Бахрушины: щедрее Морозовых, богаче Третьяковых

О меценатах, покровительствовавших искусству на рубеже XIX-XX веков, знают все. А вот о благотворителях, открывших первый российский хоспис и первый детдом семейного типа, сегодня напоминает разве что улица Бахрушина и одноименный театральный музей. НС решил восстановить историческую справедливость и рассказать о предпринимателях братьях Бахрушиных, жертвовавших на благотворительность до 80% своего дохода.

Как Роснефть потеснила с Болотной многодетных вдов

Если вы бывали на Болотной площади, то, наверное, видели за «памятником грехам» огромное здание Роснефти, выходящее окнами на Кремль и на Болотную (это Софийская набережная, 26/1). Но вы вряд ли знаете, что этот комплекс зданий до революции назывался «Дом бесплатных квартир для многодетных вдов и бедных курсисток на Софийской набережной», а устроен и содержался он купцами Бахрушиными — московскими благотворителями, входившими в пятерку самых богатых людей страны. В 1912 г. в доме жило около 2 тысяч человек. Кроме квартир с отоплением и освещением они бесплатно пользовались лазаретом, читальными залами и библиотекой, двумя детскими садами, школой, двумя ремесленными училищами с оборудованием (заказы на белье поступали, в том числе, от прим Большого театра), рабочими комнатами со швейными машинками для вдов, баней и спортзалом. А для курсисток была бесплатная столовая. «Крупнейшее и единственное в своем роде учреждение во всей России» — писали про Вдовий дом в прессе того времени. Бахрушины придумали и воплотили в жизнь еще два уникальных для того времени проекта — первый в России хоспис и первый детский дом семейного типа. Оба комплекса зданий стоят до сих пор, но, как и Вдовий дом, сменили владельцев. Представители ни одного другого купеческого рода не построили в Москве столько богоугодных заведений и храмов, сколько Бахрушины.

Миллионер из корзины

Бахрушины жили в Зарайске и зарабатывали прасольством, то есть скупали по деревням скот и перегоняли его на продажу в Москву и Санкт-Петербург. Не все животные выдерживали долгую дорогу. Чтобы добру не пропадать, туши животных свежевали, а шкуры выделывали и продавали. На этом деле Александр Бахрушин заработал некоторую сумму и перевез жену с детьми в Москву. Самый маленький из будущих мультимиллионеров ехал в двуручной корзине для куриц, закутанный в шубы. Семья поселилась в районе Кожевники и здесь же открыла свое перчаточное производство.

Работали всей семьей, жили скудно. «Доходишки были грошовые, — вспоминает современник. — Старший сын Петр ходил на Мытный двор, где был сенной торг, и за гривенник-пятиалтынный сопровождал купленный воз с сеном до двора покупателя, чтобы не разворовали по пути». Братья, по воспоминания правнучки А. Бахрушина, «любили народные развлечения; участвовали в кулачных боях, обладая недюжинной силой, и с увлечением катались во дворе на бочках, быстро-быстро перебирая ногами». Образование Бахрушин попытался дать своим детям самое лучшее, какое могли позволить его доходы, а среднего сына даже обучил французскому языку.

Сам Бахрушин хоть и был «образован на медные деньги», но недостаток образования восполнял природным умом и наблюдательностью. Его любознательность и любовь ко всему новому определили направление развития семейного предприятия. «Он стремился поставить, развить и дать прогрессивный намек тому делу, которым начал заниматься почти случайно», — вспоминали люди, близко его знавшие.

Мастер высокой трубы

Бахрушин одним из первых в Москве модернизировал свое производство: выписал из-за границы 12-сильную паровую машину, провел к ней водопровод и соорудил самую первую в столице кирпичную трубу, по совместительству являвшуюся и самой высокой в городе. Хозяин даже воспел в стихах свою паровую машину и трубу, «которая горит на фабрике, как свеча».

Предприимчивость и деловитость не мешали Александру Федоровичу быть поэтом и философом, он сочинял афоризмы и стихи, а понравившиеся мысли записывал в блокнот. На западный манер Бахрушин сделал производство почти безотходным — из отходов варили клей и мыло. Многие посматривали на трубу Бахрушина с неодобрением, качая головой: «Вылетит он в эту самую трубу». Возможно, именно эта и есть та самая труба, которая способствовала широкому распространению крылатой фразы. 

