Симбирские фамилии

«Есть ли источник о фамилиях Симбирской губернии? Какие фамилии, в каком уезде были распространены. К примеру, фамилия Дикмаровы вообще нигде не встречается, а все мои предки – местные. Работа с метрическими книгами результата не дала. Думаю, может, помещики, которые до 1861 года были хозяевами, выписали моих предков откуда-то?»
Е.В. Дикмарова, Ульяновск.

Уважаемая Е.В. Дикмарова, с удовольствием отвечаем на ваше письмо. Вашим вопросом занимался краевед Ермил Задорин.

От отца к детям
Фамилии Симбирской губернии пока не становились предметом самостоятельного исследования. Нет ни справочника, ни словаря, полистав который мы могли бы получить сведения о возникновении, значении, ареале бытования и самых известных носителях той или иной фамилии.

Фамилию Дикмаровы некоторые словари выводят от существующего в некоторых говорах прилагательного «дикомарный»: оголтелый, безудержный, решительный. Соответствующее прозвище мог получить носитель подобных свойств. А от него «наследственное семейное наименование, прибавляемое к личному имени и переходящее от отца к детям», как определяет фамилию один из словарей, которое в данном случае прижилось и дожило до настоящего времени.

Сама по себе тема фамилий – большая, интересная и очень сложная. В них сконцентрированы разнообразие исторических событий, этническая история края. Фамилии зафиксировали занятия, промыслы, верования и суеверия, темперамент, уличные прозвища. И, наконец, на поколения вперёд попросту досадные грамматические ошибки!

Феодальные правители
Вспоминается, как историю своей фамилии рассказывал Альберт Васильевич Радыльчук, потомственный военный и краевед, долгие годы проработавший в Ульяновском областном архиве. Фамилия, которой когда-то обзавелись его предки, изначально звучала как Рыдальчук, логично происходя от глагола «рыдал». Но его папу, красного командира Василия Афанасьевича Рыдальчука, в годы гражданской войны лихой писарчук «перекрестил» в «Радыльчука», перепутав порядок букв, и понеслась!

Поступив курсантом в Бакинское военно-морское училище, новобранец Радыльчук на первой же поверке услышал:

−Ридикюльчик!

−Я! − лихо гаркнул в ответ Альберт Васильевич. Но потом-таки объяснил офицеру, кто он есть на самом деле.

И даже внешний смысл фамилии оказывается неочевиден. Например, очень по-русски звучащая фамилия Беляковы. Дворяне Беляковы жили в Симбирске с XVII века и были знамениты вплоть до революции 1917 года. Некоторые учёные с лёгкостью выводят фамилию «Беляков» от свойств внешности её первоносителя, ассоциируя Белякова с зайцем-беляком. Но вот незадача – на сохранившихся портретах и фотографиях симбирских Беляковых сплошь люди вполне темноволосые и смуглые!..

Однажды на конференции в Рязанской области выступал историк и при этом брюнет Беляков с докладом про татарское Касимовское царство, существовавшее в пределах нынешней Рязанщины в XV – XVII веках. И я подкатил к коллеге с вопросом, почему его фамилия так не соответствует внешности? Господин Беляков любезно объяснил, что к блондинам и зайцам дворянская фамилия Беляковых не имеет ни малейшего отношения.

«Бейликами» с золотоордынских времён называли феодальных правителей, вроде нынешних глав районов. Русские, исключительно по созвучию, стали называть смуглолицых и раскосоглазых «бейликов» «беляками». После покорения татарских ханств Московским государством «бейлики»-«беляки» и дали начало российским дворянам Беляковым.

Кто жил в Симбирске?
К временам если не Золотой Орды, то, по меньшей мере, к Казанскому царству, к XVI столетию восходит происхождение многих дворянских фамилий, известных в Симбирской губернии: Аллагуловы, Ахматовы, Баюшевы, Бекбулатовы, Гафидовы, Карамзины, Князеделевы или даже просто – Татаринцевы.
Смуглолицый и темноволосый Николай Федорович Беляков.

Смуглолицый и темноволосый Николай Федорович Беляков.

Занимательно, как с татарскими крестьянами оказалась связанной фамилия Лашманов, сложившая из двух немецких слов: laschen – обрубать и Mann – человек. Во времена Петра Великого, в начале XVIII века, когда стал развиваться российский флот, целые татарские деревни были обязаны специальным указом участвовать в заготовке корабельного леса. Их стали называть, на немецкий манер, «лашманами», рубщиками. Труд этот был тяжёлый, часто опасный, но лашмане очень гордились и своим положением, и званием так, что в конце 1830-х годов среди симбирских лашман прошли волнения, вызванные всеобщим недовольством из-за отмены правительством этого звания.

Вплоть до конца XVIII столетия жители многих мордовских и чувашских селений на территории Симбирского края исповедовали древние языческие обычаи. Мордовские языческие имена стали основой многих и многих фамилий: Живаевы, Кадышевы, Кочемасовы, Марясевы, Паркаевы.

