Эту жизнь стоило прожить

Лев Александрович Полевой родился в 1912 году на Украине в семье служащих.
Мама, Бялковская Мария Захаровна, родилась в семье православного священника, в 1908 году окончила с серебряной медалью Каменец-Подольскую женскую Мариинскую гимназию, в 1911-м вышла замуж и спустя год родила сына Лёву. Мария Захаровна всю жизнь проработала учителем в селе Будылке, полвека прожила в арендуемой у кого-то из селян комнате с отдельным входом: умывальник, плитка, кровать, шкаф и письменный стол (когда мы приезжали навестить Марию Захаровну, ночевать приходилось где-то у соседей). Награждена знаком "Отличник народного просвещения". В 1955 году похоронена в селе Будылка Сумской области. За могилой ухаживают школьники Будыльской школы.
Отец, Александр Митрофанович Полевой, служил статистиком в Каменец-Подольской земской управе, учился в Киевском университете на юридическом факультете, но был исключён за вольнодумство. Как прапорщик запаса в начале Первой мировой войны, в 1914 году, был призван в старую русскую армию в качестве помощника командира роты. С фронта прислал фотооткрытку, на обороте которой сохранился текст: "Дорогие мои мама, Андрей и Лёвочка! Назначение я в Украинский полк получил (в Каменец). Пока никуда не двигаемся, здоров, чувствую себя хорошо. Берегите моего бедного Лёвочку. Целую крепко. Саша. 19/VII 1914".
В 1918 году вернулся домой после контузии, работал контролёром на Чечельницком спиртзаводе. Дома не сиделось, весной 1919 года ушёл добровольцем в ряды Красной Армии, был помощником командира пулемётной роты, комиссаром отряда до конца гражданской войны.
Среди удивительным образом сохранившихся архивов есть любопытная запись учительницы в школьном дневнике Александра Митрофановича: однажды вместо обязательного посещения церкви юноша "сидел на бульваре и свистел вслед проходящим мимо дамам". Внимание проходящим дамам он уделял не только в детстве, но и в зрелом возрасте. Уже будучи семейным человеком, в командировке в Курске Александр Митрофанович увлёкся одной из проходящих дам настолько, что забыл жену и сына и исчез из их жизни навсегда. Александр Митрофанович женился тогда на Анне Поликарповне Гулевич, дочери православного священника Подольской губернии. Таким образом, он дважды выбирал себе в жёны именно дочерей священников.
Известно, что с 1923 по 1932 год А.М. Полевой работал ревизором Уманского сахаротреста, с 1934 по 1936 год работал в Курске в областном суде, имел в Курске новую семью, дочь Ольгу и сына Юрия. С ноября 1936 по июнь 1939 года работал юрисконсультом Курского облисполкома. Как-то заболел, но, не долечившись на больничном, вышел на работу и в тот же день умер на рабочем месте 27 июня 1939 года в возрасте пятидесяти лет.
В 1937 году Лев Александрович получил единственное письмо от отца (кажется, они встретились на вокзале в Курске, и это было не письмо, а заранее подготовленный текст): "Дорогой Лев! Я давно хотел поделиться с тобой сведениями о нашей родословной, о так называемом нашем происхождении. Ты вряд ли имеешь эти сведения, а с моей смертью их уже ни от кого не получишь. Передаю тебе доподлинно то, что передала мне моя покойная мать со слов моего отца.
Во время крепостничества по большой почтовой дороге, связывающей Каменец-Подольск с Проскуровым (так называемый старый тракт) и проходящей через деревню Цыгановку-Зеленецкую Смотрической волости Каменецкого уезда (это по старым названиям), проходил зимой слепой нищий в сопровождении поводыря - мальчика 10-12 лет. Они заночевали в сельской корчме, а наутро слепой нищий умер. Нищего похоронили, а оставшегося мальчика-поводыря отдали во двор к помещику, там же, в деревне Цыгановка-Зеленецкая. Этот мальчик и есть наш родоначальник. Звали его Андреем, на шее у него висел крест.
Теперь слушай дальше. Этого мальчика Андрея, когда он вырос, помещик женил на ком, конечно, хотел и дал ему за селом на поле землю для усадьбы, где построился наш родоначальник Андрей. У него был сын Василий, а у Василия - сын Митрофан, а у Митрофана - сын Александр (это я), а у Александра - сын Лев (это ты).