И ладно бы только труба, но Бахрушин еще и бороду сбрил, что для купца того времени считалось зазорным. Вот как описывает это в книге «Москва купеческая» П. Бурышкин: «Про бороду говорили, что однажды, выпивши, А. Ф. поспорил с другими купцами на 100 рублей, что сбреет себе бороду. Тут же позвал цирюльника: "Сбрей мне бороду". - "Не могу, ваше степенство, когда протрезвитесь, меня побьете". — "Давай ножницы". И он сам себе отрезал бороду, и тогда цирюльник побрил его». Передовые взгляды распространялись и на сыновей. И если мать заказывала сыновьям сюртуки со слишком длинными, по мнению отца, полами, он молча брал ножницы и отрезал лишнее.

При всей современности технологий, дела Бахрушиным велись по старинным купеческим традициям, а само семейство было известно своей твердой православной верой. Александр Федорович так учил своих детей: «Вы знали нужду со мною вместе, умейте же уважать ее и у других; никогда не говорите о человеке чего-нибудь, что может повредить его доброму имени, или деловым отношениям и благосостоянию. Если что и услышите, знайте про себя».

Пролетел в трубу

Доходы выросли, и дела, казалось бы, пошли в гору. Свой первый дом в Москве Бахрушин купил в 1836-м. В 1845 году на фабрике купца 2-й гильдии А. Ф. Бахрушина работало 80 человек, а товаров производилось на сумму в 73 тысячи 500 руб. серебром. Для сравнения, крупнейшее предприятие кожевенной промышленности того времени производило продукции на 103 тысячи 500 рублей.

Но в 1848-м неожиданно сбываются прогнозы завистников. Эпидемия холеры забирает жизнь главы семейства. После его смерти оказывается, что деньги для реконструкции фабрики Бахрушин брал под проценты, и предприятие еще не успело окупить вложенных средств. Кредиторы, узнав о смерти заемщика, потребовали свои деньги обратно. Но даже стоимости всего имущества фирмы не хватало для того, чтобы рассчитаться, и семье советовали отказаться от наследства, чтобы не брать на себя долги. Вдова Наталия Ивановна (1791-1862) собрала сыновей Петра (1819-1894), Александра (1823-1916) и Василия (1832-1906) на семейный совет.

На совете было решено продолжить дело отца, не отказываться от его долгов и работать — Бог поможет. У кредиторов попросили отсрочки, пообещав все выплатить с будущих прибылей. Братья также положили на будущее деньги под проценты никогда не брать, а с партнерами расплачиваться только наличными. Следуя наказу отца, семья решила часть прибыли по итогам года обязательно тратить на благотворительные цели. Кроме того, решено было не разделять капиталы и вести дела вместе в форме товарищества. Руководство взяла на себя неграмотная, но знающая дела фирмы Наталья Ивановна.

Без старшего никто не смел садиться за стол

«14 вторник. В 7 часов утра... Богу помолясь, чаю напился, по заводу прошел, товары принял и разобрал...», — пишет в своем дневнике старший брат Петр Алексеевич. Судя по записям, практически каждый день он начинал с участия в богослужении. После смерти матери братья поделили управление между собой. Петр стал главой семьи и взял на себя управление семейным бюджетом, а также суконной фабрикой. Средний брат Александр управлял кожевенным производством, а младший Василий — системой реализации товаров. К этому моменту братья уже окончательно рассчиталась с кредиторами и бизнес процветал, а товары продавались не только по всей России, но и в Персии и в Китае.

«Жили братья очень патриархально, — пишет знавший семью Бурышкин. — Старший, Петр Алексеевич, правил всем домом, всей семьей и братьями, и взрослыми, женатыми сыновьями, как диктатор... до прихода его в столовую никто не мог сесть». Когда старший в семье входил, кто-нибудь читал молитву и все молча садились. За столом никто не смел говорить, кроме старшего. Если он задавал вопросы, ему отвечали. Детей к столу взрослых не допускали совсем. Один брат мог два года копить на богоугодное дело, и если ему не хватало, то он шел к старшему и бил челом, то есть на коленях кланялся до самого пола, и просил помощи, которую и получал. За эффективность Бахрушиных уже в XIX веке прозвали профессиональными благотворителями.

