Сага о Великой эпохе: «Не печалься о прошлом, не тревожься о будущем»

Вместо предисловия

Хотелось бы начать с какого-то предисловия, с объяснения что ли, почему я решил написать заметки о моих предках, о моих родственниках, чьи во многом непостижимые и странные жизни остались в основном в прошлом, двадцатом веке…

Если бы кто-то попытался сделать то же самое, что сделал я, скажем, в первой половине прошлого века, его бы могли обвинить в родовых и сословных предрассудках, а то и в классовой приверженности к врагам социалистического строя. Возьмись он за дело после смерти «отца народов», такой категоричности уже не было бы. Однако копание в истории рода, по меньшей мере, назвали бы ретроградством (тогда это слово носило исключительно отрицательный оттенок). В наше время, когда никто никого ни обвинять, ни упрекать не станет, самые близкие мои родственники, либо те люди, кого не обошли стороной репрессии и больно задела война, кого хотя бы иногда тревожат мысли о прошлом и о будущем страны, когда прочтут все это, поймут, наверное, что мода на биографии, родословные, распространившаяся в начале двадцать первого века повсеместно, тут ни при чем. Желания возвыситься, придать «веса» своей малозначительной личности, благодаря именитым предкам, здесь тоже нет, как нет, собственно, и предков, которые оставили значительный след в летописи страны. Но судьбы людей, благодаря которым я живу на этой земле, далеко не безразличны мне и по-своему интересны.

Горд тем, что нет среди них запятнавших, запачкавших свои имена, поступившихся честью, сломленных под ударами судьбы. Преклоняюсь перед мужеством и упорством, с которыми они добивались лучшей доли для себя и своих семей. Жизнь большинства из них, по сути, хождение по мукам, бесконечная вереница трагических событий, участниками которых сделала их история.

В судьбах моих предков – судьбы тысяч и тысяч других людей той, советской еще эпохи. Потому что репрессии тридцатых годов прошлого века, непосредственно коснувшиеся моих обоих дедов и моего отца, а, стало быть, и их семей, – это позор страны во вселенском масштабе. Этим позором, словно смердящим саваном, многие годы были покрыты десятки тысяч невинно убиенных. Этот позор до сих пор алеет кровавым пятном в памяти того, приговоренного к страданиям, и всех последующих поколений.

На сегодняшний день объективного анализа репрессий тридцатых годов еще нет, и не может быть. Слишком велика боль утрат, и любой поспешный и беспристрастный анализ будет являться аморальным. Ни по этой причине, ни по причине особенностей жанра, избранного мной, я не претендую на глобальное освещение событий тех лет. Но считаю своим долгом рассказать о том, что мне стало известно. Может быть, когда-нибудь и мои заметки послужат утверждению истины.

Испытания, которые вынесли наши деды и отцы, лишения, которые выпали на их долю, не прошли бесследно ни для них, ни для нас, живущих после. Кем бы мы были, какими бы мы были сейчас, если бы те далекие трагические события не оставили своей отметины в их семейных хрониках?.. Я часто задаю себе этот вопрос. И не могу на него ответить. Потому что преждевременная смерть проотцов наших отсекла холодной косой ту тонкую нить, которая могла вывести и нас совсем на другую дорогу, к другому настоящему. Но каждой строчкой и каждым словом написанного мной я взываю не к состраданию, не к сожалению о нереализованных возможностях за каких-то два-три десятка лет нескольких осиротевших поколений, а к соучастию в созидании новой жизни, в которой ни за что и никогда не должны повториться ни террор, ни унижение, ни голод, ни война.

Время неумолимо летит через столетья, стирая на своем пути города и эпохи, превращая в труху все вещное. Ничтожны наши попытки зацепиться за материальное, увидеть смысл и единственное предназначение свое в сохранении и преумножении тленного. Все это важно на протяжении жизни двух-трех поколений, связанных между собой общим домом и богатством, передающимся по наследству. И при том только тогда, когда бури социальных потрясений не разбивают его в щепки. Но когда вместе со сменой эпох меняются ценности, и тридцать мешков муки, считавшейся когда-то признаком достатка, кажутся уже всего лишь средством для выживания, когда для человека давно утеряна связь между его благополучием и материальным благосостоянием предков, тогда единственной ценностью становится память, незримо связывающая с прошлым, дарящая опыт, ощущение силы и богатства духовного. Память о тех, чья кровь течет в его жилах, чьи особенности характера он унаследовал, чью фамилию он носит, чьи черты ему дороги и близки… Кем и какими они были, наши предшественники? В каких краях довелось им жить? Что тревожило их, а что радовало? Что заставляло биться их сердце? Что составляло для них сам смысл бытия? Разве не разительная непохожесть их характеров, их личностей на характеры и личности миллионов других людей делает и нас уникальными и неповторимыми? И, с другой стороны, разве знание о самом факте их существования не уничтожает ощущение страшного одиночества во времени и пространстве, которое таится в душе каждого из себе подобных?..

Говорят, что человек в каком-то смысле больше, чем он сам, он также и его семья. Оттого, наверное, саднящей болью отзывается в нас, лишенных с самого детства участливого слова и прикосновений мозолистых рук проотцов наших, мысль о безвременной их утрате. Мы как обломки потонувших когда-то кораблей, навечно останемся их частью, и будем ощущать себя ущербными от разрушенной гармонии целого. Взлетая на гребнях временных волн ввысь и показывая свою способность «держаться на плаву», каждый из нас словно кричит другому: «Я здесь!», «Я такой же, как вы!», «Я, как и вы, часть великой армады больших «кораблей»!», «Я еще существую!»…

Сначала, изучив довольно подробно гносеологические особенности сохранения истории рода, составления родословных древ, я решил составить простую таблицу, которая бы отражала так называемое смешанное восходящее родословие. С удовлетворением отметил, что я сохраню в памяти своих детей хотя бы имена предков, по отношению к которым они являются уже четвертым поколением. Но шло время, и однажды я понял, что вместе с моими родителями, со мной могут навечно исчезнуть живые воспоминания о тех немногих близких, родных людях, которые тоже когда-то рождались и любили, пахали землю и защищали Родину, растили детей и умирали, чтобы за ними пришли мы. Уже никогда и никому не ведомы будут их радости и печали. Уже никто и никогда не улыбнется и не воспрянет духом, согретый мыслью о своих крепких корнях, седой истории рода и о самой что ни наесть кровной причастности к ней.

Люди могут по-разному относиться к составлению родословий, написанию биографий. Возможно, кто-то посчитает, что копаться в прошлом, в истории своего рода – занятие не благодарное, не стоящее ни времени, ни внимания, не смотря на доводы, изложенные мной выше. Бог им судья. Я же считаю, что сделал большое, а, может быть, самое значительное дело в своей жизни, оставив людям свидетельства очевидцев и достоверное описание событий самых жестоких страниц истории нашего отечества, а моим детям, внукам, близким родственникам святую память о наших общих началах. Возможно, кто-то из них когда-нибудь продолжит начатое мной дело.

Почему именно я решил написать биографии моих родителей и известных мне предков? Не знаю… Наверное, кто-то должен был сделать это.

Все новости