Фамилия наша получилась таким образом. Когда спрашивали о нашем прадеде Андрее: "Это который Андрей?", то следовал ответ: "А тот, что на поле живёт, полевой". В документах моего отца ещё так и значилось Митрофан Васильевич Андреев-Полевой. Но крестивший меня поп записал уже только слово "Полевой".

Конечно, первоначально, по-украински, фамилия звучала как "Полёвый", и только в ХХ веке на "обрусевшей" Украине стала звучать как Полевой.

По рассказам Льва Александровича, его детство в "неполной семье" прошло в бедности. Мальчишкой помогал пасти чужих свиней. Позднее разводил кроликов и с удовольствием соорудил крольчатник сорок лет спустя в Мичуринске. После окончания семилетней школы в Бершади Винницкой области в 1927 году Лев Полевой поступил в ближайший к дому Чечельникский (ныне - Одесский) техникум пищевой промышленности, окончил его в 1931 году по специальности химик-технолог спиртового производства. Работал химиком, затем завлабораторией на Будыльском и Кленовском спиртзаводах. С 1935 по 1937 год служил в армии, окончил курсы младших и средних командиров, познакомился со своей будущей женой, тоже дочерью местного священника. После службы в армии снова работал на Будыльском спиртзаводе, теперь главным технологом, а затем на Наумовском спиртзаводе уже главным инженером. Здесь Л.А. Полевой был уже женат, в ноябре 1938 года появился сын Вадим. Учился заочно в Киевском пищевом институте.
С должности главного инженера, после трёх курсов заочного Киевского пищевого института добровольцем ушёл на фронт, хотя имел бронь руководящего состава и мог эвакуироваться вместе с заводом. Награждён несколькими орденами и медалями. Сохранилась справка-представление на награждение медалью "За оборону Кавказа": "Выдана лейтенанту Полевому Льву Александровичу в том, что он состоял на службе в 6-м Отдельном запасном Техническом батальоне в должности командира роты и принимал участие в обороне Кавказа с 28 мая по 29 сентября 1943 года".
В последний год войны Льву Александровичу, можно сказать, повезло: его, как химика, отозвали из действующей армии и направили в Гороховецкие лагеря, где по приказу Верховного командования велась подготовка солдат к действиям в условиях применения химического оружия. Было опасение (к счастью, не подтвердившееся), что Гитлер, отчаявшись, может применить химическое оружие. Вот в эти лагеря, в офицерскую землянку, летом 1944 года перевёз с освобождённой территории Украины жену и пятилетнего сына Вадима. Сложился такой дружный офицерский коллектив, что тридцать лет спустя, на 60-летие Льва Александровича откликнулись и приехали из Москвы и Тулы, Воронежа и Ставрополя, даже с Сахалина шесть его однополчан, а переписка продолжалась до самой смерти.
После войны Лев Александрович как опытный руководитель и специалист с довоенным стажем был очень востребован для восстановления разрушенного хозяйства страны. Уже 1 октября 1945 года он работал заместителем директора одного из самых крупных в стране Петровского завода технического спирта. В 1947 году Л.А. Полевой был назначен главным инженером Артёмовского спиртзавода на "ридной Украине". Затем 4 декабря 1948 года "Для укрепления технического руководства Ивашковского спиртзавода (Золочевский район) Харьковский Спиртотрест перевёл гл. инженера Артёмовского спиртзавода члена ВКП(б) Полевого Льва Александровича на Ивашковский спиртзавод на должность главного инженера". Киев и Москва постоянно предлагали ему новые варианты трудоустройства. В семейном архиве сохранились телеграммы: из Москвы от 16 марта 1949 г.: "Харьковский спиртотрест Крашенинникову, спиртзавод Карпунину: "ВТОРИЧНО ПРЕДЛАГАЮ КОМАНДИРОВАТЬ ГЛАВСПИРТ ВОПРОСУ ДЛИТЕЛЬНОГО КОМАНДИРОВАНИЯ ГЕРМАНИЮ ГЛАВНОГО ИНЖЕНЕРА ПОЛЕВОГО. Зам начальника Главспирт Кузнецов."