Скупые, но щедрые

Благотворительность Бахрушиных отличали несколько характерных черт. Во-первых, ни одно из построенных Бахрушиными благотворительных учреждений не оставалось без храма. Во-вторых, примерно половину пожертвованных средств братья клали в банк под проценты на содержание и развитие учреждения. Чтобы деньги расходовались максимально эффективно, братья и их родственники входили в попечительские советы создаваемых учреждений, вникали во все внутренние дела, «отдавая свои знания, опыт с целью сберечь каждую копеечку из пожертвованных ими суммы». Современники ошибочно принимали эту их особенность за жадность к деньгам и скряжничество.

Масла в огонь добавляли умеренность в быту и экономия на своих прихотях, отличавшие Бахрушиных. По свидетельству знакомого семьи. Н. А. Варенцова: «Дела их шли весьма успешно, но москвичи не могли себе представить их богатства по скромности и сдержанности их жизни, хотя они жили в своих особняках и, быть может, больших размеров, но не бросающихся в глаза роскошью отделки... Ездили в простых экипажах... Мне ни разу не пришлось видеть кого-либо из ...братьев Бахрушиных в... модных ресторанах или сидящих в первых рядах кресел во время особых театральных представлений». У Бахрушиных были самые скромные по отделке приемные конторы в Москве, над чем подтрунивали современники. Вот, например, что писало "Новое время": "Одной из самых крупных и богатых фирм в Москве считается торговый дом братьев Бахрушиных… Владельцы молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело свое они ведут, хотя и на новых началах, т. е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям. Их, например, конторы и приемные заставляют многого желать». Но если конторы и мог кто-то поругать, то благотворительные учреждения были самыми передовыми.

В детдоме, как в раю

Ансамбль из 7 зданий красного кирпича с обезглавленным храмом, затерянный на окраине завода Мосводоприбор – это все, что остается сегодня от первого в России детского дома семейного типа, созданного Бахрушиными. (1-й Рижский переулок, д. 2, стр. 7). В центре ансамбля созданный специально для мальчиков «детский храм» в честь Живоначальной Троицы. Храм был сделан в псевдовизантийском стиле, с обилием золота и убранством, напоминающим иллюстрации к сказке. Над алтарем редкая фреска – Христос в юности, то есть без бороды. Сегодня храм возвращен Церкви, а улей комнат, в который было превращено внутреннее пространство, уничтожен. Когда община стала очищать стены, из-под краски в бывшем кабинете Жириновского (он здесь работал до того, как заняться политикой) проступили фрески, предположительно работы Васнецова. По информации потомков Бахрушиных, Васнецов был одним из художников, облагодетельствованных меценатами, и в благодарность расписывал многие их храмы.

В январе 2013 года умер последний из воспитанников приюта (ему было 106 лет) по фамилии Рачков. Он рассказывал о жизни в приюте такими словами: «Я был как в раю, я всю жизнь потом вспоминал это место и то, как нас любили». 

«Имеем честь просить Вас довести до сведения Московской Городской думы, что мы желаем пожертвовать капитал в 600 тыс. руб. …на устройство в Москве бесплатного приюта для бедных, покинутых родителями детей и сирот православного вероисповедания, преимущественно московских жителей», — писали Бахрушины князю Голицыну в 1895 году. Под приют купцы подарили городу землю в парковом районе Сокольников. Шесть домиков, в которых большими семьями по 20-25 человек жили дети вместе с прикрепленными к ним воспитателями. К 1905 г. в приюте содержались 150 «стипендиатов братьев Бахрушиных». В приюте был устроен домашний театр, перед каждым домиком руками детей разбиты фруктовые сады, устроены несколько курятников, голубятен и вольеров для гусей, имелись лазарет, прачечная и баня. На праздники здания украшались электрическими гирляндами, а по вечерам – устраивались чтения с волшебным фонарем. Женщины рода Бахрушиных преподавали в приютской школе.

Задачей приюта было подготовить детей к самостоятельной жизни, для чего их не только обучали грамоте, но и давали какую-либо профессию, смотря по склонности. Главным ремеслом было избрано совсем тогда новое и наиболее перспективное электротехническое. В приюте работали столярная и слесарная мастерские, кузница. Уже во время учебы подростки профессионально выполняли сторонние заказы и зарабатывали своим трудом. Бахрушины продолжали участвовать в жизни стипендиатов и после того, как те в 18 лет покидали приют. Их трудоустраивали.

