Фотографии из бабушкиного сундука

С помощью газеты «Северный край» Елена Большакова узнала, кто были её предки


«Дому с башенкой» (ул. Терешковой, 14б) посвящена целая серия публикаций нашей газеты. С начала 1990-х годов мы с помощью читателей виток за витком разматывали его историю. Дом всегда был окружён легендами, а кто его построил и кто здесь жил, удалось установить только общими усилиями.

Как оказалось, его построил для себя и своей большой семьи в начале 1900-х годов Михаил Платонович Кнопф, происходивший от выходцев из Швеции – после того как это было установлено, вот уже несколько лет во всех официальных источниках он значится как «дом Кнопфа». На одну из наших публикаций откликнулась его правнучка, которая живёт в Москве. Во многом, как мы считаем, благодаря вниманию, привлечённому к этому адресу, дом, превратившийся в коммуналку, был расселён, передан в частные руки и капитально отремонтирован. При этом, к сожалению, частично перестроен, но сохранён!

Есть ещё один итог предпринятого газетой поиска: благодаря ему удалось вернуть имя не только дому, но и предкам живущих сегодня в Ярославле людей, которые до сих пор оставались для них безымянными.

Вот та самая история.

Недавно я познакомилась с Еленой Вадимовной Большаковой. Она бухгалтер крупной компании, у неё муж и двое детей: дочь, которая в этом году окончила педуниверситет, и сын девятиклассник. Елена родилась и выросла в Ярославле в семье главного охотоведа области Вадима Алексеевича Опарина. Мама Нэлла Николаевна – сибирячка: родители познакомились в Иркутске, где отец учился в единственном на весь Советский Союз вузе, готовившем охотоведов. Он был увлечённым знатоком природы нашего края, с особенной страстью занимался проблемами разведения бобров, был награждён золотой, серебряной и бронзовой медалями ВДНХ и никакого особого интереса к прошлому семьи не проявлял.

Единственным воплощением прошлого для Елены в детстве был дедушка, Алексей Степанович Опарин. Дедушка работал конструктором на моторном заводе и сорок лет играл в заводском народном театре. Он таскал Лену на репетиции и спектакли, учил читать стихи и вообще много с ней занимался. Став взрослой, Елена ещё долго продолжала вспоминать дедушку как главного в своей жизни свидетеля давно ушедших времён. Не подозревая, что не от него, а от бабушки тянется ниточка, связывающая её с прошлым, причём гораздо более далёким.

Бабушка Ольга Михайловна (в девичестве Королькова) была полной противоположностью деду. Член партии, властная, активная, она окончила Костромское педучилище, в школе задержалась недолго, а большую часть жизни проработала в Госстрахе. Она и после выхода на пенсию не усидела дома и долго ещё работала на почте.

– Ударник какой-то пятилетки, трудоголик, – коротко и ёмко характеризует её Елена.

Бабушка пережила деда на двенадцать лет. После неё остался старый сундук, содержимое которого порядком озадачило родных. В нём нашлось множество фотографий важных господ в накрахмаленных воротничках, усатых офицеров и нарядных дам. Какие-то родственники? Но покойная бабушка даже словом никогда о них не обмолвилась.

Единственная, кого общими усилиями узнали, – бабушкина мама Наталья Михайловна Королькова. Родители Елены ещё застали её в живых, в молодости они недолго даже жили с ней вместе. Одной из нарядных дам на снимках разных лет оказалась она – помоложе, постарше: Наталья Михайловна явно любила фотографироваться. По рассказам мамы Елена знает, что в зрелые годы Наталья Михайловна заведовала детскими домами в Костромской губернии. Потом в её судьбе произошла резкая перемена – она стала работать нянечкой, санитаркой. Почему – неизвестно. Возможно, это как-то связано с её мужем. Штабс-капитан конной гвардии, он во время революции уехал из Костромы в Петроград, и следы его там затерялись.

– Мама рассказывала, что прабабушка очень не любила советскую власть, носила корсеты и привыкла, чтобы её обслуживали, – улыбается Елена.

Елена Вадимовна кладёт передо мной пожелтевшую вырезку из «Северного края» за 17 января 1992 года с очерком «Портрет неизвестного мужчины».

– Первое, что бросилось тогда в глаза в этой статье, – продолжает она, – фотография. Точно такая была у нас – из бабушкиного сундука.

