Выходной для империи

Сегодня в Николаевском зале Зимнего Дворца состоится необычный концерт-воспоминание. За его основу взята обнаруженная эрмитажниками в архивах "Роспись придворного оркестра", игравшего в Николаевском зале Зимнего дворца 100 лет назад в честь 300-летия Дома Романовых. С тех пор концертов в этом зале не было ровно век. Прозвучат произведения, выбранные последним императором для юбилейного концерта к 300-летию династии: Элегия из Серенады для струнного оркестра Чайковского, "Рассвет на Москве-реке" из "Хованщины" и Концертный вальс Глазунова. И - музыка, так или иначе связанная с избранием царя и некоторыми знаковыми событиями истории России периода правления династии Романовых: фрагменты оперы "Жизнь за Царя", посвященной драматическим событиям избрания на царство юного Михаила Романова в 1613 году, посвященный русско-османской войне Славянский марш Чайковского. Откроется вечер Гимном Российской Империи - "Боже, Царя храни". Так Государственный, в прошлом Императорский, Эрмитаж в содружестве с Мариинским и Михайловским театрами (до 1917 года - также Императорскими), а вместе с ними и публика, вспомнят о событиях вековой давности.

А сто лет назад, 21 февраля (6 марта по новому стилю) 1913 года в 8 часов утра двадцать один выстрел пушек Петропавловской крепости Санкт-Петербурга возвестил о начале празднования 300-летия Дома Романовых. Согласно Высочайшему манифесту, надлежало "достойно ознаменовать нынешний торжественный день и увековечить его в памяти народной". Тем же документом даровались "милости подданым": была обнародована большая программа благотворительных акций, объявлялось о льготах малоимущим и амнистировании осужденных, снимались задолженности с мелких предпринимателей и землевладельцев и др. День был объявлен "неприсутственным для всей империи", т.е. выходным.

Празднование 300-летия Дома Романовых, должно было продемонстрировать "патриотический подъем народа и единение его с монархом". В политической биографии Николая II фатальных неудач было куда больше, нежели успехов. Мрачной тенью, так и не рассеявшейся до конца 1913 года, стала Ходынская трагедия - тогда шок общества вызвала не только сама гибель сотен людей, но и индифферентность только что коронованного монарха, не посчитавшего нужным отказаться от продолжения торжеств в свою честь. Затем серьезнейшим ударом по престижу власти стало поражение Российской империи в Русско-японской войне и кризис в армии. Кровавое воскресенье и вспыхнувшая вослед ему революция 1905 года, тлеющее пламя которой не могли затушить почти два года, - все это, мягко говоря, не придавало самодержцу популярности. Именно потому "Комитету для устройства празднования трехсотлетия царствующего Дома Романовых" надлежало закрепить в массовом сознании 1913 год как "вершину процветания империи и год великого юбилея". Имел Комитет и еще одну задачу: посредством организации "ликования народных масс" убедить Николая II в лояльности народа. Торжества проходили в течение полугода, начавшись в столице и завершившись в Костроме, где посольство от Земского Собора 1613 года просило на царство Михаила Романова. (В Троицком соборе Ипатьевского монастыря тогда был совершен торжественный обряд призвания на царство, положивший конец Смутному времени).

Характерно, что 100-летие и 200-летие Дома Романовых не отмечались с такими пафосом и пышностью, как 300-летие. В 1713-м, как и в 1813-м, монархам было что "предъявить" народу в настоящем, было что праздновать, не прячась за "декорации" памятных дат. Николаю II и комитету по празднованию оставалось уповать на героические страницы прошлого, чтобы заретушировать не слишком презентабельное настоящее.