В чувашских сёлах вплоть до начала XX века фамилии как родового прозвища почти не существовало. В качестве неё использовалось отчество, причём в продолжении единственного поколения – допустим, у Андрея есть сын Григорий, Григорий Андреев, а сын Григория Дмитрий зовётся уже Дмитрием Григорьевым, а не Андреевым. Такая же практика существовала и в татарских деревнях даже до середины XX века!

Фамилии, образованные от отчеств – Ивановы, Петровы и Сидоровы – безусловно, составляют самый массовый блок и в нашем крае, и по всей России. В принципе вплоть до середины XIX столетия крестьянские фамилии не очень фиксировались документально, отчего теперь бывает так непросто выстраивать крестьянские генеалогии. Фамилия на протяжении столетий была символом привилегии. Правом на неё обладали в первую очередь лица высших сословий – дворяне, священнослужители, купцы.

Ивановы, Петровы, Сидоровы
Но были особые случаи – государственные крестьяне, городские жители, мещане. Многие из них занимались отхожими промыслами, службой, торговлей и ремёслами, проводя немало времени за пределами Симбирской губернии. Для этого им требовались документы, билеты и «пашпорта». Так вот при отсутствии фотографий фамилия становилась важным элементом идентификации отходчика.

То же самое происходило в крупных помещичьих вотчинах, например, у крупнейших в губернии землевладельцев графов Орловых, где уже в конце XVIII века не было бесфамильных. В противном случае графская администрация легко запуталась в сотнях Ивановых, Петровых и Сидоровых.

Случалось и так, что большое поместье дробилось после смерти хозяина между многочисленными наследниками: село одно и мужики – соседи, но владельцы у них теперь разные, хотя фамилия у всех одна. Было, скажем, у помещика Синебрюхова трое сыновей, один – поручик, второй полковник, а третий – сенатор. А их крепостных называли: Поручиковы, Полковниковы, Сенаторовы.

В Симбирскую губернию исстари переселялись жители из разных мест. Память об этих процессах хранят фамилии Ведениных и Переведенцевых, фамилии с указанием конкретных регионов: Московцевы, Рязанцевы, Поляковы, Белороссовы, Украинцевы. В более поздние времена «переведенцы» уже везли собственные фамилии: латышские, эстонские, украинские, азербайджанские, армянские.

Говорящая фамилия
Немалому количеству фамилий дали начало географические названия родных мест: Симбирцевы, Карсунцевы, Белозерцевы, Киватские, Архангельские и даже Сызранцевы и Самарцевы, когда-то эти города входили в состав Симбирской губернии.

Большой пласт фамилий связан с разного рода «сельскими администрациями»: Бурмистровы, Старостины, Сотниковы, Десятниковы, Писаревы. При усадьбе помещиков Протопоповых в селе Румянцеве Карсунского уезда жил бойкий мальчик Яшка, который от барских щедрот стал учиться грамоте, «марать» бумагу. «Грамотея» прозвали Маратьченковым, потом стали называть Мараченковым, а когда подросший Яков по уму сделался одним из доверенных лиц у своих помещиков, его «облагородили» в Марченкова.

Сын Якова, Сергей Яковлевич Марченков занимался перевозками по Волге. Он женился на дочери Симбирского купца 1-й гильдии Сергея Никифоровича Хапкова Александре. Хапковы – фамилия «говорящая», с выраженной иронической и даже негативной окраской. «Эк, Хапков нахапал!» − так и просится на язык.

А ведь были фамилии и того «круче», например, Дураковы, Замараевы, Засерькины, Какашкины. Или, например, мещане заволжской слободы Канавы Костюрины, в фамилии которых присутствует слово «костеря», обозначавшее сквернослова и ругателя, любителя «покостерить».

Почему же люди соглашались принимать подобные фамилии, мало того, передавали их на поколения вперёд?
Крестьянин Иван Мельников с сыновьями у себя на мельнице.

Крестьянин Иван Мельников с сыновьями у себя на мельнице.

Как правило, происхождение подобного рода фамилий связано не с личными качествами именуемого человека, подобные фамилии обладали выраженной «обереговой» функцией. Их негативная окраска была направлена против «сглаза», против незнакомых и малознакомых «дурных» людей, способных нанести вред хорошему человеку, с хорошей и доброй фамилией. Ну, и пугнуть при случае – со мной, «оголтелым», «сквернословом», с «больным на всю голову» и так далее лучше не связываться! Как правило, в подобных, внешне не очень красивых фамилиях сохраняется память о занятиях пращуров торговлей или отхожими промыслами, когда оказавшемуся на «чужбине» человеку волей-неволей приходилось контактировать со всяким людом.

«Мельница крестьянина Ивана Мельникова», — читаем мы подпись под снимком, сделанным в начале XX века в Симбирском уезде. Всё понятно и очевидно – фамилия выражает профессию. Таких фамилий у нас тоже немало – Винокуровы, Плотниковы, Серебряковы, Ткачевы. Многие из этих профессий давно стали глубокой историей, например, как Золотаревы, занимавшиеся вывозом нечистот, Углежоговы, изготовлявшие древесный уголь (впрочем, и сейчас его продают, исключительно для шашлыков), Шорины, изготовлявшие конскую сбрую.

Мир фамилий – увлекателен и разнообразен. И, погружаясь в него, обязательно делаешь массу самых неожиданных открытий.

Все новости