Возвращение на прародину мадьяр

Из окна железнодорожного вагона наблюдаю за заходом солнца. Почти полностью скрывшееся светило, все еще озаряет розовым цветом плывущие по небу облака. Их скопления у самого горизонта напоминают причудливо изрезанную береговую линию, глубоко вдавшуюся в воздушную сферу океана. Ветер, оторвав от основного массива несколько похожих на взбитые сливки крупных хлопьев, гонит их на запад. Они воспринимаются как острова, постепенно уплывающие все дальше и дальше от материка. Куда-то далеко за горизонт. Для древних тюрков Запад всегда ассоциировался со стороной, откуда нет возврата. Не случайно, что захоронения древних тюркских каганов всегда ориентировались в этом направлении, сообщает газета "Деловая неделя" (Казахстан).

Древняя легенда

Степные пространства Центральной Азии и Монголии генерировали волны кочевников, уходивших на Запад. Ученые предполагают, что причиной тому было изменение климата, в результате которого земля уже не могла прокормить население степи. Первыми были гунны. Венгры, а правильнее их будет называть мадьяры, воспринимают себя как их потомков (впрочем, недавно венгерский суд официально отказал группе венгров в официальном признании их этнической принадлежности к гуннам). Имя предводителя кочевников Аттилы пользуется большой популярностью в Венгрии. По их предположению, где-то в их стране находится могила великого воителя. Согласно одной из научных гипотез, само название этой страны означает страна хуннов - Хунгария (так называют Венгрию в некоторых европейских языках). За первой волной последовали и другие.
У мадьяров издревле бытует легенда о двух родных братьях - Мадьяре и Ходеяре, в ней говорится о том, как они охотились на оленя. Мадьяр в азарте погони увлекся преследованием, и ушел далеко за Карпатские горы. Он так и не воротился обратно. Ходеяр же, устав от погони, вернулся домой. Примечательно, что аналогичная легенда имеется в эпосе казахского рода мадияр, издревле населяющего земли Тургая. Венгерский язык непохож ни на один из европейских языков. До недавнего времени, у венгерских лингвистов главенствовала теория о принадлежности их языка к финно-угорской группе языков. Но, похоже, что она сдает свои позиции. Забегая вперед, скажу, что на церемонии открытия первого Международного казахско-венгерского этнофестиваля «Встреча через века» вице-президент Всемирного совета мадьяров Имре Андраш говорил о ее ошибочности. Для него это очевидно, поскольку в лексиконе казахов и венгров имеются более 1,5 тысячи общих слов. Это позволяет предполагать, что у венгров казахские корни (правильнее, наверное, будет сказать «тюркские корни, общие с казахскими»). Эта гипотеза претендует на то, чтобы получить в Венгрии статус официальной.
По предположению венгерских ученых, некогда единый народ мадьяров в IX веке разделился на две группы: одна из них осталась на территории нынешнего Казахстана, другая откочевала на земли современной Венгрии. Та, что осталась, вошла в племенные конфедерации аргынов и кипчаков. Их так и именуют мадияры - аргыны и мадияры - кипчаки. Часть кипчакских племен во главе с ханом Котяном под натиском монголов перевалила Карпаты. Кипчаки проделывали этот путь не впервые.
На площади Героев в Будапеште, установлен монумент венгерскому королю Беле (Бейле) IV, в его нижней части имеется барельеф, на котором изображена его встреча в ущелье Роднай с ханом кипчаков и с вождями кипчакских племен: олаш, кур, бургол, контош, а также примкнувших к кочевникам аланов - яссов, перебравшихся через карпатские хребты. С этого момента к многочисленным титулам самодержца добавился еще один - король куманов. Принимая их в свое подданство, венценосец преследовал две цели: рассчитывал, что не понаслышке знакомые с тактикой ведения боя степняки помогут противостоять монгольскому нашествию, да и присутствие в стране преданных лично ему кочевников поможет обуздать своеволие всесильных феодалов. Надо полагать, он рассчитывал и на то, что обращение в христианство язычников будет оценено по достоинству Римским Папой (впрочем, многие кипчаки уже были христианами, только греческого обряда). А в центре площади Героев на постаменте, вокруг центральной колонны, будто замершие на мгновение конные статуи семи венгерских вождей, чей племенной союз и послужил началом формирования мадьярского этноса. Из византийских источников мы знаем о пребывании мадьяр в Причерноморье, откуда их вытеснили печенеги (кангар - канлы у казахов), полонившие жен и матерей ушедших в поход на Европу венгров. Может поэтому, оказавшись в Паннонии в славянском окружении, мадьяры резко сменили генотип, хотя, надо отдать им должное, сохранили свой язык.
В ходе своей поездки по Казахстану в 1965 году известный венгерский антрополог Тибор обратил внимание, что на могильных плитах усопших людей сообщается об их принадлежности к роду мадияр. Но, к сожалению, провести научные исследования ему не позволили, поскольку область была закрыта для посещения иностранцами, даже невзирая на то, что Венгрия входила в социалистический лагерь. Для венгерских участников фестиваля было важным побывать на казахских мазарах и своими глазами увидеть стелы с выбитыми надписями, свидетельствующими об их принадлежности к мадиярам. Их снимки впервые привел в своей книге современный венгерский исследователь Михай Бенке.
Таким образом, можно сделать вывод, что казахов и венгров теперь роднят сразу две ветви: не только кипчакская, но и собственно мадьярская.
 