Из Киева от 20 сентября 1950 года: "Укрзапглавспирт предлагает Вам работу главного инженера "Первенец буковинского спиртзавода" Черновицкого спиртотреста. Ваш перевод согласован уже с Начальником Главспирта МПП СССР т. Малченко и гл. инженером т. Кузнецовым. Одновременно вышлите заполненную анкету и автобиографию. И.О. НЧУКРЗАПГЛАВСПИРТА - ВИСЫЧ".
От двух этих достаточно интересных предложений Лев Александрович отказался (не решился, видимо, с двумя детьми и больной женой ехать ни во враждебную Германию, ни в не менее опасную бандеровскими вылазками Западную Украину), но откликнулся на третье, из Москвы, 24 ноября 1950 года: "Предлагаю должность директора Мичуринского спиртзавода. Телеграфируйте согласие. Малченко". И уже через три дня пришла новая телеграмма: "Вы утверждены директором Мичуринского спиртзавода немедленно выезжайте Москву. Еремеев ".
Ветераны вспоминают, каким был Мичуринский спиртзавод в том далёком 1950 году: уголь в котельную возили на быках, барду (отходы производства) колхозники развозили по окрестным сёлам на телегах в деревянных бочках, пройти по территории можно было только в резиновых сапогах. Предстояла огромная работа по подъёму культуры производства, его техническому перевооружению, подготовке квалифицированных бригад для изготовления и монтажа уникального экспериментального оборудования: здесь, в цехах экспериментального завода, предстояло проверять на практике все рекомендации отечественных учёных перед их внедрением на заводы страны.
Л.А. Полевой зарекомендовал себя энергичным руководителем и знающим специалистом, в 1954 году он был направлен в Лондон заместителем директора советской экспозиции на международной продовольственной выставке. Это был первый после смерти Сталина выход нашей страны на мировой капиталистический рынок, первый прорыв за "железный занавес" после многих лет холодной войны. Поэтому каждый работник выставки прекрасно понимал свою ответственность за порученное дело. Сохранилась копия выписки из приказа министра продовольственных товаров СССР В. Зотова №57-л от 14 февраля 1955 года: "За хорошую работу и проявленную инициативу при подготовке и проведении советской выставки на третьей Британской выставке продовольственных товаров в Лондоне ПРИКАЗЫВАЮ: …премировать члена дирекции Советского павильона… директора опытного Мичуринского спиртзавода Полевого Л.А. - 1500 рублей".

Выставка не только показала англичанам достижения и состояние России тех времён (теплоходы из Ленинграда через день подвозили продукты и продукцию для угощения посетителей выставки (всех желающих кормили борщом, угощали водкой, шоколадом, бутербродами с икрой), но и многое дала нашим участникам: отец приехал другим человеком, полный впечатлений, в элегантном сером макинтоше, который оставался его парадным нарядом все последующие тридцать лет.
Вернувшись в октябре 1954 года из Лондона, Лев Александрович уже через месяц, 17.11.54 получил новое предложение: "Прошу выслать в Управление руководящих кадров МППТ СССР 12 фотокарточек размером 4 х 6 для оформления Вас в спецкомандировку, которая предполагается в феврале-марте 1955 года.
Начальник отдела загранкадров Стасенкова".
Это было предложение поработать несколько месяцев на Лейпцигской Всемирной ярмарке, за которым открывались перспективы дальнейшей карьеры на международном поприще. Но Лев Александрович был вынужден отказаться: серьёзно болела жена, а у матери - Марии Захаровны - был обнаружен рак. Лев Александрович несколько раз за зиму ездил к матери в село Будылку, а умерла она летом 1955-го, тут не до ярмарки в Лейпциге. Таким образом, в сорок лет был поставлен крест на хорошо начинавшейся внешторговской карьере.
Последним в ряду интересных и перспективных в спиртовой промышленности было предложение возглавить Ленинградский ликёроводочный завод. Однако от него Лев Александрович тоже отказался, сославшись на неподходящий для жены и сына климат прекрасного столичного города на Неве. Может, он был и прав по медицинским показателям, а может, просто "прикипел" к полупровинциальному образу жизни и городу, который он полюбил, где его знали и уважали, где он честно заработал авторитет и теперь мог им пользоваться. Что-то было привлекательного в этой жизни у спиртзавода: вроде в городе жил, но была корова, собака, куры, возле дома гараж и садик, за калиткой которого на берегу реки привязана была лодка. Каждый человек сам делает свою судьбу, и хорошо, если есть такая возможность выбора.
