Злые языки с пистолетом

7 июля начальник Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ Василий Христофоров рассказал «Интерфаксу», что содержащиеся в архивах ФСБ сведения, касающиеся штатных негласных сотрудников органов безопасности и лиц, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе, не могут быть рассекречены.

«У нас хранится информация об использовавшихся при проведении негласных оперативно-разыскных мероприятий силах, средствах, источниках, методах, планах и результатах деятельности, о лицах, внедрявшихся в организованные преступные группы, о штатных негласных сотрудниках органов безопасности, о лицах, оказывавших содействие органам безопасности на конфиденциальной основе, а также об организации и тактике проведения оперативно-разыскных мероприятий», — пояснил В. Христофоров.

Выражаясь понятным языком, стукачи и провокаторы, засланные в группы, за которыми следил КГБ, могут рассчитывать на неприкосновенность. Все эти сведения, по словам Христофорова, составляют государственную тайну и не подлежат рассекречиванию никогда. Некоторая неувязка, которую игнорирует ФСБ, состоит в том, что непонятно, государственную тайну какой именно страны составляют эти сведения. Если СССР, так этой страны уже 15 лет как не существует. Если России, так это означает, что ФСБ вместе с обязательствами берет на себя всю ответственность за массовые репрессии, учиненные в годы советской власти ОГПУ-НКВД-КГБ. О том, что Советского Союза уже нет, в ФСБ, скорее всего, слышали. Значит, второе. В этом случае вполне логично, что спецслужба берет под защиту своих осведомителей, которые либо все еще «стучат», либо могут пригодиться в будущем.

Попутно Василий Христофоров заметил «Интерфаксу», что оперативные дела на подозревавшихся в антисоветской агитации и пропаганде уничтожены. Казалось бы, зачем было их уничтожать, если почти все осужденные по этой статье реабилитированы и не считаются преступниками? Зачем прятать концы в воду, если на политических репрессиях поставлен крест? Или не поставлен? Христофоров не уточняет, когда именно уничтожались эти документы, — в перестроечные годы, когда само существование госбезопасности оказалось под вопросом, или теперь, когда ей уже ничего не угрожает. Между тем историкам и архивистам уже 15 лет назад было известно, что почти все дела оперативной разработки (ДОР) и дела оперативного наблюдения (ДОН) по диссидентам КГБ уничтожил еще во времена перестройки. Не уничтожили, возможно, только дела тех, кто и по сей день остается в разработке ФСБ.

Тогда сотрудники КГБ резонно опасались, что хранящиеся у них оперативные материалы могут стать уликами в случае привлечения к судебной ответственности виновных в политических репрессиях. Поэтому и документы уничтожали тихо, не афишируя, не привлекая к этому общественного внимания. Теперь ФСБ ничего не опасается и заявляет об уничтожении архивов открыто, не ожидая неприятных вопросов и обвинений в сокрытии следов преступлений.

Публичное заявление о защите стукачей и уничтожении оперативных архивов диссидентских дел — знак времени. Один из многих знаков. Если в бывших коммунистических странах, вставших теперь на путь демократии, архивы судов и госбезопасности открываются для ознакомления, а тайные агенты и стукачи теряют возможности продвижения на государственной службе, то у нас идет обратный процесс.    

Понимая, как неприглядно это выглядит, ФСБ преподнесла и другую новость. Все тот же В. Христофоров заявил, что рассекречены архивные материалы периода массовых репрессий 1920 — 1950 годов, и с ними при необходимости может ознакомиться каждый желающий. «Обратиться в архив может каждый, у кого возникнет такая потребность. Для этого достаточно написать письмо, в котором указать, с какими материалами и с какой целью он желает ознакомиться», — сказал он 8 июля в интервью «Интерфаксу». Христофоров пояснил, что сотрудник архива осуществляет поиск запрашиваемых материалов, и, если они рассекречены, инициатору запроса предоставят возможность ознакомиться с ними.

С каких материалов снимается гриф «секретно», а с каких нет и чем в этих случаях руководствуется ФСБ, г­н Христофоров не объяснил. Из практики знакомства с архивными материалами КГБ известно, что доступ к этим материалам получают только родственники репрессированных и только в том случае, если репрессированный был реабилитирован. Практика эта основана на указе президента Ельцина от 1992 года. Именно тогда архивы КГБ слегка приоткрылись, и родственники реабилитированных жертв коммунистического террора получили возможность знакомиться с делами своих родных.

Вообще говоря, ничего нового сейчас не произошло. Никакого массового рассекречивания документов, никаких новых условий посещения архивов. Ничего, кроме гордо прозвучавшего заявления об уничтожении оперативных материалов по делам об антисоветской агитации и пропаганде и заботливых слов о тайных агентах КГБ. Но прозвучало это так, чтобы все поняли, что ФСБ готова отвечать по долгам своих предшественников и хранить гостайны несуществующего государства, из которого она вышла и в которое всегда готова вернуться. Иных разумных причин распространять через «Интерфакс» «новости», которым полтора десятка лет, не видно. Разве что вдохнуть новую уверенность в своих штатных и нештатных осведомителей да показать бывшим антисоветчикам и будущим кандидатам на их места, что церемониться с ними никто не будет.