Важнейшая роль в праздничных мероприятиях отводилась Церкви: самодержавная власть нуждалась в ее поддержке. Высочайшим указом от 21 февраля 1913 года даровалось "высшим рассадникам духовного просвещения - духовным академиям: киевской, московской, санкт-петербургской и казанской именование Императорских. По распоряжению Святейшего Синода во всех храмах империи перед торжественным молебном в тот день зачитывался Высочайший манифест, что в глазах паствы придавало этому политическому документу некоторую сакральность. В Казанском соборе собрались члены Государственной Думы, дипломатический корпус, представители дворянства и городских сословий, крестьянские старшины (всего более трех тысяч человек ). А из Зимнего дворца по Невском проспекту тем временем двигалась блистательная процессия. "Удивительно красивую картину представлял царский поезд: сотня собственно его величества Конвоя в своих красных черкесках, с ружьями на бедре. За сотней - Государь с наследником в открытой коляске, рядом с коляской командир Конвоя князь Трубецкой. Затем - Государыни императрицы Мария Федоровна и Александра Федоровна в парадной карете, запряженной четверкой белых лошадей в русской упряжи с форейторами и двумя камер-казаками на запятках. Августейшие дочери Государя великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны в четырехместной карете, запряженных парой лошадей в русской упряжи, и затем другая сотня собственно его величества Конвоя", - не скрывал восторга московский губернатор Владимир Джунковский.

У входа в собор императора и его семью встречали Патриарх Григорий и митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Богоявленский). Николай II проследовал на "царское место" - роскошный мраморный трон.

Служение молебна возглавил Антиохийский Патриарх Григорий IV. В тот же день в столице было совершено торжественное мусульманское богослужение в новой мечети, также особые моления были совершены буддистами в дацане в Старой Деревне и иудеями в Большой хоральной синагоге.

В Москве 21 февраля 1913 года после литургии в Успенском соборе Кремля, которую возглавил митрополит Московский Макарий, в ходе благодарственного молебствия, состоялся Крестный ход на Красную площадь, где на Лобном месте был "громогласно прочитан манифест". 14 марта в митрополичьих покоях Кремля была торжественно освящена и открыта выставка церковно-исторических памятников, посвященная периоду царствования Романовых до 1703 года: до основания новой столицы - Петербурга.
21 февраля (6 марта по новому стилю) 1913 года в 8 часов утра двадцать один выстрел пушек Петропавловской крепости Санкт-Петербурга возвестил о начале празднования 300-летия Дома Романовых

В три часа дня в Николаевском зале Зимнего дворца началось принесение поздравлений от всех придворных чинов, членов Сената, Государственного Совета и Государственной Думы, министров, генералитета, и т.д. К трехсотлетнему юбилею был утвержден "Наследственный нагрудный знак для лиц, приносивших их императорским величествам личные верноподданнические поздравления по случаю 300-летия царствования Дома Романовых в дни юбилейных торжеств 21-24 февраля 1913 года". В Зимнем дворце состоялся прием и затем "обед волостным старшинам и равнозначащим им представителям сельского и инородческого населения Российской империи", в котором приняли участие более 200 человек. В Дворянском собрании вечером 23 февраля состоялся "грандиозный бал", куда были приглашены более трех тысяч человек. Днем позже, в Прощеное Воскресенье, торжества в столице Российской империи завершились "грандиозным парадным обеденным столом" в Зимнем дворце.

Губернские представители дворянства, собравшиеся в Санкт-Петербурге, решили продемонстрировать перед Государем Императором свои верноподданические чувства. И 25 мая от всероссийского дворянства в Москве императору была преподнесена верноподданническая грамота:

"Всемилостивейший Государь! Три века назад подъятая живым народным духом Русская Земля восстала из бездны терзавших ее смут и, объединенная крепкой любовью к Родине и верой в ее великое будущее, изволением Божием призвала на Царство приснопамятного предка твоего, боярина Михаила Федоровича Романова. Вспоминая в настоящие торжественные дни эту великую годину, Российское Дворянство несет Тебе, Великий Государь, свой верноподданнический привет".

Не менее верноподданнически проявила себя Государственная Дума, предложив законопроект о создании в Москве Всероссийского Национального музея в честь 300-летия царствования Дома Романовых. "Недостающие материалы" для его экспозиции планировалось получить из Исторического, Политехнического, Русского и Бахрушинского музеев, что неизбежно привело бы к "перетасовке" их коллекций. К счастью, большинством голосов "Особое совещание для выработки главных оснований законопроекта о Всероссийском Национальном, в память 300-летия царствования Дома Романовых музее", состоявшее из выдающихся представителей академической и творческой элиты России, проголосовало против создания такого музея. (Кстати, Романовский музей все-таки был создан - в Костроме, на пожертвования, собранные по подписным листам. В нем были собраны предметы, коллекции и документы, относящиеся к истории романовского рода).