Отец всегда оставался бескомпромиссно честным человеком, занимая всю жизнь должности, открывающие широкие возможности для обогащения. Жили мы, прямо сказать, бедно по нынешним представлениям, мама не могла работать из-за болезни, спасало наличие огорода, своих молочных продуктов и яиц (наша няня баба Таня ревностно следила за перевезённой ещё с Украины коровой Красоткой и десятком кур). Чтобы купить шкаф, стол или кровать, отец иногда брал авансом часть зарплаты, ссорился из-за этого с мамой, так как всякий раз получал выговоры проверяющих финансовых комиссий. Все семейные расходы тщательно планировались и ужимались, но при этом выделялись каждый месяц несколько рублей на оплату музыкальной школы для обоих сыновей.
И была достаточно большая по площади квартира в двухэтажном доме на улице Тамбовской, напротив завода. Перед сном, в половине одиннадцатого, отец часто ходил на завод, чтобы убедиться, что вторая смена заканчивается нормально, технология строго соблюдается. Иногда я отправлялся с ним послушать и посмотреть, как по трубам куда-то перекачиваются продукты брожения и готовый спирт охотно демонстрирует свою прозрачность в каких-то специальных сосудах. Работали насосы, вокруг что-то шипело, вибрировало, и дежурные технологи шутили, предлагая мне, двенадцатилетнему пацану: "Налить? Пей, пока есть возможность!".
Дисциплина на спиртовом производстве была удивительно крепкая. Исключение составлял один бывший рабочий, который два раза в год каким-то чудом пробирался мимо охранника, залезал по скобам на сорокаметровую заводскую трубу и грозил разобрать её сверху по кирпичику, если ему не дадут выпить прямо сейчас, под честное слово директора. Этот аттракцион оставался бы забавой, если бы бесстрашный верхолаз не ломал бы кирпичную кладку и не бросал бы кирпичи вниз, после чего приглашались дорогостоящие специалисты для устранения опасных разрушений. Пришлось спилить нижние скобы на трубе, другого решения не придумали.
Спиртовому производству Лев Александрович отдавал не только энергию и опыт руководителя, но и свой творческий потенциал. Он постоянно искал пути совершенствования производства, проводя ночи над книгами и собственными разработками. Он автор шести изобретений, подтверждённых авторскими свидетельствами. Главное из них касалось фундаментальных основ всего спиртового производства: "Непрерывный способ спиртового брожения". Эта работа могла бы стать темой кандидатской диссертации и, более того, по сей день экономить в масштабах страны десятки вагонов (или эшелонов?) зерна в год. Могла бы, если бы не беспринципный конкурент Яровенко, доктор технических наук, директор НИИ спиртовой промышленности. Он и свой метод полунепрерывного брожения не смог из-за его несостоятельности навязать спиртовым заводам, и изобретению отца не давал прохода, запретив контрольный эксперимент, без которого широкое внедрение было не положено. Помню, приезжали на завод болгарские специалисты, просили разрешить испытание и внедрение у них, с такой же просьбой обращались кубинцы (мичуринский завод работал одно время на кубинском желтоватом сахаре), но столичные начальники не пошла на уступки. Такова была ситуация с стране, никакая идея не получала развития, пока в авторский коллектив не был приписан вышестоящий начальник. Очень может быть, что такой же ситуация остаётся и сегодня.
Когда экспериментальный спиртзавод был реконструирован, отстроены новые производственные корпуса, клуб и детский сад, стадион и жилой район на улице Покровского, появились цветники и фонтан в заводском дворе, городские власти Мичуринска предложили Л.А. Полевому в 1962 году (чтобы разрядить конфликт с московским начальством) оставить спиртзавод и принять предприятие в три раза большее - Мичуринский консервный комбинат - со всеми его накопившимися проблемами. Через несколько лет комбинат стал работать стабильно, помогая не только окрестным колхозам и совхозам, но и частным огородникам и садоводам, сборщикам грибов и ягод сдавать плоды трудов своих в надёжные в те годы "закрома Родины".
