История одной карьеры

Большие плакаты, появившиеся на улицах Москвы, изображают странную пару: бородатый мужчина с робким взглядом в меховой шапке и расшитом золотом кафтане, а рядом с ним горделивая правительница в сверкающем драгоценностями старорусском костюме. Это царь Николай II и его супруга Александра на специальном балу, который состоялся в 1903 году в Зимнем дворце.

Дестью годами позже — в 1913 вся империя с размахом отмечала 300-летие дома Романовых. Именно этот юбилей послужил поводом для открытия в московском Историческом музее выставки под названием «Романовы — портрет династии». Главным спонсором выступила нефтяная компания «ЛУКОЙЛ», демонстрируя, что ей не жалко денег на напоминание о «русской славе». Польский турист, бродя по залам, полным скульптурных и живописных портретов правителей России, может испытать смешанные чувства. Ведь 1613 год — дата вступления на трон первого представителя рода Романовых — был началом роста силы России и ослабления Польши. Тремя годами ранее при Клушине гетман Станислав Жолкевский с войсками Речи Посполитой одержал последнюю на следующие триста лет блестящую победу над Москвой. Капитуляция польского гарнизона в Кремле в 1612 году стала первым шагом на пути ослабления нашей страны и одновременного роста «Третьего Рима». Спустя 100 лет, в 1713 году, пересекающиеся кривые роста Москвы и угасания Польши выглядели особенно явственно. Россия под руководством Петра I была одним из основных участников европейской игры за доминирование, тогда как Польша при Августе III шла к упадку. Что скрывать, история Романовых — это история польской деградации и российской силы.

(Почти) простые русские

Самый древний предок рода, о котором сохранились документальные свидетельства, носил не слишком звучное имя Андрея Кобылы и был боярином при дворе московского князя Симеона. В XVIII веке такой предок был не совсем удобен, поэтому в генеалогии рода появилась романтическая идея, что Романовы происходят от сына прусского князя Гланда Камбилы, который бежал на Русь после подавления крестоносцами прусского восстания в середине XIII века. Ему удалось так проявить себя перед местными властями, что он стал основателем боярского рода. Первым успехом фамилии была выдача Анастасии Романовны Захарьиной замуж за царя Ивана Грозного в 1547 году. Она стала первой женой правителя, которая именовалась царицей, подарила Ивану шестерых детей и скончалась при невыясненных обстоятельствах около 1560 года. При Иване Грозном вся семья Анастасии сменила фамилию на Романовы. Но настоящий исторический момент наступил после падения рода Годуновых, которое положило начало так называемому Смутному времени на Руси. 3 марта 1613 года Земский собор избрал на царство Михаила Романова. После восьми лет войн и хаоса бояре почувствовали, что трон дальше пустовать не может. Михаил не был просто «проходным» человеком, он оказался хорошим и, как требовали российские стандарты, беспощадным к своим противникам властителем. Через год после вступления на трон он приказал казнить трехлетнего царевича Ивана Дмитриевича — сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II. Сама Марина была повешена, а ее партнер посажен на кол. Когда были ликвидированы даже теоретические претенденты на трон, в 1618 году Михаил заключил с Польшей Деулинское перемирие, а позже, в 1634 году его дополнил Поляновский мирный договор. 

Следующие цари Алексей (1645-1676), Федор III (1661-1682) и слабый умом Иван V (1666-1696) сосредоточились на укреплении государства. После них появился создатель современной России и «революционер на троне» Петр I. Его дело пережило даже угасание мужской линии Романовых в середине XVIII века и пополнение ее представителями дома Гольштейн-Готторпов. Но сила традиции была так велика, что у династии осталась прежняя фамилия — Романовы. Последним Романовым на троне был Николай II, которого вместе с женой, сыном Алексеем и дочерями Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией в июле 1918 года казнили большевики.

