1564 год. 26 января в битве при Чашниках русские войска потерпели поражение от ливонцев.

«Перемирие, данное Иоанном Сигизмунду, не мешало Россиянам и Литовцам нападать друг на друга. Первые малочисленными отрядами довершали завоевание Полоцкой области. Слуга Сигизмундов, Князь Михайло Вишневецкий, с толпами Козаков и Белогородских Татар опустошал уезды Черниговские, Стародубские: Князь Иван Щербатый, Северский Воевода, разбил его наголову. Послов Сигизмундовых долго ждали в Москве: наконец они приехали, 5 Декабря 1563 года, и следуя обыкновению, требовали от нас Новагорода, Пскова кроме всех завоеваний деда, отца Иоаннова и его собственных; а Бояре наши, также следуя обыкновению, ответствовали, что мы для надежного мира должны взять у Литвы не только Киев, Волынию, Подолию, но и Вильну, которая в древние времена принадлежала России. Они говорили о неправдах, лукавстве, спеси Короля, не хотящего именовать Иоанна Царем и замышляющего быть Государем Ливонии, где еще в XI веке основан Ярославом Великим город Юрьев и где Александр Невский огнем и мечем казнил своих подданных, Немцев, за их бунт и непослушание. "Так было, - заключили Бояре словом Государя, - так было до времен великого мстителя неправдам, моего деда; до славного родителя моего, обретателя древней нашей отчины, и до меня смиренного". Хотя с обеих сторон умерили требования; хотя мы соглашались уже не говорить о Вильне, Подолии, Больший, и дружелюбно уступали Сигизмунду Курляндию, желая единственно всей Полоцкой земли, чтобы заключить перемирие на 10 или 15 лет: однако ж послы не приняли сего условия. Иоанн изустно сказал им: "Если Король не хочет давать мне Царского имени, да будет его воля! Не имею нужды в титуле: ибо всем известно, что род мой происходит от Кесаря Августа; а данного Богом человек не отнимет". Такая генеалогия должна была удивить Послов: им без сомнения объяснили ее. Надобно знать, что Московские книжники сего времени может быть в угодность Иоаннову честолюбию призводили первого Князя Новогородского Рюрика от мнимого Прусса, Августова брата, который будто бы, оставив Рим, сделался Владетелем Пруссии. Послы не спорили о предках Рюриковых, но не хотели утвердить за ними ни Полоцкой области, ни Ливонии и выехали из Москвы 9 Генваря [1564 г.]. Тогда Воеводы Московские немедленно выступили, Шуйский из Полоцка, Князья Серебряные-Оболенские из Вязьмы, чтобы действовать против Литвы: Государь велел им соединиться под Оршею, идти к Минску, к Новугородку Литовскому; назначил станы, предписал все движения. Но Князь Петр Шуйский, завоеватель Дерпта, славный и доблестию и человеколюбием, как бы ослепленный роком, изъявил удивительную неосторожность: шел без всякого устройства, с толпами невооруженными; доспехи везли на санях; впереди не было стражи; никто не думал о неприятеле - а Воевода Троцкий, Николай Радзивил, с двором Королевским, с лучшими полками Литовскими, стоял близ Витебска; имел верных лазутчиков; знал все, и вдруг близ Орши, в местах лесных, тесных, напал на Россиян. Не успев ни стать в ряды, ни вооружиться, они малодушно устремились в бегство, Воеводы и воины. Несчастный Шуйский заплатил жизнию за свою неосторожность. Одни пишут, что он был застрелен в голову и найден мертвый в колодезе; другие, что Литовский крестьянин изрубил его секирою. Из знатных людей пали еще два брата, Князья Симеон и Федор Палецкие. Литовцы взяли в плен Воеводу Захария Плещеева-Очина, Князя Ивана Охлябинина и несколько Детей Боярских, так что мы из двадцати тысяч воинов лишились менее двухсот человек: все другие ушли в Полоцк, оставив неприятелю в добычу обозы и пушки. Тело Шуйского с торжеством отвезли в Вильну, а пленников Российских представили больному Королю в Варшаве: он велел петь молебны и действием радости исцелился от недуга».

