Ягайло: чужой среди своих

«Трудно назвать другого человека со множеством выдающихся качеств, которые были бы направлены исключительно на исправление своих собственных промашек, пороков, преступлений и предательств. Любой его положительный поступок тут же сводился на нет отрицательным, а отрицательный завершался положительным. Столько бедствий, сколько он причинил русским литвинам (белорусам) и балтским литвинам (литовцам), полякам, малороссам, пруссам, жмудинам и немцам, вряд ли причинил самый непримиримый из врагов. Все они в тот или иной период считали его «своим», но для таких, как Ягайло, нет «своих», и даже близких родственников он не считал вполне «своими»…»

Так охарактеризовал великого литовского князя и короля польского историк Лев Гунин. С ним можно согласиться или же оспаривать подобную трактовку как чересчур одностороннюю. Но и те немногочисленные факты биографии самого Ягайло, которые удалось выудить из топкого исторического болота Средневековья, свидетельствуют: многие его поступки и решения оставались за гранью понимания даже его современников. Что уж говорить о нашем поколении, чья жизнь приходится на совсем другую эпоху, с иными ценностями и представлениями о морали? Впрочем, если взглянуть на философию нынешних политиков сквозь призму поведенческого кода, то, поверьте, отличий между ними и их «коллегами», стоявшими у власти 600 лет назад, найдется не так уж много.Еще в этом разделе

Справка «Вечерки»: 
Ягайло (Яков), или Владислав II – кревский и витебский князь, великий князь литовский (с 1377 по 1392 гг.), с 1386 года – король польский Владислав II, основатель династии Ягеллонов. Родился примерно в 1360 году. Сын великого князя литовского Ольгерда и православной княгини Ульяны Тверской. Умер в 1434 году.

Битва кузенов
Эпопея взаимоотношений между Ягайло и Витовтом – целая эпоха Великого княжества Литовского. Эти двое, по сути, развязали гражданскую войну, призвали в свою державу тевтонов, убивших более ста тысяч человек. И даже апогей их славы и величия, их героический оттиск в истории – победа в Грюнвальдской битве – не что иное, как кровавая бойня, которой удалось бы избежать, если бы в свое время король и князь не продались тем же тевтонам ради борьбы друг с другом. Причем первым на сговор с тевтонами пошел именно Ягайло (еще во время противостояния Кейстуту), тем самым предопределив предательское обращение к ним и своего кузена.

А предыстория этой «братской» вражды, вызванной борьбой за власть и влияние, такова. Согласно законам ВКЛ, великокняжеский престол после смерти государя получал его брат, следующий по старшинству. Однако Ольгерд, старший сын Гедимина и отец Ягайло, нарушил этот древний закон, передав власть не брату Кейстуту, а старшему сыну от второй жены Ульяны Тверской, т. е. Ягайло (от первой жены Марии Ярославовны Ольгерд имел еще пять сыновей, и все, естественно, были старше нашего героя). Таким образом, будь все сделано по закону, а не по воле умершего князя, Ягайло никогда бы не смог претендовать на великокняжеский престол. Но он решил ликвидировать эту закавыку хорошо нам знакомым и не раз проверенным в политическом противостоянии способом, который большевики лишь через полтысячи лет озвучат: «Нет человека – нет проблемы». То бишь, физически уничтожить всех, кто мог бы оспаривать законность его нахождения у власти.

Напомним краткую хронологию основных событий. В 1377 году умирает великий князь литовский Ольгерд. Смерть Ольгерда обрекла честного (до определенной степени, конечно) и благородного Кейстута на скорую гибель. Ягайло завидует неподдельной народной любви, которой пользуется Кейстут, и заключает тайное соглашение с Тевтонским орденом против него. Узнав о предательстве племянника, в 1380 году Кейстут неожиданно нападает на Вильно, овладевает столицей, потом захватывает Ягайло вместе с подлинными документами – договором с Орденом и планами убить дядю. Отстранив Ягайло от великокняжеского правления, Кейстут занимает виленский престол, который по праву и должен был принадлежать ему.

