Вторая жизнь надгробий Великой войны

Петербуржец Олег Шевцов, гендиректор ООО «Межрегионцентр», уже несколько лет на собственные деньги восстанавливает памятники и надгробия офицеров Первой мировой и Гражданской войн.

Вместе с командой единомышленников из организации «Белое дело» он отреставрировал семь памятников на Смоленском кладбище — на могилах георгиевского кавалера, командира 162-го пехотного Ахалцыхского полка, генерал-майора Владимира Лебедева, капитана 90-го пехотного Онежского полка Александра Абрамова и прапорщика 426-го пехотного Повенецкого полка Ивана Глушкова, офицеров Бориса Лоренцсона, Павла Тищинского и других.

Масштаб деятельности уже перерос в международный. Начав восстанавливать надгробия в Петербурге, у команды «Белого дела» постепенно появились проекты в Белоруссии, на Украине, в Аргентине, Сербии, Литве, Болгарии. В апреле Олег Шевцов за свою работу получил национальную премию «Культурное наследие» в номинации «Меценат».

В интервью с корреспондентом «Карповки» Олег Шевцов рассказал о том, как он с командой находит могилы дореволюционных времен и насколько дорого обходится самостоятельное восстановление надгробий белых офицеров.

Осталось немного

Захоронений времен Первой мировой и Гражданской войн в Петербурге сохранилось немного. В Советском Союзе тема царской армии не приветствовалась, и захоронения, которых на Первую мировую войну приходилось очень много, зачастую просто сносились. В итоге на Смоленском православном кладбище их осталось всего около трех десятков — тех, что мы нашли. А было их в районе 200.

С захоронениями времен гражданской войны все сложнее. Мы долго искали место, где лежат юнкера, которых убили во время октябрьских событий 1917 года. Удалось восстановить только фамилии, место же могил по старым фотографиям определили только приблизительно — на Смоленском кладбище, вглубь от «Ксении».

Могилы времен Первой мировой войны, которые мы восстанавливаем, находятся в самом разном состоянии — за сто лет на месте захоронения могли вырасти большие деревья, которые повредили памятник. У маленьких надгробий времен Первой мировой в основном отломаны кресты — был такой период, когда их роняли, сносили.

Кроме того, начиная с 1970-х годов родственники, опасаясь за сохранность памятников, напильником писали на надгробии фразу «Родственники живы, не ломайте». Многие ценные элементы — например, плиты — исчезли в 1990-е годы.

В активном поиске

Могилы офицеров Великой войны находить непросто — исключительно методом элементарного прочесывания кладбища. Это дотошное исследование: ты подходишь, чистишь надгробие, читаешь — за сто лет надписи стираются, их приходится восстанавливать.

В обязательном порядке делается фотография памятника. С ней ты идешь в архив, где получаешь подтверждающую справку о том, что, например, Петров Иван Иванович действительно «лежит» в этом месте. Со всей этой документацией приходим в администрацию кладбища — там нам всячески идут навстречу, и уже совместно мы восстанавливаем эти захоронения.

В поиске помогает то, что культура памятников, сложившаяся до революции, разительно отличается от того, что было после. В советские годы налицо деградация — работники начали элементарно сваривать два или четыре металлических прута, а сверху монтировали какую-нибудь звездочку. Зачастую табличка с именем отваливается, и через какое-то время уже непонятно, кто лежит в могиле.

Если же говорить о дореволюционном надгробном памятнике — это тумба прямоугольной формы, резная, красивая, сверху ее венчает крест. Чаще всего она выполнена в граните и установлена на фундамент, площадку. Если семья покойника была богатой, то монумент может быть огражден чугунной решеткой, иногда установлена вертикальная прямоугольная плита, которая содержит личные данные человека, покоящегося здесь.

Как идет восстановление

Когда есть уверенность в исторической подлинности могилы и справка на руках, существует два пути восстановить памятник. Можно реставрировать его самостоятельно по согласованию с администрацией кладбища либо перечислить деньги на счет кладбища, где находится захоронение, а администрация в свою очередь выставляет счета и проводит работы. Второй путь в последнее время используем чаще, потому что есть работы, которые мы самостоятельно выполнить не можем: например, спилить деревья, выкорчевать пни, заново сделать поребрики, засыпать дорожку крошкой, установить ограду. Сейчас у нас с администрацией Смоленского кладбища образовалась очень плотная, плодотворная связь — они поняли, что мы хорошие партнеры, и теперь мы друг друга дополняем в этой работе.

Что касается восстановления самого памятника, мы пытаемся по максимуму сохранить старые элементы: что-то чистим, что-то шлифуем. Если какие-то элементы демонтированы, разрушены, мы заказываем их у мастеров каменных дел по сохранившимся старым чертежам.

Согласовывать реконструкцию и восстановление памятников приходится в том числе и в комитете по государственному контролю и охране памятников истории и культуры (КГИОП). Мы с ними взаимодействуем в плане ведения реестров всех этих могил.

Сначала в КГИОП относились к нам очень настороженно: мол, вы зачем это делаете, в чем ваша финансовая заинтересованность? Когда мы объяснили, что сами собираем деньги, все устанавливаем, они поняли, что мы своего рода «блаженные», со временем привыкли к нам и сейчас даже помогают.

Родственники

Возрождение надгробий на могилах офицеров Первой мировой войны приносит иногда неожиданные сюрпризы в виде найденных родственников. Один из участников «Белого дела» Николай Роднин отыскал родственников офицера Павла Тищинского, который был начальником полиции Василеостровского района. После Февральской революции он выжил (полицейских убивали) и ушел на фронт, где погиб в июльских боях. Когда проводились работы по реставрации, на кладбище случайно оказалась женщина, знавшая родственников офицера. У огромной семьи Тищинского оказалась интересная и одновременно печальная история. Его брат во время Гражданской войны ушел к Деникину, пробрался на юг, воевал там и погиб при освобождении Царицына (ныне Волгоград) от рук красных. Естественно, в советское время при наличии таких корней вся семья была репрессирована, но кому-то все же удалось выжить и продолжить род.

 

Восстановление — средства и время

Стоимость восстановления зависит от масштаба памятника и степени его повреждения. Маленькие надгробия мы пытаемся восстановить за свой счет — на один памятник может уйти около 20–30 тыс. рублей. Это совершенно реальные деньги, которые можно собрать усилиями небольшой группы людей. Главное — очень хотеть.

А вот для восстановления монументальных памятников нужны уже миллионы. Например, на монумент офицерам лейб-гвардии Финляндского полка. Он сейчас утерян, но часть могил можно восстановить и поставить там небольшой памятник. Цена вопроса — два млн рублей. Если откликнется широкая общественность, то это небольшие деньги, которые можно быстро собрать.

Планы

В нынешнем 2014 году «Белое дело» планирует восстановить еще десять могил на Смоленском кладбище. Самая масштабная работа предстоит над могилой офицера Виктора Ягелловича. В планах получить государственный грант. Для этого, зная бюрократическую сторону вопроса, мы недавно начали наращивать разного рода отчетность. Но даже если помощи со стороны не будет, я уверен — рано или поздно мы сами со всем справимся.

Все новости