Россия под властью «портомои»

Рассуждая в своём дневнике о периоде, наступившем в России после смерти Петра I (и вплоть до Павла I), когда в вопросе о власти главным аргументом был гвардейский штык, Василий Ключевский высказал мысль, не предназначенную — по понятным причинам — для публичных лекций. Историк назвал всех императриц той эпохи «воровками власти, боявшимися повестки из суда». О том, кого включал в этот список Ключевский, догадаться несложно. Это и Елизавета Петровна, и Екатерина II. Обе заняли престол в результате переворота. Ну, а путь гвардейскому штыку проложил армейский барабан — именно он помог занять трон Российской империи петровской вдове Екатерине I. В эти дни как раз 330 лет со дня её рождения.

Напомню, что в 1722 году Пётр опубликовал Устав о наследии престола, отменявший старый обычай, согласно которому старший сын автоматически имел право занять отцовское место. Отныне назначение преемника зависело лишь от воли «правительствующего государя». Устав этот, а Пётр придавал документу огромное значение, был порождён не только известными трагическими разногласиями с сыном. Пётр, превыше всего ставя государственные интересы, полагал, что наследовать российский престол должен лучший.

В теории мысль неоспоримая, однако реальная жизнь редко идёт вслед за теорией. Вот и Пётр достойного преемника заранее найти не смог, а смерть, что не редкость, застала врасплох. В результате петровский закон лишь спровоцировал в нашей истории длительный период беззакония, дворцовых интриг и убийств. Аристократия, привыкшая менять в стране власть по своей прихоти, по инерции убила и Павла I, который как раз и исправил роковую ошибку реформатора.

После смерти Петра вокруг освободившегося престола собралась весьма разнообразная компания. Представители старых боярских родов соседствовали со вчерашними низами, поднятыми наверх петровским соизволением и «господином случаем». Плюс иностранцы, их в петровские времена можно было найти где угодно. Корабельных дел мастера или рудознатцы в большую политику, разумеется, не лезли. Но были и другие, занимавшие высокие посты в русской армии, флоте, практически в любой коллегии — тогдашнем министерстве.

Наиболее подходящей кандидатурой для петровских соратников и иностранцев оказалась вдова Петра — Екатерина Алексеевна, alias Марта, дочь литовского крестьянина Самуила Скавронского. Во всяком случае, на этом настаивает наиболее распространённая версия её происхождения. Новое имя и отчество «Алексеевна» бывшая лютеранка получила при крещении в православную веру от «крёстного отца» — своего пасынка царевича Алексея.

Портрет Екатерины I. Ж.-М. Натье (1717 г.). 

Таким образом, власть в империи взяли бывшая служанка-содержанка (сама Екатерина — женщина далеко не глупая, да и с чувством юмора — нередко с иронией называла себя «портомоей», то есть прачкой, что «портки» стирает) и Алексашка Меншиков, в прошлом то ли конюх, то ли торговец пирожками в московском «вшивом ряду». К этому моменту он стал, правда, уже князем, самым влиятельным человеком империи и даже, несмотря на безграмотность, членом Британского королевского общества. (Известил Меншикова об избрании сам Исаак Ньютон!)

Меншиков — ближайший сподвижник Петра, бесспорно, оказал стране немало услуг, в том числе и рискуя жизнью. Однако и вреда этот выдающийся казнокрад нанёс России немало. Кстати, это он первым протоптал тропинку в лондонские банки, где прятал краденное. Частично ворованные деньги с огромным трудом Петербургу удалось позже вернуть, но большая их часть так и осталась у британцев.

Именно этот невиданный в мировой истории властный дуэт («портомои» и безграмотного академика) поддержала гвардия. В ходе обсуждения вопроса о престолонаследии она находилась рядом и периодически напоминала совещавшимся сановникам барабанным боем, что военная сила на стороне Екатерины. Сыну царевича Алексея — будущему Петру II, законному внуку реформатора, — и поддерживавшим его боярам пришлось склонить головы перед грохотом воинственных барабанов.

У Екатерины Алексеевны хватало ума и характера, чтобы умело вести домашнее хозяйство и усмирять нередкие приступы ярости мужа. Когда однажды Пётр, узнав об измене жены (супружеской верностью в этой паре не отличались оба), буйствуя, разбил дорогое венецианское зеркало, Екатерина остановила побоище, хладнокровно заметив государю: «Разве от этого твой дворец стал лучше?». И этот аргумент Петра сразу же остановил. В другой раз, когда на военных учениях шальная пуля убила человека в шаге от неё, Екатерина так же, сохранив полную невозмутимость, лишь заметила: «Эта пуля была предназначена не для бедняги».