Несмотря на предательство и бесчестие племянника, его готовность платить злом за добро, Кейстут проявил исключительное (особенно для того времени) великодушие. Он освободил Ягайло и членов его семьи безо всяких условий, возможно, по просьбе сына Витовта, который с детства был дружен со своим кузеном. Более того, Кейстут передал во княжение Ягайло земли его отца – Крево и Витебск, фактически восстановив закон и справедливость в государстве. Благородство дядюшки, однако, не смягчило сердце племянника. Как только представилась такая возможность, он захватил великого князя вместе с женой и сыном, доставил их в Кревский замок и посадил в темницу. Поменявшись ролями с Кейстутом, Ягайло не стал упражняться в благородстве. Спустя несколько месяцев старого князя задушили в тюрьме. Убита была и его жена, мать Витовта Бирута. Самому же Витовту, как мы знаем, удалось бежать, переодевшись в платье служанки. Было ли это чудесное освобождение результатом, как говорят в таких случаях, божественного промысла, или у Ягайло проснулась хоть небольшая капля милости, не давшая ему расправиться с другом детства, мы уже вряд ли узнаем. Но, позволив кузену остаться в живых, Ягайло тем самым оставил на политической сцене ВКЛ яркую фигуру, которой суждено было стать героем эпосов и одним из символов древней белорусской истории.

1385 год: Ягайло неожиданно отказывается от династического брака с московской княжной и отправляет посольство в Краков, предлагая руку и сердце 14-летней королеве Ядвиге. В ответ он обещает отказаться от язычества, принять христианство по римскому обряду и обратить в католическую веру весь народ литовский. Интересно, что Ядвига уже была помолвлена с другим человеком, которого любила и поначалу не хотела отказываться от своего суженого ради династического союза с Ягайло. Однако польские магнаты и высшее духовенство убедили королеву в том, что, вступив в этот брак, она обратит в христианство целый народ. Очень набожная Ядвига после долгих раздумий ответила согласием. Договоренности между Польшей и ВКЛ были скреплены Кревской унией. 15 февраля 1386 года бракосочетание состоялось, и Ягайло вступил на польский престол. После этого положение Литвы изменилось. Теперь Ягайло управлял обоими государствами из Кракова, титуловался королем польским и великим князем литовским. Своим наместником в Вильно он оставил брата Скиргайло. Многие были этим недовольны. В Литве сформировалась оппозиция краковскому правлению, выступавшая против Кревской унии и насильственного окатоличивания. Во главе этой оппозиции снова встал Витовт. 

Справка «Вечерки»:
Не только язычество и христианство (в основном православие) бытовали в Великом княжестве Литовском в XIII - XIV веках. Немало было поборников мусульманской и иудейской веры. Из еврейских источников известно, что Ягайло прошел обряд обрезания и тайно принял иудаизм, получив имя Яков (Иаков). По другой версии, обрезания он не делал, но находился под влиянием еврейских миссионеров и проповедников.

Боевое крещение
Довольно неожиданно Ягайло столкнулся с сильным сопротивлением католического клира и монашеских орденов. Магистр Тевтонского ордена Конрад Цёльнер возбудил оппозицию в Европе против восшествия Ягайло на польский престол, утверждая, что язычник навсегда останется язычником, предрекая гибель Польше и Католической церкви. И действительно, князь, принявший польскую корону, так и не стал христианином. Нередко приближенные видели, как он рвет и поджигает конский волос, бормоча что-то себе под нос, молится в костеле не только Богу, но и черту. Стараясь, однако, укрепить свою поддержку в Польше и в Ватикане, Ягайло пытается насильственно насаждать католицизм в литовско-белорусских землях. Каждому, кто крестился, он приказал выдать белый суконный кафтан и пару красной обуви. Иные крестились дважды, а то и трижды, чтобы получить этот подарок. За короткое время около 30 тыс. человек были таким образом обращены в христианскую веру.