Комбинат выпускал овощную консервную продукцию в огромном ассортименте, а также тушёнку, халву, всё это вагонами отправлялось в разные уголки страны, было всегда востребовано, и казалось, что по-другому быть не может, если земля родит и есть умелые руки, чтобы вырастить урожай, чтобы его переработать. Помню, как выезжали мы с отцом по вечерам в колхоз им. Коминтерна посмотреть, как обмолачивается зелёный горошек с участием специалистов комбината. Нельзя было упустить тот период созревания, после которого горох уже не годился для консервирования, перезревал. Коллектив комбината работал с огромной ответственностью и энтузиазмом. Уходя на пенсию, Лев Александрович был абсолютно уверен в том, что предприятие будет и дальше плодотворно работать и развиваться. Но пришли новые времена и новые руководители, которые сообща развалили отрасль и отдельно взятое производство, комбинат был попросту ликвидирован, как и тысячи других предприятий страны.
Сегодня стало привычным говорить о "команде" управленцев, которая обеспечивает успех предприятия, фирмы. Л.А. Полевой на всех предприятиях, которыми он руководил, мог опираться не только на "команду", но и на весь коллектив. Он всякий раз честно завоёвывал это право, ибо жил одной жизнью с коллективом, знал всех работников не только по именам, но и был в курсе их семейных событий, жилищных условий, бытовых проблем, всячески способствуя их решению. Он очень ценил в людях способности и добросовестное отношение к работе и продвигал своих подчинённых по служебной лестнице именно по этим характеристикам.
В жёстко регламентированных экономических условиях социализма, когда предприятия были лишены всякой самостоятельности, он находил возможности строить внеплановое жильё для рабочих, за что неоднократно получал выговоры от начальства всех уровней. "Пусть люди радуются жилью, - рассуждал Лев Александрович, - а выговор через год снимут ". Так появлялись скромные, но отдельные квартиры на улицах Покровского и Интернациональной.
Л.А. Полевой не был коммунистом-ортодоксом, никогда не был идеологом-пропагандистом на освобождённой партийной работе. Но, вступив в партию в 1941 году, он никогда не изменял ей и терпеливо, как мог, объяснял членам семьи, друзьям, коллегам, подчинённым совершенно очевидные провалы и издержки социализма всего лишь "временными трудностями". Он был романтиком социализма и говорил в последние свои месяцы: "Вы ещё вспомните доброе время социализма и его нераскрытые по-настоящему возможности!". И он, конечно же, был трудоголиком, на вопрос корреспондента газеты: "Хорошо ли Вы прожили жизнь?", улыбаясь отвечал: "Я хорошо поработал". Он по-гайдаровски понимал человеческое счастье: "надо честно жить, много работать и горячо любить эту большую прекрасную землю, которая зовётся Советской страной".
Отец прожил 75 лет, ровно половину из них - в Мичуринске, и умер в своей совсем скромно обставленной квартире на первом этаже ("но ведь в центре города, - говорил он, - напротив драмтеатра!"), истощённый диабетом и ослабленный сердечной недостаточностью, конечно, не получающий необходимого медицинского обеспечения и даже полноценного питания в условиях провинциального Мичуринска, столь горячо любимого им города.
Умер легко и неожиданно, в ожидании чашечки кофе, за которой мама вышла на кухню.
Лев Александрович был счастлив в семье и абсолютно уверен в том, что с женой Валентиной Григорьевной они Богом созданы друг для друга, чтобы прожить вместе без малого пятьдесят лет. Он искренне радовался успехам детей, кандидатов наук, профессоров воронежских вузов, с удовольствием наблюдал за взрослением четырёх внуков и по мере сил и времени участвовал в их воспитании.
Мы всегда приезжали в Мичуринск на день рождения отца. Он очень любил гостей (дверь квартиры никогда не закрывалась на ключ, чтобы кто-то случайно не подумал, что хозяев нет дома), и какими чудесными были встречи друзей, особенно однополчан! Танцевали под "Рио-Риту" и "Брызги шампанского", но всегда отец просил нас сыграть и спеть всей компанией "Легко на сердце от песни весёлой" Дунаевского. А ещё "Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…".
Светлый был человек. Таким и запомнился Лев Александрович родным и близким, друзьям и коллегам. Жаль только, что годы неумолимо бегут и всё меньше нас остаётся, тех, кто ещё помнит и может что-то рассказать о нём, с кем можно пересмотреть старые фотографии и узнать до боли знакомые лица.

Все новости