О позиции интеллигенции, отнюдь не единой по отношению к монархии как к таковой и к царствующему самодержцу, увлекшейся "поисками нового пути", трудно судить по газетам. Пресса самой различной направленности и "партийной принадлежности", после подавления революции 1905 года и к моменту созыва III Государственной Думы в 1907-м находилась под неусыпным контролем правоохранительных органов. Официально цензуры не существовало, но за высказывание или рисунок, призванный "оскорбляющим величие" или "клеветническим", полагались немалые штрафы, а в случае повторного инцидента главный редактор мог отправится в Петропавловскую крепость. Поэтому о умонастроениях интеллектуальной элиты остается судить не по периодике того времени, а по мемуарам и эссе. Так, философ-славянофил Иван Ильин писал: "Русский народ имел Царя, но разучился его иметь. Был Государь, было бесчисленное множество подданных; но отношение их к Государю было решительно не на высоте. За последние десятилетия русский народ расшатал свое монархическое правосознание и растерял свою готовность жить, служить, бороться и умирать так, как это подобает убежденному монархисту... единой и организованной монархической партии, которая стояла бы на страже трона и умела бы помогать монарху - не было". А выразитель либерального течения русской общественной мысли Николай Бердяев утверждал: "Я нисколько не сомневаюсь, что монархия имела огромное положительное значение в русской истории, и много раз об этом говорил. В любом учебнике можно прочесть о заслугах русской монархии в прошлом. Но этим нисколько не решается вопрос о настоящем и будущем".

Для сближения монарха с народом правительство прибегло к средствам массовой рекламы, к которой среди прочего относились и многочисленные сувенирные изделия. Среди них - весьма посредственного художественного качества, но броские по оформлению предметы быта: чашки, шкатулки, скатерти с изображениями Николая II и императорской фамилии. К празднованию был выпущен юбилейный рубль, тоже огромным тиражом, поскольку должен был попасть в руки не только знати, но и простого народа. Императорские "политтехнологи" на этом не остановились: в 1913 году появились почтовые марки с портретами царей. Эти марки, как и любые другие, подлежали погашению, что нередко воспринималось верующими как десакрализация образа императора. Огромными тиражами выпускались альбомы карт России, благодаря которым можно было убедиться в геополитических приобретениях империи, сравнивая ее территорию в 1613 году и 300 лет спустя.

Во время юбилейных торжеств были предусмотрены массовые гулянья. Власти, как в Петербурге, так и в Москве, постарались избежать больших скоплений народа, которые были опасны и "противуправительственными демонстрациями" - гарантировать "всеобщее ликование" было невозможно. Как невозможно было застраховаться и от протестных инцидентов. Потому площадки для "народных увеселений и празднеств" оборудовали вдали от центра. Проходили гулянья под ненавязчивым надзором полиции и сотрудников Охранного отделения.

Празднование 300-летия Дома Романовых и поездка по волжским городам до Костормы, как свидетельствуют мемуары приближенных монарха, поддержало убеждение императорской семьи в том, что в народ привержен ей. "Казалось, все было в порядке. Правительство уверяло, что со времен Александра III не было такого благополучия", - записал в дневниках великий князь Александр Павлович. А фрейлина императрицы Анна Вырубова записала в мемуарах: "Путешествие в нравственном смысле утешило и освежило Их Величества". К этому мнению присоединился и председатель Совета Министров Владимир Коковцев, считавший, что празднование юбилея "дало место... вере в безграничную преданность ему [Николаю II], как Помазаннику Божию, всего народа, слепую веру в Него народных масс...". Оно же, писал Коковцев, как бы заретушировало витавшие в воздухе массовые общественные настроения, "напоминающие о том, что нельзя более делать так, как было". Как показало недалекое будущее, это "ретушь" стоила российской монархии краха, а самой России - катастрофы революции.

Все новости