Итак, поводом для очередного конфликта между заклятыми братьями послужило недовольство православных, которых формально поддерживал Витовт, попытками насильственного окатоличивания со стороны Ягайло. 3 мая 1388 года Витовт во всеуслышанье объявляет о своем отказе от присяги на верность королю и польской короне, слагает с себя все обязательства перед ними. Ягайло же, пытаясь усыпить бдительность Витовта, расширяет его вотчину землями на Волыни, прибавив к ним Луцк и Владимир. Но продолжает при этом плести коварные интриги, цель которых - полное политическое или даже физическое устранение кузена. В 1389 году Витовт, поддержанный большей частью литовского боярства, попытался овладеть Вильно. После того как эта попытка окончилась неудачей, он снова обращается за помощью к Ордену. В начале 1390 года Витовту при помощи 14 тысяч тевтонских рыцарей удалось захватить столицу княжества. Когда же стало известно, что к Вильно приближается Ягайло с огромным польским войском, захватчики вынуждены были покинуть город.

Продолжение этой бессмысленной войны окончательно разорило и опустошило бы страну. С другой стороны, разрыв унии и потеря Литвы для Польши грозила самому Ягайло потерей короны. Для ВКЛ уния с Польшей и неизбежный переход православной шляхты в католичество подорвали религиозно-идеологическую основу государства – способствовать объединению бывших осколков Киевской Руси. Однако уния так и не смогла мобилизовать ВКЛ на защиту от нападений Московии, которая быстро оседлала идею защиты православия. 4 июля 1392 года братья встретились в имении Остров около Лиды. Там и начались официальные переговоры, итогом которых стало соглашение, формально завершившее войну. Согласно Островскому соглашению, Витовт получил, наконец, вожделенный престол Великого княжества Литовского, а Ягайло провозгласил себя «верховным князем Литвы», сохранив за собой польскую корону.

Справка «Вечерки»:
Интересно, что многие польские шляхтичи его не любили, называли клятвоотступником, относились с недоверием и с некоторым подозрением. «Одевался он просто, носил одежду из серого сукна, зимой кожух. Золото не надевал. Ни вина, ни пива не пил, в шумных застольях не участвовал. Главным его увлечением была охота, в результате чего он мог неделями пропадать в пуще» - писали современники о Ягайло.

«Джентльменское» соглашение
У короля польского и верховного князя литовского Владислава II Ягайло было четыре жены. Первые две, Ядвига и Анна, рано умерли, оставив ему по дочери, третья, Эльжбета, скончалась бездетной 12 мая 1420 года (когда самому Ягайло было уже за 60). Зимой 1421 года Ягайло и Витовт, возвращаясь в Литву после успешного покорения Смоленска, остановились у князя Семена Друцкого. Вот что говорится об этом в «Хронике Быховца»: «И, возвращаясь обратно, приехали в Друцк и были там на обеде у князя Семена Дмитриевича Друцкого. И король увидел у князя Семена двух его красивых племянниц, старшую из них звали Василиса по прозванию Белуха, а другую – София. И просил Ягайло Витовта, говоря ему так: «Было у меня уже три жены, две польки, а третья немка, но потомства мужского они не оставили. А теперь прошу тебя, сосватай мне в жены у князя Семена младшую племянницу Софию, она из рода русского и, может быть, Бог даст мне потомство».

Польский источник тех лет, известный как «Шамотульское дополнение», сообщает: во времена Ягайло бытовало поверье, согласно которому брак пожилого мужчины с молодой девушкой сулил многочисленное потомство. Дискуссионным остается вопрос о том, сам ли Ягайло попросил Витовта устроить ему брак с Софией, как это описывает «Хроника Быховца», или же Витовт рекомендовал ему в жены племянницу своей жены Ульяны, как это было сделано согласно Яну Длугошу. Поскольку София была православной и, соответственно, не могла стать королевой польской, в Новогрудке она была крещена по католическому обряду. Свадьба состоялась в феврале 1422 года там же, в Новогрудском костеле. Существовала значительная разница в возрасте между молодоженами. Традиционно считается, что во время свадьбы Ягайло было около 70 лет, однако современные исследователи склоняются к тому, что ему на тот момент исполнилось чуть более 60. Софье было всего 17 лет. Этот брак, действительно, оказался удачным. От него у Ягайло родились двое здоровых сыновей – Владислав и Казимир, – оба они будут править после его смерти. Таким образом, династия Ягеллонов имела стопроцентные литвинские корни. При этом польская шляхта все больше пыталась вмешиваться во внутренние дела ВКЛ, получала земли и привилегии от князя-короля.

