Из СССР в Россию и обратно

Виталий ТРЕТЬЯКОВ
В июне в издательстве «Ладомир» выйдет первая книга воспоминаний известного российского журналиста, декана Высшей школы телевидения МГУ Виталия Третьякова «Из СССР в Россию и обратно», посвященная его детским и отроческим годам (1953-1964). Автор любезно предоставил «Культуре» возможность опубликовать несколько фрагментов будущей книги.

Бабку и деда моих по отцовской линии звали Евдокия Михайловна и Алексей Алексеевич. Я их помню хорошо — живал в раннем детстве и у них дома (на квартире), и на даче. О бабке знаю совсем мало, о деде несколько больше. Всё конкретное, понятное дело, по рассказам моих родителей.

Оба они происходили, как утверждает моя мать, из семей старообрядцев. И вроде бы из одного места — из деревни то ли Салтыково, то ли Салтыковка близ села Бронницы. Бронницы, по-моему, давно уже небольшой город, а когда-то были большим, но селом.

В Москву перебрались еще до революции.

По семейному преданию, слышанному мною от отца в детстве, дед Алексей Третьяков работал до революции личным шофером московского миллионера Рябушинского. Когда началась германская (Первая мировая, как мы сейчас говорим, а тогда ее еще называли вроде бы и Второй отечественной) война, дед был отправлен (или пошел сам) на фронт. Но как автомеханик в боевых действиях, кажется, не участвовал, служил в авторемонтных мастерских.

Вернувшись с фронта, устроился на завод АМО — тот, что потом стал называться имени Сталина, а позже — имени Лихачева.

И проработал на этом заводе всю свою жизнь — до выхода на пенсию.

Дед, все говорили, был очень хорошим специалистом. Пик его карьеры на заводе — начальник одного из цехов. Но поскольку в партию он не вступил (причины не знаю, но, кажется, и не хотел вступать) и образования высшего не получил, то дальше карьера его не пошла.

Говорил мне мой отец, что сам Лихачев работал первое время под началом деда, а уж потом пошел в гору и возглавил завод.

Когда первые десять советских грузовиков, выпущенные как раз заводом АМО, приехали, для демонстрации достижений советской экономики, на Красную площадь, за рулем, по-моему, шестого из них сидел мой дед Алексей Третьяков <...>

Моя фамилия — Третьяков — вызывает у большинства людей совершенно очевидный вопрос. Вопрос мне этот порядком надоел.

Ни в какой родственной связи с купцами Третьяковыми, основателями Третьяковской галереи, я не состою и никогда в их потомки себя не записывал.

Ближе к концу правления Горбачева разные генеалогические центры и биографические общества начали забрасывать меня (как, понятное дело, и многих других более или менее известных людей) предложениями о «выяснении Вашей родословной». Было ясно, что могут просто выяснить, а могут и сочинить все, что пожелаешь.

Ни разу на эти предложения я не клюнул.

Второй вопрос, который (даже чаще) возникает у многих при знакомстве со мной: что это у меня за отчество и кто был мой отец? Подтекст второй части вопроса ясен — не еврей ли он?

Нет, не еврей. Ни он не еврей, ни я не еврей.

К собственно еврейскому вопросу в России я еще неизбежно подойду, но меня поражает беспардонность тех, кто ведет счет евреям во всем мире и в России, занося туда всех по собственному выбору и желанию. Насколько мне известно, я внесен как один из знаменитых или на худой конец известных евреев в разные еврейские справочники.

По-моему, составителям таких справочников нужно было бы, как минимум, поинтересоваться на сей счет если и не моим мнением, то хотя бы моей родословной.

Писать в редакции этих справочников письма с опровержением я считал глупым и недостойным. Но, с другой стороны, почему я должен терпеть эту ложь, а другие читатели этих справочников ей внимать? И дело не в том, что мне приписывали — без всяких на то оснований и тем более моего желания — еврейство. Дело в том, что у меня отбирали мою русскость. Без спроса и публично...

Теперь об имени отца. Особых неприятностей, насколько мне известно, оно ему не доставляло, но вопрос о национальности тоже постоянно преследовал его — то от праздных любопытствующих, то от особо озабоченных этой проблемой как русских, так и евреев.

Моя бабка по отцовской линии Евдокия Михайловна родила шесть детей. Все мальчики. А мечтала она о девочке.

В пору беременности моим отцом мечта эта достигла высшего предела. Посему будущей желанной дочери было приготовлено имя. Причем не простое, а книжное (по Пушкину) — Земфира.

Но родился (14 января 1926 года) опять мальчик. Тогда в сердцах бабка назвала его именем малоизвестного библейского персонажа — Товия (или Товии). Почему именно этим именем, я не знаю. Видимо, читала в тот момент какую-то книгу, в которой герой с таким именем наличествовал. Не знаю...

Так любительница книг премудрая Евдокия выразила свое отношение к рождению очередного сына, а в абсолютно русской семье появился мальчик с еврейским именем.

(Осталось у меня в памяти еще такое объяснение странного имени моего отца. Вроде бы назвала его бабка, чтобы не ломать в данном случае голову и одновременно как-то отметить нерождение желанной Земфиры — по святцам, но специально выбрав самое заковыристое имя. Я пытался найти в святцах имя Товия на день рождения отца и по новому стилю, и по старому. Не удалось.)

...Сколько я встречал искажений своего отчества на письме — не счесть: Товьевич, Тувиевич, Тофьевич, Тодиевич, Довиевич, Додиевич, Иовлиевич, Тольевич, естественно — банальное Анатольевич...

Постоянное коверкание моего отчества никогда меня особенно не волновало. Я просто привык — как к своему необычному отчеству, так и к тому, что его вечно путают либо неправильно произносят и каждый второй его происхождением интересуется.

Просветил меня относительно происхождения моего отчества покойный митрополит (а в пору нашего первого знакомства, о чем я обязательно расскажу в свое время и в соответствующем месте, еще архиепископ или даже епископ) Волоколамский Питирим.

Он как-то (когда я гостил у него в епархии) сказал мне: «А Товий, между прочим, это небольшой (помню, что он выразился именно так), но уважаемый святой».

Кстати, меня всегда (после окончания университета) удивляло, когда недоуменный вопрос об имени моего отца задавали люди вполне интеллигентные и вроде бы (по определению) начитанные.

В Библии есть Книга Товита (то есть Товии), правда, отнесенная к разряду неканонических. А кроме того, имя Тоби очень распространено в английской классической литературе. Просто невозможно не заметить его, например, у Стерна.
Да и сейчас у англосаксов это имя в обиходе, пусть и не слишком широком. Я сам встречал в Англии и в США людей с этим именем, причем и мужчин, и женщин.

Все новости