Цитируется по: Карамзин Н.М. История государства Российского. Глава 2. М.: Эксмо: 2006
История в лицах

Из письма литовского гетмана Радивиллу:

В это время я с моим войском стоял в Лукомле, городе Литовском, находящемся недалеко от Полоцка и на расстоянии семи миль от Улы, и хотя в сравнении с неприятелем был действительно слаб, но стыд и позор, причиненные мне и всей нашей нации и нашему имени отнятием у нас города и области Полоцкой (потому что, когда Полоцк взят русскими, он был также военачальником), побудили меня, наконец, двинуться против неприятеля и близ самой Улы встретиться с ним лицом к лицу, что именно случилось в среду, 26-го января, и происходило следующим образом:

Когда упомянутый воевода с войском своим выступил из лесу в поле, прилежащее к Уле, я, с другой стороны, из Луковского леса вышел на ту же равнину; впрочем при этом он имел передо мною и моим войском значительное преимущество, не только что касается до местности, которую занял, но и во всех других отношениях, чем он в самом деле и воспользовался. Когда же я выступил из лесу, будучи обо всем уведомлен моими караульными, то он, зная точно также о моем прибытии, дожидался меня, однако, на половине поля, предоставив другую половину (да вознаградить его за это Господь Бог) мне и моему войску; даже и тут — смею Вашу Милость в этом заверить — стоял он покойно в боевом порядке, нисколько не трогаясь с места, до тех пор, пока я также устроил свое войско и сделал, как следовало, все нужные распоряжения. По каким же причинам он оказал мне такое снисхождение и какую несомненную имел при этом надежду, Ваша Милость можете сами из всего сказанного благосклонно заключить.

За тем, поручив себя и войско Всемогущему Богу и возложив на него твердую надежду, вступил я в сражение. Скажу, однако, в кратких словах, что неприятель разбит мною на голову, так что самого воеводу и его войско я преследовал на расстоянии целых пяти миль и что все это пространство (да благоволит Ваша Милость без всякого сомнения этому верить) усеяно было трупами убитых, лежавшими один подле другого, которых мы полагаем, по меньшей мере, пало в числе девяти тысяч человек. Сам воевода, как скоро передовой полк был рассечен, бежал к Полоцку; но товарищ его Захарий Плеещев, который в Полоцке и войске считался по нем первым воеводой, слава Богу, находится пленником в моих руках, равно как еще один по имени Палецкий; наконец, и третий по месту, как сказывают Москвитяне, Войнаровский (?), у меня в плену. Кроме их, взято в плен значительное число придворных, имевших важное значение при Московскому Государе, и других лиц высшего сословия

Цитируется по: Копия с письма присланного в Варшаву на имя пана Радивилла великим гетманом литовским // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 3. М. 1847
Мир в это время


 1585 год «Основным
средством ограбления и подчинения Ирландии англичанами в XVI в. стали массовые конфискации земель ирландцев и передача их английским колонистам. Первая массовая конфискация была проведена при Марии Тюдор. Воспользовавшись распрями между ирландскими вождями двух соседних с Пэлем графств и лордами Пэля, королева объявила действия вождей мятежом и конфисковала земли обоих графств. Это было грубейшим нарушением ирландских поземельных отношений, сохранивших следы клановой собственности на землю и не допускавших конфискации земли за те или иные проступки членов клана, в том числе и вождей. Конфискованные земли были розданы в 1563—1564гг. на очень выгодных условиях английским военным и чиновникам; ирландцам оставили 1/3, земель, причём это были самые худшие земли. При Елизавете английские власти в Ирландии, вмешавшись в борьбу ирландских вождей в Манстере (Юго-Западная Ирландия), спровоцировали восстание против англичан, а затем, жестоко подавив его, конфисковали в 1586 г. большую часть земель ирландцев этой обширной области. Эти земли были розданы крупными участками английским колонистам — главным образом представителям знати и фаворитам королевы — с условием их заселения англичанами и введения в них английской системы феодальных поземельных отношений».

Все новости