Однако в своем стремлении подавить интересы удельных князей Ягайло опирался не только на шляхту. В 1388-1389 годах король и князь подписал так называемые «особые хартии», которые гарантировали евреям городов права, привилегии и свободы, в том числе свободу вероисповедания, защиту жизни и имущества, право занимать военные и другие посты, вести торговлю, заниматься ремеслами. Евреи выводились из-под юрисдикции низших судов: их имел право судить только великокняжеский суд. Некоторые еврейские общины получили статус автономии в правовой (юридической), налоговой и административной областях. Старейшины представляли членов общины в суде, перед властями и сами занимались сбором налогов в пользу государства. Некоторые исследователи считают, что «особые хартии» стали первым шагом к установлению Магдебургского права на территории ВКЛ. И действительно, Брест, получивший это право в числе первых (1390), сразу после Вильно, имел к тому времени значительную долю еврейского населения (по разным оценкам, от 20 до 35 процентов). Немало представителей этого древнего народа проживало в Мотоле – пожалуй, единственном местечке, которому было даровано Магдебургское право уже в XVI столетии. Но при Ягайло, стоит заметить, белорусские города (в том числе древнее Берестье) получали это право на самоуправление не за спасибо: все их мужское нееврейское население становилось военнообязанным. Таким образом, князь (король) перестал быть зависимым только от шляхетского рыцарского ополчения, поставив под ружье горожан.

Охота – пуще не доля
Известно, что в гербе национального парка «Беловежская пуща» присутствует княжеская корона темно-красного бархата с горностаевой опушкой, тремя видимыми дужками, украшенными жемчужинами, над которыми – держава с крестом. Короны такой конфигурации применялись в территориальной геральдике ВКЛ для городов, находившихся во владении великого князя. Одним из таких городов в начале XV века был Каменец, где в 1409 года король Ягайло проводил переговоры с великим князем Витовтом и принимал послов от Папы Римского Александра V. Осенью того же года, сопровождаемый многочисленной свитой, он охотился в пуще. Тогда же был издан указ, запрещающий там любую охоту всем, кроме высших руководителей государства. Официально это объяснялось необходимостью заготавливать провиант на нужды войска, готовящегося дать решительный бой крестоносцам под Грюнвальдом. Но, скорее всего, Ягайло и Витовт настолько полюбили этот лес, что не желали пускать сюда с ружьем и луком никого, кроме самих себя. С этого момента он получил статус заповедника и стал называться «Беловежская пуща».

Свое название пуща, возможно, получила от укрепленного поселения с 30-метровой сторожевой башней, возведенной в конце XIII века по приказу волынского князя Владимира Васильковича (ему мы вскоре посвятим отдельную главу). Но вот нестыковка: стены этой башни изначально были выложены из кирпича красного цвета. Изображение красной башни до сих пор можно видеть на гербе Каменца. Позднее, однако, башня получила название «белой» как символ форпоста свободных от вражеского засилья, в том числе от рыцарей Тевтонского ордена, белорусских земель. В народных преданиях можно встретить и гораздо более романтичную версию возникновения этого названия.