Первый хоспис империи

Еще одним ноу-хау человеколюбивой династии стал первый в России хоспис. Сегодня это больница номер 14 (ул. Стромынка д.7) рядом с метро «Сокольники», бывшая 33-я «Остроумовская», по имени первого главврача и выдающегося терапевта. Остроумов, как и Васнецов, был поднят из нищеты именно Бахрушиными, в благодарность за что стал их семейным доктором.

В 1882 г. Бахрушины предложили Городскому голове 450 тыс. руб. на строительство больницы для страдающих хроническими заболеваниями на 200 коек. Согласно уставу на лечение принимались «лица всякого звания и состояния, преимущественно из недостаточных». В 1893 г. при больнице был построен Дом для призрения неизлечимо больных еще на 200 человек. Аналогов этому типу заведений на тот момент в Москве не существовало. Бахрушины продолжали жертвовать, и комплекс прирастал новыми зданиями: самый крупный в Москве роддом, амбулатория для оказания помощи приходящим больным, светолечебница, рентгеновский кабинет, первый в Москве женский туберкулезный барак. В больницу привозили больных из богаделен, приютов и фабрик, и даже прямо с улицы, если человека подбирали врачи или полиция. 

Отношение к своим работникам как к членам семьи, было еще одной отличительной чертой семьи. Бахрушины считали, что Бог специально свел их с этими людьми, чтобы купцы приняли участие в их судьбе. Один из внуков благотворителей, Юрий Бахрушин напишет, что после войны к нему во множестве приходили люди и рассказывали, как деды подняли их из канавы, умыли, одели, привели на фабрику, дали образование и работу. Он напишет, что даже не догадывался, и деды об этом не любили говорить, какое количество душ — сотни, тысячи, они облагодетельствовали. Благодарные рабочие и служащие трудились на бахрушинских предприятиях многие годы и целыми династиями, что способствовало процветанию фирмы.

Самые известные и самые забытые

В общей сложности Бахрушиными было создано около десятка профессиональных училищ, заложены основы трех музеев (в том числе небезызвестного театрального музея Бахрушина), с их помощью создано четыре театра. Братья построили 10 храмов, систематически помогали 17 храмам и 3 монастырям. Всего же, по воспоминаниям родственников, оказали значительное участие в создании или создали с нуля около 100 учреждений. На филантропию, включая пожертвования Церкви, эта семья потратила более 6 млн. 390 тыс. руб. При том, что к 1917 г. недвижимое имущество фирмы оценивалось в 5 млн. 215 тыс. руб. Братья тратили на благотворительность больше, чем на бизнес, и процветали. Для сравнения, самый богатый человек Российской Империи барон Александр Штиглиц имел состояние примерно в 100 млн., а пожертвовал около 6. Братья Третьяковы обладали капиталом более 8 млн., пожертвовали более 3 млн.

В 1901 г. Александр и Василий Бахрушины «за многолетнюю благотворительную деятельность в пользу беднейшего населения Москвы» были удостоены звания Почетных граждан. С момента появления этого звания и до революции его удостоились всего 12 человек, и из них купцов всего трое – Павел Третьяков и братья Бахрушины. Внук А. Бахрушина вспоминал: «Мой дед, с чисто буржуазным пренебрежением относившийся к выпадавшим на его долю орденам и другим знакам отличия, искренно гордился званием, дарованным ему Думою, и художественно исполненная грамота о пожаловании ему такового, вставленная в массивную раму, украшала стену его скромного и неуютного кабинета».

Многие предпринимательские семьи занимались широкой благотворительностью: Абрикосовы, Алексеевы, Баевы, Карзинкины, Лепешкины, Морозовы, Третьяковы и другие. И все же, по выражению В. П. Рябушинского, самый весомый вклад в дело любви и милосердия сделали именно Бахрушины. После революции иностранные журналисты спросили внучку одного из Бахрушиных, как теперь они собираются жить, оставшись без денег. Она ответила: «Ничего не жаль, была бы жива держава».

При подготовке статьи использована диссертация к.и.н. Натальи Филаткиной «Династия Бахрушиных»

Все новости