Пробегая строчку за строчкой, Елена зацепилась взглядом за фамилию Кнопф – вроде бы слышала её от бабушки. Оказывается, на фотографии он. Чуть дальше ещё одна знакомая фамилия – Миславская, тут Елена уже поняла, что написанное имеет к их семье самое прямое отношение.

Девичья фамилия её прабабушки, любившей фотографироваться, – Миславская. Как выяснилось, прабабушка – дочь Екатерины Платоновны Миславской, родной сестры хозяина и строителя «дома с башенкой» Михаила Платоновича Кнопфа. Вместе с больным сыном Екатерина Платоновна Миславская (в девичестве Кнопф) жила во флигеле этого дома.

Как-то с Еленой мы прогулялись по улице Терешковой, которую её предки знали как Голубятную, подошли к этому дому. Удивительно, но до того, как Елена погрузилась в историю своих предков, она, оказывается, понятия не имела о том, что этот дом имеет какое-то отношение к ним и самое прямое отношение к ней лично.

Об этом и о многом другом из истории своего рода Елена узнала из очерка, опубликованного в моей книге «Ярославль. Прогулки и встречи» и от своей новообретённой родственницы из Москвы Натальи Михайловны Брусиной, неутомимой в деле генеалогических «раскопок». Они встретились, познакомились, наладили переписку. Брусина знает очень много, но фотографии из бабушкиного сундука, рассказы и немногочисленные пока, но очень интересные находки Елены добавляют весьма важные подробности к истории их общего древа.

У Елениной бабушки был брат Александр. Буйные ветры революции занесли его в красноармейский кавалерийский полк, он служил в нём трубачом. Сохранились две фотографии. Одна на старинном паспарту запечатлела его младенцем в чепчике и кружевах. На другой он же в сдвинутой на затылок будёновке и грубой шинели; фотография крошечная, сделанная явно наскоро, у случайного фотографа. Одновременно с ней или около того Александр прислал письмо:

«Здравствуйте, дорогие мама и Лёля (Ольга Михайловна, будущая бабушка Елены. – Т. Е.). Простите, что долго не писал, но я думаю, что вы меня знаете и беспокоиться обо мне не будете, так как сей тип ни в воде не тонет и в огне не горит...».

Александр пишет, что находится сейчас в семи верстах от города Верхне-Удинска (между Иркутском и Читой. – Т. Е.), сообщает о планах обосноваться в дальнейшем в Сибири или на Дальнем Востоке. Обращаясь к сестре с просьбой написать ему несколько строчек, называет себя беспутным братом, «который только и знает, что ездить с места на место, как будто что-нибудь потерял и не может найти. Авось да найду...».

Видимо, не нашёл. Романтика революции кончилась, наступила послереволюционная проза. Письмо это от 23 февраля 1928 года с обратным адресом «г. Верхне-Удинск, станция Берёзовка, 74 кавалерийский полк 5 отд. Кубанской бригады. Труб. взвод, трубачу А. М. Королькову» было последним. С тех пор родные ничего о нём не знают.

Тем временем правнучка «нашего» Кнопфа из Москвы неутомимая Наталья Михайловна Брусина продолжает идти по следам ярославских предков и держит Елену в курсе своих находок. Оказывается, строитель «дома с башенкой», её прадед Кнопф, отметился и во Владимире, причём весьма заметно. По проекту Михаила Платоновича там построены здание Госбанка и ещё несколько домов в центре города.

Любопытные сведения обнаружены в Государственном архиве Ярославской области. Установлено, что отца «нашего» Кнопфа звали Платон Карлович. Судя по метрическим книгам церквей города Ярославля, у него был родной брат Эраст Карлович Кнопф, «уволенный со службы штабс-капитан». В 1844 году в возрасте 35 лет он обвенчался в церкви Параскевы Пятницы в Калачной с 17-летней дочерью надзирателя ярославского тюремного замка Ивана Герасимовича Филипповского Анной. По другой записи – вскоре у них родилась дочь. Не исключено, таким образом, что в Ярославле до сих пор живут потомки Кнопфов и по этой линии.

А вот сама фамилия в Ярославле не сохранилась. Последнего носителя этой фамилии обнаружила всё та же Наталья Михайловна Брусина. Недавно в телефонном разговоре она рассказала, что у неё в гостях был 33-летний Пётр Михайлович Кнопф из Петербурга. Привёз старинные, до сих пор не известные ей фотографии. Не женат. «На тебя вся надежда», – сказала она ему на прощание.

Все новости