Истоки одного их преданий связаны с уже упомянутой историей многолетней борьбы Ягайло и Витовта. По нему, в заповедных местах пущи любили встречаться сын основателя ягеллонской династии и дочь литовского князя. Якобы молодая княжна часто осматривала лесные угодья с самого верха Каменецкой вежи. Она очень любила наряды белого цвета. Зимой носила белые меха, летом – белое платье и белый капюшон. Люди называли ее «белой княжной». Как повествует легенда, девушка была настолько привлекательной, что никто не мог пройти мимо, не полюбовавшись на нее. И полюбил эту красавицу сын польского короля Ягайло. Несмотря на то, что родители частенько воевали друг с другом, молодые люди решили пожениться. Княжна ждала своего суженого у стен Каменецкой вежи. Там они и дали друг другу клятву верности. Сам Каменец в ходе междоусобных войн поочередно отходил то к Польше, то к Литве. Но спустя какое-то время политическая ситуация изменилась: Ягайло с Витовтом помирились. Вот тогда и решили родители узаконить брак своих детей. Свадебную церемонию провели в Каменце. Отсюда на белых конях, в белой колеснице, в белых нарядах жених и невеста, объехав три раза Каменецкую вежу, направились в город, который сейчас называется Беловежа. Их дорога была выстлана белым полотном – его ткали изо льна, а потом отбеливали в речке женщины из пущанских деревень. В Беловеже молодые и поселились. Все, что было связано с «белой княжной», получило соответствующие названия. На польской стороне: города Бяла-Подляска, Белосток, Беловежа, а в Каменецком районе – Белая вежа, Беловежская пуща, деревня Подбела и река Белая... Увы, эта красивая легенда, очередной сюжет для повести о вечной любви, быстро разбивается о факты. Ведь мы-то точно знаем: не было у Ягайло никаких сыновей до глубокой старости. Когда же они подросли и вступили в юношеский возраст, все дочери Витовта давно вышли замуж, а их отцы уже не жили на этом свете. Впрочем, по традиции, если легенда хоть как-то перекликается с реальными историческими событиями, как правило, ей доверяют больше, чем фактам.

Интегратор средних веков
А долгожданный мир в Литве все же наступил – после знаменитой Грюнвальдской битвы, положившей конец набегам тевтонов на земли Польши и ВКЛ. В 1413 году в местечке Городло под Брестом (нынче территория Польши) было подписано очередное соглашение между Ягайло и Витовтом, известное как Городельская уния. Договор закреплял за польским королем верховенство над княжеством. Литовские феодалы после смерти Витовта обязались принять на великое княжение кандидатуру польской короны; поляки, в случае если после смерти Ягайло не останется наследника, должны были избрать короля с ведома и совета шляхты ВКЛ. В княжестве вводилось одинаковое с Польшей административное деление - поветы и воеводства. Уния впервые ограничивала права православной шляхты на участие в государственном управлении, отдавая приоритет католикам.

Но мир оказался недолгим. После смерти Витовта, в 1430 году, брат Ягайло Свидригайло (которого тот сделал правителем ВКЛ), оказавшись вовсе не марионеткой, выступил совместно с белорусскими и украинскими магнатами против короля. По иронии судьбы, все последние годы жизни (а умер Ягайло в первый день лета 1434 года) он вынужден был бороться за осуществление объединительной идеи фикс, которую сам же подчинил неизменным помыслам о верховной власти. Оставленные им два крупных европейских государства, одержимые общей мыслью бороться против усиливающейся Московии, будут и дальше сближаться под властью общего монарха, пока не придут к полному слиянию в результате Люблинской унии.

Кто-то из великих мира сего высказал замечательную мысль, актуальную во все времена: «Политики в своих действиях меньше всего руководствуются благими целями. Это миф, что они продумывают далеко идущие ходы, как в гроссмейстерской партии. Гораздо чаще ставят во главу угла сиюминутные соображения, связанные с реализацией собственных амбициозных планов. И движут ими вовсе не мысли о благе народном, а непреодолимое желание прославиться, получить власть над миллионами». Основатель династии Ягеллонов, несомненно, из той же когорты. В нашей истории он оставил свой заметный, не всегда кровавый след. Его фигура впервые в Беларуси могла быть увековечена в скульптурной композиции, посвященной 1000-летию Бреста. Но воспротивились этому представители православной церкви. Интересно, что против Ягайло они выступили не потому, что тот убивал христиан во имя борьбы за власть, а потому, что притеснял православных в угоду католикам. И здесь, как ни крути, на первый план выходит большая политика.

Все новости