Русская Латвия: родословный детектив

Как я за два года нашёл 175 родственников

Кожаный альбом с фотографиями начала XX века до 1940-х годов достался нам от бабушки и дедушки моей жены — рижских староверов Комиты и Евстафия Лаврентьевых. Эти снимки — как кадры из документального ретро-фильма: пухлые младенцы, барышни в кружевах, солдаты Первой мировой... Многие персонажи семейной хроники были для нас безымянными, и я решил покопаться в архивах: вдруг что-нибудь узнаю?

«Раскопки» увлекли. За два года я просмотрел десятки тысяч (!) страниц исторических документов: материалов ревизских сказок, переписи населения Российской империи 1896/97 годов, домовых книг, паспортов, уходя всё дальше вглубь времён. Одно открытие тянуло за собой другое, и иногда мне казалось, что кто-то подсказывает мне следующий шаг, а некоторые совпадения выглядят просто мистическими.


Постепенно люди на фотографиях оживали, обретая имя, фамилию, год рождения, адрес местожительства и родственные связи. И сегодня генеалогическое древо Лаврентьевых — Исаевых — Архиповых — Григорьевых — Соловьёвых, созданное мною в результате этих поисков, занимает полстены. Оно охватывает период с 1812 по 2013 год, в нём 175 фигурантов. У нашей семьи своё место в этой родственной мозаике, и оказалось, что это очень важно — ощущать себя частью целого.
Современник Наполеона

Впервые фамилию Lawrentjew, написанную на немецком языке затейливой вязью с завитушками, я обнаружил в 8-й ревизской сказке — переписи населения 1834 года. Оттуда я узнал, что Архип Лаврентьев 1812 года рождения прибыл в Ригу во второй половине 1827 года из города Рооп (ныне это местечко Страупе Валмиерского района). А тогда, после разгрома наполеоновских войск при императоре Александре I Рооп был крупным городом на пути из Риги в Санкт-Петербург.

Удивительно, но именно в это время мне в руки попала редкая книга краеведа Иоганна Бротце, автора тысяч рисунков и описаний городов и посёлков на территории Латвии того времени, в том числе и Роопа.

Архип Лаврентьев поселился во 2-м, Московском, предместье Риги, типичном рабочем районе, застроенном деревянными домами. От него ведёт начало целая династия русских рижан, тесно связанных с Гребенщиковской старообрядческой общиной.

Сейчас в Риге живёт уже восьмое поколение потомков Архипа Лаврентьева. Только вот генеалогическое древо напоминает перевёрнутую пирамиду. Если раньше в семьях было по 11 детей, то теперь — по одному, да и то не у всех.
Неизвестная фамилия

Самый старинный документ, который сохранился в семейном архиве, — это выписка (раньше говорили «выпись») из метрической книги от 31 декабря 1891 года, которая гласит, что Ефросинья Лаврентьева, внучка Архипа из Роопа, заявила о рождении сына Евстафия, дедушки моей жены. Это обычная для того времени процедура регистрации детей староверов, которые считались незаконнорождёнными. Документ о рождении им выдавали на основании заявления матери и двух свидетелей. Об отце Евстафия, сожителе Ефросиньи, ничего известно не было...

Я долго ломал голову, как его найти. Решение пришло... ночью. Мне было известно, что в 1897 году Евстафий был уже сиротой, а его брат Василиск, младший сын Ефросиньи, родился в середине 1893 года. Я предположил, что за девять месяцев до его рождения муж Ефросиньи был жив. Следовательно, он умер между 1893 и 1897 годом. Ещё я знал отчество Евстафия — Саввич.

И тогда я стал искать в церковной книге сведения о мужчинах 30−40 лет по имени Савва, умерших в этот период. И моя гипотеза подтвердилась! Я нашёл запись о том, что 13 марта 1894 года в возрасте 34 лет умер Савелий Максимович Архипов. Он считался холостым, но проживал по тому же адресу, что и Ефросинья, вместе с другими родственниками. Тут я вспомнил, что в одном из документов Евстафий по отчеству назывался Савельевичем. Так я восстановил забытую «ветку» нашего генеалогического древа.