Череда лиц

Переходя от одного портрета к другому, я всматриваюсь в глаза людей, которые кропотливо и жестко отстраивали силу своего государства. Удивляет небольшое количество картин XVII века. Одно небольшое изображение царя Михаила на коне, конный портрет его преемника Алексея и эффектная парсуна его же — в богато украшенном золотом царском кафтане. В России долго не было традиции светской живописи, и даже правители, для которых делалось исключение, оставили после себя мало портретов. Все изменилось с вступлением на трон «европейца» Петра I. Царское меценатство привлекло в Петербург неплохих художников со всей Европы. Портрет молодого царя в 1703 году написал голландец Готфрид Схалкен (Godfried Schalcken). Иностранцы доминировали все следующие 150 лет, хотя придворным портретистом Екатерины II, «ненастоящей» Романовой, был русский — Федор Рокотов. Смотря на этот портрет, я понял, что именно его вносят в польский сейм русские солдаты в фильме Анджея Вайды «Свадьба». Да, поляку сложно смотреть на это равнодушно.

В следующем зале начинается эпоха Павла, взбунтовавшегося сына Екатерины. Припомним, что именно он, придя на трон, освободил из Шлиссельбурга Тадеуша Костюшко (даже если он сделал это только назло ненавистной матери). В свою очередь, Александр I — это настоящий романтический кумир своего времени. Пышное великолепие, которое было призвано поражать подданных, отошло на второй план, а на первый выдвинулись легкость и элегантность. Сила, опирающаяся на безукоризненный, слегка небрежный стиль, — как у англичан. Чувствуется, что Александр на этих портретах скорее европеец, чем русский. Но это лишь временная перемена. В изображениях его преемника Николая I и Александра II возвращается прежний помпезный «великорусский» стиль. А одновременно появляется увлеченность народными мотивами. Супруга Николая I Александра Федоровна велела изобразить себя в кокошнике, который совсем не вяжется с острыми нордическими чертами лица прусской княжны. После вступления на трон Александра III русская народность, начавшая преобладать на портретах, как-то по-человечески приближает правителей к зрителю. Александр III на портрете кисти Дмитриева-Оренбургского выглядит крепким крестьянином, который только и мечтает, чтобы похвастать своей удалью на деревенской ярмарке.

Еще больше трогает портрет Николая II 1896 года, написанный Ильей Репиным. Гениальный художник мастерски уловил, насколько этот последний правитель не подходил к своей роли. Видя прямодушный взгляд царя, удивляешься: неужели именно так выглядел тот, кого прозвали потом Николаем Кровавым? Репин будто бы догадался, что единственной мечтой этого слабого человека была спокойная жизнь в кругу семьи. Злая судьба, словно мстя за сотни лет беззаконий в истории этой династии, поставила перед ним задачи, с которыми он не мог справиться.

Такая политика… Историческая

Еще немного скульптур, немного рисунков, изображающих Николая II на маневрах, а под конец фотографии в оттенках сепии, показывающие жизнь двора. Я спрашиваю сотрудника музея, где находится часть выставки, посвященная драматическому концу династии? «Эта экспозиция посвящена 300-летию дому Романовых, поэтому она охватывает период 1613-1913 годов», — звучит официальный ответ. Когда я с удивлением пересказываю эту историю своему московскому знакомому, он понимающе улыбается: «Это типично для исторической политики Путина».

Национальным достоянием России признается имперская эпоха царей, но это не должно входить в противоречие с безгрешной советской эпохой. В руководстве Исторического музея нашлись способные ученики Путина. Они показали 300 лет династии в виде череды эффектных портретов, но предпочли остановиться до того момента, как началась кровавая резня, которую большевики приготовили для последних Романовых. И имперская гордость удовлетворена, и неудобную тему обошли. Православная Церковь провозгласила царя и его убитых близких святыми мучениками. Их иконы попадались мне в московских церковных лавках. Прямо просится, чтобы завершить выставку коллекцией современных икон, изображающих последних Романовых в образе святых!

На следующий день в книжном магазине на Тверской я купил альбом о гражданской войне в России. В нем есть фотография 1917 года, когда царская семья после февральской революции находилась под арестом в Царском селе. Царевич Алексей и три его сестры, одетые в простые платья, с беспомощным видом сидят у кого-то сарая. Чувствуют ли они приближение смерти? В объектив аппарата 1917 года смотрят усталые и смирившиеся с судьбой глаза. Грустные глаза подростков, которые, скорее, чувствуют, чем понимают, что их безмятежному детству пришел конец. Пронзительная фотография. Но для такого, необыкновенно человечного снимка, на выставке портретов Романовых в московском Историческом музее места не нашлось. 
Петр Семка

Все новости