Прикосновение к прошлому

Утро. Немноголюдный вокзал в Аркалыке. В ожидании посланного за мной автомобиля, погружаюсь в воспоминания: припомнилась моя поездка в Венгрию. Вспоминаются цветочные кашпо на осветительных опорах, придававшие ощущение праздника. На некоторых столбах аисты свили гнезда, из которых доносится жизнеутверждающе дробное пощелкивание клювами. От этого становится как-то по-домашнему уютно. Красота. Подумалось, что, вступив в ЕС, Венгрия стала членом общеевропейского союза, но ведь некогда было и азиатское единство.
Жизнь на новых землях у кипчаков вначале не заладилась. Уже в 1241 году хан Котян был убит в Пеште в результате заговора венгерских феодалов, убоявшихся его растущего влияния на короля. После чего его соплеменники были изгнаны из Венгрии (они с боями прошли пол-Венгрии, ушли в Болгарию и Македонию, где по сей день сохранился город Куманово), но позднее, в 1246 году, король Белу вновь пригласил степняков и отвел им земли близ Тиссы. Согласно одной из версий, к убийству Котяна мог быть причастен герцог Австрийский Фридрих Сварливый, поскольку тому не нравился независимый характер номадов, как и то, что куны (так прозвали кипчаков-куманов в Венгрии) были не столь истовы в новой вере, более того, втайне оставались верными своим тотемам, культам и верованиям. И это не удивляет, поскольку вплоть до XVI века куны говорили на кипчакско-тюркском наречии! Следует признать, что некоторые наши казахстанские исследователи грешат неточностью, считая, что венгерские кипчаки приняли христианство во второй половине ХIХ века. Это не соответствует действительности. Одним из непременных условий, выдвинутых королем Белу, было принятие кунами христианства. И еще до вступления кипчаков на венгерскую землю Папа Римский отрядил своих эмиссаров в Бессарабию и Молдову крестить номадов. Но была ли в этом необходимость? Ведь многие кочевники и без того исповедовали христианство, правда, несторианского толка. Как бы то ни было, но в этом вопросе степняки проявили свой неуступчивый характер, выдвинув встречное условие: примем новую веру, но молиться будет на тюркском языке. Призванные в Венгрию защитить ее от набегов, на поле брани они выходили не часто. Предотвратили рассчитанный на обильную поживу грабительский набег, предпринятый родственными племенами. Все кончилось миром. Кочевники, встреченные кунами у предгорий Карпат, на Венгрию не пошли, ушли на Балканы.
Вспоминается встреча в Будапеште с известным фотохудожником Ласло Кунковачем. Для Венгрии это личность примечательная, поскольку он побывал во многих странах. Но главной целью его творчества было - запечатлеть жизнь и быт своего народа - кунов. Десять лет назад он был у нас в Казахстане, где не только работал, но и дважды представлял казахстанскому зрителю плод своего двадцатилетнего труда - этнографическую выставку «Половцы в Венгрии». «Интерес к этой теме вызван не тем, что я кун, - говорил г-н Кунковач, - а обычным везением: на моем жизненном пути встретился человек, чья личность была неординарной. Это д-р Мандоки Кунгур Иштван». Это он привил современникам интерес к истории венгерских кипчаков, не считаясь со временем, мог часами рассказывать о славной истории тюркских народов, о далекой прародине кунов. «После долгих бесед с ним, я принял решение, - продолжает г-н Кунковач, - подчеркнуть свое происхождение и добавить к распространенной в Венгрии фамилии Ковач приставку - Кун. И я не одинок в этом стремлении. Мандоки мы обязаны тем, что стали гордиться своим восточным происхождением». Кунковач сетовал на то, что даже в сельской глубинке традиционный «кункалпак», сменила стандартная безликая бейсболка. Профессия чабана, сохранявшего остатки кипчакской культуры, стала не столь почетна, как прежде.
 

