Тува. Две похоронки, а фронтовик жив

«В 44-м году в родительский дом пришла похоронка, в которой сообщалось о гибели дедушки. – Александр Галкин, один из восьми внуков ветерана Великой Отечественной Георгия Ефимовича Лукина, показывает документальное свидетельство – копию того самого скорбного извещения, которое когда-то получила мать фронтовика. – Оригинал хранится у меня».

29-летний Александр – архивариус семейства. Увлекшись еще в школе составлением родового древа, он системно «прочесывает» метрические книги в минусинском архиве в поисках родовых следов и многое уже нарыл.

– Сейчас я дошел до 1819 года, до дедушкиного прапрадеда. Ничего, в общем-то, особенного, – скромно пожимает плечами парень. – В основном, в роду были крестьяне. Дедушкины предки принимали участие в заселении деревни Жербатиха Курагинского района – она была основана в 1830 году. Лукины – одна из первых десяти семей, которые туда приехали. Там тайга, климат суровый. Откуда приехали – пока не нашел, но предполагаю, что с Урала. Возможно – Пермь, Екатеринбургская губерния. Из Жербатихи переехали в Кочергино – там получше жилось: поля, пашни были. Семечки там хорошие выращивали. Потом торговали ими в Курагино. В основном, этим и зарабатывали.

КТО КОГО?

…Похоронку приносили еще одну, через месяц. Мать, погоревав, даже в церкви отпела сына. Однако – преждевременно.

– Два века буду жить, – подмигивает ветеран.

Внук Саша разузнал даже, где находится братская могила, в которой «похоронен» дед. Между тем, сам Георгий Ефимович рассказывает, что «хоронили» его, получается, трижды. Первый раз – когда 16 августа 1944 года его ранило в руку и порядком разбило грудь. Положили в госпиталь. Через некоторое время – бомбежка. Снова как жив остался – одному Богу известно. Оттуда и вторая похоронка. В третий раз огорошили уже после войны, когда, отслужив в Германии, в 1950 году вернулся домой, в Курагинский район. Пошел получать документы в ЗАГС – а там ему и сообщают, что по бумагам-то, между прочим, он давно как и умер уже. И как, смеется Георгий Ефимович, меня мертвого-то в армию призывали? Ну – что делать? Думали-думали, и, чтобы не создавать лишней волокиты, записали ему в паспорт данные другого местного паренька, тоже Гоши, который, наоборот, помер, а по документам числился живым. Так и прожил Лукин жизнь – по чужой дате рождения. Ну ничего, говорит, получилось очень даже близко: он сам – мартовский, а по документам – февральский. Невелика разница.

Рассказы Георгия Ефимовича о войне в его большой семье знают наизусть, поэтому когда он в очередной раз, уже нам, пересказывает, подхватывают все. Однако не всегда было так. Прежде, говорит дочь Татьяна Коваль, рассказы эти были скупыми и редкими. Теперь, на закате жизни, ветеран как можно больше хочет оставить в памяти родных. Тем более что внуки – такие благодарные слушатели. Расскажи, дед, просят, про свой первый бой. И дед охотно рассказывает:

– Первый бой... Пулеметчиком я был. Посадили нас, говорят: сейчас атака будет, город будем брать. И тут – снаряд, и прямо на нас… Мой наводчик, помощник – сразу погиб. И трех носильщиков, которые ленты таскали, я тоже больше не видал. Меня-то оглушило, но за счет чего? Осколки ударили в пулеметный щит… пулемет перевернуло, а я живой остался. Потом сразу мне автомат в руки – и рвать оборону. Километров 15–20 прошли. Заходим в деревню, и командир взвода посылает меня: зайди-ка в подвал, проверь. Сперва, говорит, пульни, а потом смотри. Ну, я зашел, пух-пух из автомата – никого не видать. Повернулся – а в десятке метров от меня – немец, здоровый такой. Руки поднял – и на меня. А я-то дохляк, перепугался, думаю: сейчас задавит. И не сразу сообразил, что это он в плен сдавался… Но все ж скумекали с ним, он понял, что выходить надо. Выходим – командир по плечу похлопал: молодец. А теперь, говорит, веди к забору его. Я задумался: как к забору? Расстреливать, что ли? Пока вел – все раздумывал. А там гляжу – Бог ты мой, там пленных человек 25–30 на кукурках сидели… Потом автомат у меня забрали и снова пулемет вручили. С пулеметом, конечно, тяжело было. Хватили горя мы. Но ничего, пережили.

КРУТКИЕ ДА ВЁРТКИЕ

В холостяках веселый паренек долго не ходил. Случилось всё у него легко и просто, на одном дыхании – и на всю жизнь. Приехал в Новосибирск к боевому товарищу, тот ему: вот, есть невеста хорошая. Пошли сватать? А пойдем! – согласился. И пошли. И сосватали. И понадобилось для этого два часа. А через четыре дня и свадьбу сыграли.

– И как ты, Зина, – в тысячный раз притворно горячится фронтовик, – могла так рисковать! (Зина – Зинаида Владимировна – добродушно улыбается и пожимает плечами: видно, просто полюбился ей сразу веселый и видный парень, да ведь после войны вообще трудно было молодым девкам с замужеством, да и люди проще были). Ты ж меня и не знала совсем, кто такой я есть… Хорошо, хоть характерами совпались.

– Пришли в ЗАГС пешком, – вспоминает Зинаида Владимировна. – А ветер, а холод! Осенью было. За длинным столом, накрытым красным, сидят пять человек. Зарегистрировали нас. Говорят: поздравляем с законным браком! А мой Георгий Ефимович встает и – руку к козырьку: «Служу Советскому Союзу!» Все покатились со смеху. А он опешил. Привык за годы службы честь отдавать. Ну – вот и служит с тех пор, Советскому Союзу-то, 62 года уже…

В 1961-м приехали в Туву. Выгнал сюда из Абакана голод – как и многих «мигрантов» той поры. Впрочем, душа сюда лежала, как минимум, у Зинаиды Владимировны. У Лукина здесь, в Сарыг-Сепе, жила сестра. Как-то побывали у ней в гостях, и у Зинаиды загорелось:

– На Новый год приехали. А я ведь леса в глаза не видела. Как посмотрела я на эти елки, кедры в огороде да за огородом – снег лежит на веточках… говорю: Гоша, ты меня в сказку привез. Давай будем переезжать. И переехали ведь. А тут рай оказался. Всё было. Никакого хулиганства, никакого воровства. Два года проработала нянечкой в детском саду, а потом – в ателье, на вышивке работала, оттуда и на пенсию ушла. Дедушка все время работал на строительстве. Даже переговорный пункт наш построил. Когда построил – позвали работать на почту. Оттуда и на пенсию ушел. А жизнь мы хорошо прожили. Дай Бог каждому так!

Трое детей Лукиных родили восьмерых внуков. Те уже – десятерых правнуков. И это еще не предел, предупреждает Саша: внуки еще не отрожали свое. И это здорово. Значит, много будет их, Лукиных: веселых, добрых, работящих, «крутких да вёртких» – как определил Георгий Ефимович. Заботящихся о будущем и помнящих прошлое. Славное прошлое.

Все новости