Это открытие заставило заговорить один из самых ярких снимков из нашего альбома, который мы раньше называли «Вишнёвый сад» — по аналогии с чеховской пьесой. Группа нарядных улыбающихся людей сфотографирована под соснами Рижского взморья в 1910 году. День солнечный, все улыбаются, и всё-таки чувствуется грусть. Четвёртый слева — Евстафий Лаврентьев. А вот кто остальные?

Загадка разрешилась после того, как я запросил в архиве паспорта Архиповых и, сравнив фотографии, установил, что на снимке изображены именно они.
Георгиевский кавалер

Замечательный он, судя по всему, был человек — Евстафий Лаврентьев, дед моей жены. На его долю выпали две революции и две мировые войны. Вернувшись из армии с одним вещмешком, он сумел заработать на собственный дом. Вырастил троих детей, всем дал высшее образование. Семья была за ним как за каменной стеной...

Осенью 1910 года Евстафия Лаврентьева призвали в армию. Он служил в 4-й телеграфной роте 2-го Восточно-Сибирского сапёрного батальона. В семейном архиве сохранились отпечатанные типографским способом афиши спектаклей, которые, оказывается, ставились в царской армии.

А потом началась война... Евстафий Лаврентьев воевал на Западном фронте, под Варшавой и Минском, несколько раз был ранен. За боевые отличия был дважды награждён Георгиевским крестом. Третью высшую солдатскую награду, к которой он был представлен, ему вручить не успели: началась революция.

Октябрь 1917 года Евстафий встретил в Петрограде. После революции служил в Красной армии. Его последняя воинская должность — начальник телефонной команды штаба армии. Крутая карьера для простого солдата...

Дом с палисадником

Домой Евстафий вернулся только через 12 лет, в 1922 году, — уже в другую страну, независимую Латвию. Первое время жил у родственников. Работал на телефонной станции, экспедитором в торговом представительстве Советского Союза в Латвии. Потом пришёл в акционерное общество «Михаил Кузнецов» на ул. Московской, 259, которое занималось строительными и изоляционными работами. Вначале был мастером, а всего через два года, 1 января 1927 года, стал управляющим фабрикой — ещё один головокружительный карьерный взлёт!

Через четыре года Евстафий уволился с фабрики, чтобы заняться частным предпринимательством. Его фирма проводила изоляционные работы на таких серьёзных объектах, как Рижский Центральный рынок, санаторий «Кемери».

В феврале 1938 года Евстафий Саввич осуществил свою давнюю мечту — купил дом, а вернее, два дома: каменный трёхэтажный и одноэтажный деревянный на улице Ф. Садовникова.

30-е годы XX века — счастливое время для семьи Лаврентьевых. Евстафий хорошо зарабатывал, Комита, или, как её называли домашние, Кома, была прекрасной хозяйкой. Осенью в доме варили варенье — из брусники с яблоками, крыжовника (медный тазик сохранился), солили огурцы.

В доме часто собирались родственники и друзья. Хозяева и гости играли на пианино, пели русские романсы. Беседы за чаем в просторной гостиной затягивались за полночь. Супруги посещали балы, Новый год встречали в Рижском русском театре.

Фотографии запечатлели сценки из жизни русских рижан между двумя войнами, которые через призму лет выглядят почти идиллически.

В годы немецкой оккупации дом Лаврентьевых оказался на территории Рижского гетто, и их переселили на улицу Московскую. В советское время Евстафий Лаврентьев работал в стройконторе, восстанавливал Воздушный мост, насосные станции, водопроводы.

Семья жила в том же доме на ул. Садовникова, который в родне называли «дом с палисадником»: под его окнами был небольшой цветник, в котором росли астры и гладиолусы. Этот осколочек сада чудом сохранился до наших дней.