Столица кунов

Кстати, сын Белы, король Иштван V был женат на дочери половецкого хана Эржебет. Правда, он не был благодарным отпрыском и несколько раз устраивал заговоры против отца. В свою очередь, их сын Ласло, свободно говоривший на тюркском языке и прозванный за это Куном, души не чаял в своих сородичах, предпочитая венгерскому платью более привычные кипчакские одеяния. Часто выезжал с ними на облавную охоту и подолгу пропадал в их селениях. Свою близость к кунам он умело использовал, черпая у них поддержку в противостоянии с влиятельным в стране архиепископом Эстергомским, смело противопоставлял свои интересы интересам Ватикана. Непонятно только, как Римская курия согласилась на его канонизацию? Неисповедимы пути твои, Господи! Именно в годы правления Ласло был принят закон о кунах, уравнявший их в правах с коренным населением. В соответствии с ним, кунам предоставлялась широкая автономия, и подчинялись они только своему падору - губернатору. Это уложение действовало с перерывами очень долго, вплоть до девятнадцатого столетия. Главным пунктом той поездки был город Карцаг, административный центр населенной кунами области Надькуншаг. Они живут еще в одной области, называемой Кишкуншаг. Кстати, местные жители уверяли меня, что слово «карцаг» заимствовано из языка предков и означает степная лисица (карсак). Проезжаем мимо стройки, у скипа бетономешалки, живописно облокотившись на черенок лопаты, стоит рабочий. Обращаю внимание на его раскосые глаза и скуластое лицо, украшенное пышными усами. Вдоль дороги за аккуратно подстриженным кустарником и легкими металлическими оградами виднеются свежевыбеленные и ухоженные одно- и двухэтажные дома. Обращало на себя внимание обилие цветов. Но вот подъезжаем к здешнему музею, где нас ожидает его директор д-р Миклош Надьмолнар, встретиться с которым настойчиво рекомендовал г-н Кунковач. Слово за слово, и началась беседа. Он говорил, что куны - народ особенный, они не только приняли обычаи коренного населения, но и сохранили свои. Так же как и мы, на праздничных застольях в знак уважения и почтения преподносят «аксакалам» баранью голову. Один из участников этнофестиваля Андраш Биро мастерски ее разделывал. Популярным блюдом считается «джигяр», на поверку оказавшееся нашим куырдаком. У кунов в большом почете баранина, подтверждает это и герб Карцага, висящий над директорским столом и представляющий собой шит, увенчанный короной, в центре которого, конечно же, кроткая овечка, пасущаяся на лугу. Одна беда - разучились куны готовить кумыс. Постепенно разговор с гастрономических пристрастий переходит к истории. Г-н Надьмолнар говорит, что до кочевников хана Котяна степняки появлялись в Венгрии в 1055, 1061 и в 1068 годы, но в отличие от кипчаков, покинувших свою ставку Шарукан (по мнению исследователей, она располагалась близ нынешнего Харькова), это были тюркоязычные племена с отрогов Большого Хингана (Монголия)!
После значительного перерыва в 18 веке, императрица Мария-Терезия вновь вернула кунам автономию. Для встречи с ней в Вену прибыла делегация, в обязанность которой вменялось только одно - отстоять привилегии кунов, закрепленные за ними св. Ласло. А были они весьма значительные: не платили налоги, за проезд по дорогам и мостам здешние землевладельцы не имели права взимать с кунов плату. Эдакая свободная экономическая зона. Эти привилегии послужили толчком для развития экономики края, поэтому и народ здесь жил зажиточный. Доказывая императрице свое отличие от венгров, они прочли ей молитву на тюркском языке, но поскольку она не пожелала это отметить, куны поступили просто: тряхнули мошной, скинулись всем миром и после долгого торга выкупили свои земли за 155 тысяч золотых форинтов. Но вскоре в общине произошел раскол, т.к. люди, выложившие на благое дело большие суммы денег, претендовали, соответственно, на большие, по сравнению с другими, права. В итоге часть кунов переселилась на территорию нынешней Сербии в Моравицу. Население Венгрии составляет десять миллионов человек, еще пять миллионов мадьяров живут в Сербии, Румынии, Хорватии, Украине и Словакии. «Недавно из Сербии приезжала группа людей, - продолжал
г-н Надьмолнар, - и спустя столько лет, беседуя с местными жителями, находили общих предков!». Но и это еще не все. В ответ на ликвидацию в 1876 году Веной привелегий кунов, они вновь продемонстрировали свой далеко не покладистый характер, как и впрочем, поверхностную религиозность, и в отместку за дальнейшие притеснения австрийцев, перешли из католичества в лютеранство, что подтверждает наличие кирхи в центре Карцага.
 

