, обучение танцу.

 

Николай Полонский

аспирант исторического факультета МГПУ, помощник режиссёра

По линии матери я потомок двух армянских княжеских родов — Мелик-Бегларян и Гасан-Джалалян. Интерес к истории моих закавказских предков воспитала во мне прабабка из рода Гасан-Джалалян. Она следила за передачей семейных традиций и порядков.

Однажды в детстве я совершенно случайно наткнулся на старинную шкатулку со всякими вещицами. Моё внимание привлёк пояс из монеток, сплетённых между собой цепочками. Я спросил у своей тёти, что это. Оказалось, это пояс невесты, элемент традиционного армянского свадебного костюма. Он передаётся из поколения в поколение по женской линии. Его надевала на венчание моя прабабушка и затем уже бабушка. Кстати, со свадьбой бабушки вышла интересная история. Моего будущего деда направили на службу в Тбилиси и определили в большой старинный дом, где жила семья моей бабки. Советский офицер, красноармеец в княжеском доме — это было что-то! Конечно, его очень холодно встретили, не разговаривали с ним. Но как-то дед попросил разрешения сыграть на рояле. Когда он заиграл его любимого Бетховена, это произвело на мою бабку, ещё совсем молодую, такое впечатление, что она влюбилась. Так благодаря случаю и Бетховену появились на свет и моя мама, и её сестра.

По прямой мужской линии я происхожу из польского шляхетского рода Полонских. В Петербурге сохранился дом, где жил мой прапрадед Леонид Александрович Полонский. Он был известен как журналист «Вестника Европы» во второй половине XIX века. Было бы смешно воспринимать этот дом как свою возможную собственность, ведь историю страны не перепишешь.

Пока учился на историческом факультете МГПУ, заинтересовался генеалогией и историей королевских и аристократических фамилий Европы. На этой почве познакомился со многими потомками дворянских семей Германии, Франции, Италии и Швеции. В прошлом году удалось встретиться с последним царём Болгарии Симеоном II, кода он посещал Москву.

Скоро приезжают из Милана мои друзья, из итальянский знати, буду им показывать город. Моя польская кузина замужем за австрийским графом Вальдштайном и ведёт типичный для её круга аристократический образ жизни, часто приглашает меня на балы и приёмы. Недавно я побывал на балу Мальтийского ордена в Мюнхене.

В Москве жизнь построена так, что можно быстро почувствовать себя и аристократом (на светском приёме, балу, встрече друзей), и никчёмностью (в общественном транспорте или госучреждениях). Для себя решил, что во втором случае нужно просто говорить на одном языке с людьми, чтобы проще добиться поставленной цели. Но при этом я, конечно, стараюсь не опорочить фамилии своих предков.

О переезде в другую страну никогда не думал. Русские эмигранты первой волны бежали от революции и всю жизнь сожалели, что не смогли вернуться, ведь уезжали, казалось, на время. Сегодня нам ничто не мешает жить, работать, заниматься тем, чем хочется. Последние двадцать лет Россия проходит период становления. Мы не можем одним махом перепрыгнуть в английскую демократию. Но многое в руках самих россиян. То, в какой стране мы будем жить завтра, зависит от нас самих.

Все новости