Свадьба модистки

В альбоме было много фотографий милой улыбчивой женщины по имени Фелицата. От родственников я узнал, что её фамилия Бурмейстер, что в 30-е годы прошлого века она жила в центре Риги, возле Старой Гертрудинской церкви, держала шляпную мастерскую и, как гласит семейная легенда, каждый сезон летала в Париж за новыми фасонами. Но кто она? Родственница или просто знакомая?

Я нашёл в архиве паспорт Фелицаты 20-х годов, в котором была указана её профессия: «модистка», а также место жительства: ул. Витебская (ныне Ерсикас), 8. Это адрес был мне знаком — там же в это же время жил Евстафий Лаврентьев.

Из церковной книги Гребенщиковской старообрядческой общины я узнал, что отец Фелицаты — рижский мещанин Роман Поликарпович Андреев, а мать — Васса, урождённая Архипова. Но эта фамилия мне тогда ничего не говорила, и я отложил документы в сторону.

Они заговорили через полтора года, когда я установил, что отцом Евстафия Саввича является Савелий Архипов. Так сложился очередной паззл: Фелицата — двоюродная сестра Евстафия.

Полученный из архива паспорт матери Фелицаты Вассы заставил ожить ещё один снимок, на котором ранее мне было знакомо только одно лицо — Евстафия Лаврентьева (стоит третий слева). Паспортная фотография подсказала, что это она сидит на почётном месте — рядом с виновниками торжества. На обороте свадебной фотографии указана дата: 23 ноября 1923 года. Из паспорта Фелицаты явствует, что она вышла замуж в ноябре 1923 года. Значит, это снимок с её свадьбы.

Встреча на кладбище

Летним днём прошлого года я зашёл на Ивановское кладбище. На нашем семейном участке на скамеечке сидела незнакомая женщина. Она представилась:

— Я Елена Потапова, живу в Москве. Двадцать лет не была в Риге... Я ищу могилу своего деда Фомы Соловьёва и других родственников. Мою бабушку зовут Неонила.

Ещё недавно я бы только пожал плечами. Но не случайно говорят, что всё происходит тогда, когда должно произойти...

Я уже знал, что Неонила — одна из 11 детей Афанасии Григорьевой, урождённой Лаврентьевой. Ведь изучение истории семьи Лаврентьевых я начинал как раз с выяснения связи этих двух фамилий, поскольку их могилы на Ивановском кладбище находятся рядом.

Мне очень быстро удалось установить, что Афанасия и Ефросинья (мать Евстафия) — родные сёстры. Они внучки того самого Архипа Лаврентьева, который в 1827 году прибыл в Ригу из Роопа. То есть мать Елены и моя тёща — троюродные сёстры, а сама Елена и моя жена — соответственно, уже четвероюродные.

Найти могилу Фомы нам так и не удалось. Но оказалось, что у Елены тоже сохранились старинные фотографии, и мы общими усилиями восстановили ещё целый ряд забытых имён. А главное — обрели родственников, хороших людей, с которыми теперь душевно общаемся.
Аисты на закате

В завершение расскажу об одном эпизоде, который, наверное, можно считать символическим.

Узнав из материалов первой всеобщей переписи Российской империи, что Мавра Исаева, мать Комиты Лаврентьевой, родилась в деревне Дундишки Витебской губернии (ныне это Прейльский район), мы решили съездить на родину предков. Деревня не сохранилась, но местные жители показали примерное место, где она была — неподалёку от старообрядческого храма.

Грунтовая дорога неожиданно кончилась, колея становилась всё менее заметной и наконец вовсе пропала в густой траве. Стрекотали кузнечики, над полями садилось солнце.

Мы вышли из машины и огляделись: где же тут жила наша прабабка? И вдруг прямо над нашими головами зашумели крылья, и пара аистов опустилась на землю в углу поляны. Мы пригляделись: похоже, именно там, в окружении разросшихся деревьев и кустов, когда-то стоял дом.

Ну как тут не поверить, что это знак с небес?

Все новости