Святый боже Тенгри

С явно ощущаемым уважением в голосе г-н Надьмолнар рассказывал о д-ре Мандоки. По мнению директора, его интерес к истории собственного народа не случаен. Он всегда ощущал себя несколько отличным от венгров. Еще в детском возрасте, когда ему было всего 12 лет, начал самостоятельно изучать казахский язык! Несмотря на ярко выраженные лингвистические способности, обучение шло трудно, сказывалось отсутствие словарей и учебных пособий, но не было бы счастья, да несчастье помогло. После того как в 1956 году в Венгрию были введены советские войска, в соседнем с Карцагом городе Кунмадораш появились солдаты и офицеры из Казахстана, обслуживавшие военный аэродром. И стал юный Иштван день-деньской пропадать в окрестностях военного городка. Казахи, видя неподдельный интерес мальчика, украдкой, скрываясь от начальства, не одобрявшего их общения с местными жителями, давали Мандоки уроки родного языка. Дело стало спориться. Достигнув поставленной цели, он перешел к изучению других тюркских языков. Но круг его интересов не ограничился только языкознанием. Он много и жадно читал книги об истории и культуре тюркских народов. Остро чувствуя свое духовное родство с ними, он принял в дополнение к венгерскому имени Иштван, второе, уже тюркское, имя Кунгур. Интерес к прародине был настолько велик, что стал носить не только академический, но и личностный характер. Мандоки женился на казашке, а позднее и вовсе переехал на постоянное место жительство в Казахстан.
Ему мы обязаны тем, что найден текст молитвы, и затерялся бы он во тьме веков, если бы куны не зачитали ее на приеме у Марии-Терезии. Вправду говорят, не знаешь: где найдешь, где потеряешь! Благодаря этому они были записаны придворными летописцами. По словам г-на Надьмолнара, еще в позапрошлом веке куны читали молитву, но абсолютно не понимали ее смысла. Теперь понимают. Читаю строки: «Бизин атамыз кым сен кокте...», это «боже еси ты на небеси». Думаю, что человеку, мало-мальски знающему казахский язык, понятны слова этой молитвы, заканчивающиеся словами: «...Тенгри. Амен!». Так властелин вечно синего неба и духов кочевников Тенгри стал синонимом христианского бога.
После беседы осмотрели экспозицию музея. Огромный стенд посвящен Казахстану. Наряду с домброй и предметами казахского быта, есть фотография казашки с прорезавшими лицо глубокими морщинами - директора музея из города Мерке Жамбылской области, являющегося побратимом Карцага. Любезный директор упомянул, что исследователи, занимавшиеся историей кунов, властями не преследовались, но и интерес к этой тематике не поощрялся. Подошли к небольшой мемориальной плите, стоящей неподалеку от музея. На ней под скромным барельефом подвижнику Мандоки обозначены имя и даты жизни 1944-1992. Безмерно жаль, что такому блестящему ученому было отмерено жить так мало. Увы, всего 48 лет. Скончался он на вновь обретенной родине, в Алматы, и, согласно его желанию, похоронен на Кенсайском кладбище. Память его увековечена, его имя носят школа, одна из улиц южной столицы.
 