Широко известен рассказ о том, как Екатерина во время неудачного для Петра I Прутского похода против турок, спасая русскую армию, попавшую в окружение, не пожалела всех своих драгоценностей на подкуп визиря (чтобы добиться перемирия). Если это правда, то к её достоинствам можно добавить ещё одно — жадной она не была. Наконец, бывшая «портомоя» обладала немалой физической силой. Однажды Пётр шутки ради предложилАлександру Бутурлину — в ту пору денщик царя, а позже московский губернатор — поднять на вытянутой руке тяжёлый маршальский жезл. Тот не смог. Зато это сделала Екатерина: легко и три раза подряд.

И всё же трудно предположить, что Пётр мог бы назвать своим преемником жену. Реформатор прекрасно понимал, что житейской хватки, твёрдого характера и крепкой руки для управления новой европейской державой мало. Впрочем, это отлично осознавала и сама Екатерина. Трезво оценивая свои возможности, она понимала, что неплохо разбирается в венгерском вине и французском шампанском, но не знает, какова обстановка в Венгрии и в чём сутьрусско-французских противоречий. Именно поэтому новая императрица и не возражала, чтобы государственными делами занимался Меншиков.

И уж тем более, Пётр вряд ли назвал бы её преемником, поскольку как раз накануне смерти произошёл очередной крупный семейный скандал: царь снова уличил жену в измене. К тому же на этот раз судьба над Петром изрядно подшутила. Любовником Екатерины оказался известный в Петербурге ловелас Вилим Монс — брат той самой Анны Монс, с которойкогда-то сам молодой Пётр бурно развлекался в Немецкой слободе. Монса немедленно арестовали по обвинению в казнокрадстве и быстро казнили. Как утверждает историк Виктор Буганов, через три недели после скандала Пётр заставил Екатерину проехать мимо места казни: «На колесе, на самом верху высокого столба лежал труп её фаворита, а с заострённого кола на неё взирали глаза его отрубленной головы». Зная характер Петра, описанная сцена выглядит правдоподобной.

И всё же почему у власти оказались именно Екатерина и Меншиков — люди далеко не глупые от природы, но необразованные, не имеющие представления ни о народном благе, ни о подлинных национальных интересах России?

Поляк по крови и француз по духу историк и писатель Казимир Валишевский в своей книге «Преемники Петра» о решающем моменте борьбы за петровское наследство пишет: «Ни у кого ничего не было подготовлено. Никакой организации. Только одна Екатерина располагала действительными средствами. За неё были также и все иностранцы, которые боялись возвращения к прежним московским традициям… Также и во всех коллегиях, где преобладали иностранцы. На её стороне был Синод, плод преобразований Петра, а из помощников Петра — самые энергичные и влиятельные». Добавим к этому, что приход к власти Екатерины приветствовали во всех европейских столицах.

Выбирая между простолюдинкой Екатериной и петровским внуком, в чьих венах текла царская кровь и кровь принцессыСофьи Шарлотты Бланкенбургской, Запад предпочёл целесообразность столь чтимой в те времена генеалогии. Причина точно указана Валишевским: «Боялись возвращения к прежним московским традициям». Тандем Екатерины и Меншикова давал надежду на продолжение реформ. Приход сына царевича Алексея мог, с точки зрения многих, этот процесс поставить под сомнение.

Екатерина и Меншиков всерьёз страну вперёд не продвинули, но и отступили от петровских реформ немного. Пётр дорожил Сенатом, а Меншиков в силу личных интересов подчинил его более узкой группе лиц — Верховному тайному совету. В 1727 году новая власть ликвидировала ещё одно петровское дело, уничтожив зачатки городского самоуправления. Здесь бразды правления вновь взяли в руки губернаторы.

Зато, согласно предначертаниям реформатора, была организована экспедиция Беринга, чтобы понять, соединяется ли Азия с Северной Америкой. Приступила к работе Академия наук — также плод ещё петровских усилий, был проведён и ряд других преобразований, задуманных реформатором.

Толчок, данный российскому кораблю петровской рукой, ещё работал, поэтому даже без умелого капитана судно какое-то время ещё двигалось в заданном направлении. Однако бесконечно долго длиться это, разумеется, не могло. Поэтому через какое-то время Россия снова стала притормаживать.

Пётр Романов.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Все новости