Андрей Светенко: Ленин в завещании сказал про всех, кроме Дзержинского

Слушать     Отправить ссылку

130 лет назад, 30 августа 1877 года по старому стилю, родился Феликс Эдмундович Дзержинский - пожалуй, один из самых загадочных персонажей русской революции. К такому выводу наш обозреватель Андрей Светенко пришел после изучения документов архивов "железного Феликса".

СВЕТЕНКО: В личном фонде Дзержинского, который хранится в бывшем центральном партийном архиве, есть подлинник его автобиографии, написанной уже в советское время.

Любопытнейший документ. «В детстве, - пишет Феликс Эдмундович, - я мечтал о сабле и шапке-невидимке, чтобы отомстить всем москалям». Нормально для типичного польского шляхтича. Потом, продолжает Дзержинский, я настолько сильно проникся религией, что не давал проходу своему старшему брату, который жил со своей возлюбленной в гражданском браке, то есть во грехе. Тоже нормально для типичного польского католика.

И столь же нормальной в понимании Дзержинского была очередная перемена, когда он в сознательном возрасте стал истовым гонителем буржуазных устоев, семьи, брака, воинствующим атеистом и интернационалистом.

Поддерживал Коллонтай с ее теорией "свободной любви". Еще одна цитата. Из письма, отправленного из сибирской ссылки: "Пища тут больничная: пюре и котлеты. Двери в камеры целый день открыты. Жара. Скучно. Друзья готовят мне побег".

Да, первое поколение большевиков на собственном опыте знало, что такое царская каторга и ссылка, поэтому с советскими лагерями и зонами их сравнивать некорректно.

Вообще Дзержинский - удивительный пример несоответствия своего реального политического облика той глянцевой мифологеме, в которую его превратили. В которой он - учебно-показательный пример исполнителя, преданного делу революции холодного ума и горячего сердца.

Он отнюдь не был безмолвным исполнителем. У него были свои взгляды на то, как и куда должна развиваться страна. И он их отстаивал. На посту председателя ВСНХ и как член Политбюро жестко критиковал Сталина, за то, что тот уходит от ленинского понимания НЭПа.

В 25-м такое, в общем-то, воспринималось еще нормально, так же как и разговоры среди партийных бонз о том, что Дзержинскоий вполне мог бы стать Генсеком.

Ленинское завещание с отповедью Сталину у всех тогда было на слуху. Никого из вождей не пощадил Владимир Ильич. А про Дзержинского ничего не сказал. Ни хорошего, ни плохого. И уже одним этим Феликс Эдмундович был опасен для Сталина.

В общем, если бы не скоропостижная кончина в 26-м, кто знает, может, в советских легендах и мифах Дзержинский стал бы не Дон Кихотом, железным рыцарем революции без страха и упрека, а в другом ряду стоял бы - вместе с Бухариным и Рыковым, Каменевым и Зиновьевым.

Все новости