Красота в многообразии

Переночевав в Карцаге, по совету директора музея ранним утром отправились на рынок. Он сказал: «Вы увидите много людей, сходных с вами обличием». Так оно и оказалось. Прямо на меня шла смуглая молодая женщина, катившая перед собой детскую коляску и с безмятежностью во взоре разглядывавшая выложенный на прилавки товар. Судорожно хватаю камеру - настоящая Кунская мадонна. Затем следуем в город Туркеве, к «бангачаку», так здесь называют курганы. Он примечателен тем, что здесь стоят семь каменных изваяний. Подъезжаем к холму. Идиллическая картина: на обочине дороги разбили свой бивак гостеприимные молдаване, предложившие выпить вина, где-то неподалеку крякают утки, из-под ног бросаются врассыпную кузнечики. Все как дома. Каменных изваяний всего семь, по числу городов: Кунмадораш, Карцаг, Туркеве, Кунэмлекхей, Кишуйсалам, Берекфюрдо и Кунхедьеш. Не надо быть большим специалистом в топонимике, чтобы понять, что здесь живут куны. По замыслу скульптора каждая статуя смотрит в направлении своего города. Видимо, «бангачак» популярен у местных жителей. Рядом место для парковки автомобилей, крытая площадка со столом и скамейками, в двух шагах от которой свежевыбеленная печь. Затем едем знакомиться с автором этой композиции - скульптором Шандором Дерфи. Проезжаем мост через Тиссу, сворачиваем налево, и на берегу речной заводи находим его студию.
Навстречу выходит улыбчивый хозяин, заранее предупрежденный о нашем приезде, и радушно предлагает присесть. Его жена угощает «олма палинкой» - яблочной водкой собственного изготовления. Ох, и забористая штука эта олма палинка, доложу я вам. Шандор вспоминает, как Мандоки рассказывал ему о величии тюрков, и признается, что когда тот поведал ему о султане мамлюков Бейбарсе, то счел это небылицей, но позднее убедился в его правоте (кстати, по сей день на границе Судана и Египта живут потомки венгров, присланных туда для пограничной службы Османской империей - племя магьяраб). Говорит, что куны не делали каменных баб, вероятней всего потому, что священники видели в этих изваяниях приверженность к их древним обрядам. И в этом, как мне представляется, он был не прав. Делали, просто католическое духовенство их уничтожало. Впрочем, как и рунические письмена. Одно из них сохранилось. Его обнаружили на стене одного из замковых сооружений, позднее перестроенных под конюшню. По счастливой случайности она попала на глаза одному из гостей. Зная о том, что вся мировая научная общественность возбуждена сенсационным открытием датского ученого Вильгельма Томсена - расшифровкой орхонских надписей, он обнаружил их сходство, скопировал и отправил в Копенгаген. Позднее Томсен расшифровал их: присланная копия и руны на камнях Куль-тегина и Бильге кагана были написаны на одном языке. «Что же касается «бангачака», то мысль о возрождении древнего искусства возникла после того, как я ознакомился с фотоальбомом Ласло Кунковача, ставшего результатом его поездки на родину предков», - говорит скульпотор. Древнее искусство стало возрождаться после того, как один из венгерских аристократов, в память о своем друге графе Сечени велел высечь его каменное изваяние в виде кичакского воина. Оказывается, Шандор не только ваяет, но и организовывает пленэры, и сюда может приезжать любой желающий, будь то художник или скульптор. Фотографируемся на память. Глядя через объектив камеры, Дьюла произнес: «Этот снимок следует опубликовать в газете, и пусть читатели ломают себе головы, пытаясь определить, кто тут венгр, а кто казах!». А тут еще подходит попрощаться художник из Трансильвании. Обычно флегматичный Дьюла восторженно восклицает: «А с ним сходство еще больше!». И уже провожая нас к машине, Шандор обращается ко мне с просьбой: «Искандер! Напиши о том, что мы будем рады видеть на своих пленэрах казахстанских художников и скульпторов. Пусть приезжают, тут создано все необходимое для творчества, и, хитро прищурив глаза, продолжает, - только одно условие, несколько картин, нарисованных тут, они должны оставить здесь». Что ж, выполняю его просьбу. От себя добавлю, места здесь красивейшие. Снова остановка. Здесь стоит мемориал, посвященный миллениуму - тысячелетию венгерской государственности. Легко угадываемые персонажи: сидящий верхом король, сжимающий в длани крест и вытянувший руку с двумя поднятыми перстами, присягающий ему хан Котян, чей конь тянется мордой к Беле. И снова музеи. В одном из них, рассказывающем о быте кунов, ощутил, будто нахожусь не за тридевять земель от отчего дома, а в гостях у бабушки. Знакомая обстановка: сундуки, старый комод, буфет, в недрах которого прятались конфеты, теми же плитами выложен пол на кухне, те же корчаги и горшки на полке, так же уютно пахнет свежей сдобой и печеными яблоками.
 

Мажаристан - казахская Венгрия

Помнится, что всю обратную дорогу до Будапешта прокручивал в уме беседы с местными жителями и, суммируя впечатления от встреч, пытаюсь определить характер кунов. Куны - это крепкий, основательный народ. Мужчины сильны и выносливы, не любящие быть зависимыми, им не по душе подневольный труд издольщиков и батраков. Женщины усердны и чистоплотны. Затем мысли перескакивают к Мандоки. Чем объяснить этот феномен? Почему и каким образом историческая память нескольких столетий сконцентрировалась именно в нем и проявилась столь мощно?
А вот подъехала присланная за мной машина. В вестибюле гостиницы «Адай» знакомлюсь с участниками этнофестиваля, одетыми в венгерские кафтаны, среди которых возвышался двухметровый гигант по имени Габор. Он и стал моим первым собеседником. По профессии он животновод, живет в деревне неподалеку от Карцага. Имеет стадо овец в пятьсот голов и тысячу лошадей. Он уже бывал в Казахстане прежде. В ходе последней поездки он вывез несколько лошадей, которых скрестил с венгерской породой, и верблюдов. До этого бывал в Монголии, где также приобрел несколько голов скота. Когда ему предложили стать участником этнофестиваля, он с удовольствием согласился. «Конечно, - говорит Габор, - побывать на родине предков, это всегда интересно, но кроме этого у меня есть более прагматичные цели: «хочу купить а(к) (к)озы и собак, пород тобет и тазы».
Другим моим собеседником стал один из организаторов фестиваля - руководитель одного из предприятий энергетического профиля в Аркалыке Курмангазы Жангильдин. Идея его проведения родилась в ходе их встречи с венгерским ученым-антропологом Андрашем Биро и казахстанскими предпринимателями Айбеком Накиповым и его брата Айдара. Их стараниями образован фонд, предметом деятельности которого является изучение истоков исторической связи казахского народа и народа Мажаристана, пропаганда культуры и быта наших предков, помощь в развитие аула.

(продолжение следует)
    

Искандер АМАНЖОЛ

Все новости