«Декабризма как единого явления не существовало»

Героико-романтический сюжет восстания 14 декабря 1825 года овеян таким количеством мифов, что порой кажется достоянием литературы, а не истории. Действительно, трудно не поддаться обаянию мужества людей, вышедших тогда на Сенатскую площадь, к Медному всаднику. Беспрецедентное явление в мировой политике -- против существующего строя выступили не угнетенные, а представители сословия угнетателей. Государственный переворот во имя «установления справедливости» инициировали не «униженные и оскорбленные», а высокопоставленные военные и владельцы богатых поместий. За равенство всех сословий перед законом ратовали не бесправные рабы -- крепостные, а именитые потомственные дворяне. И никто из них не претендовал на участие в государственной жизни в случае успеха восстания -- таков был основополагающий постулат декабристской идеологии. В советское время восприятие этого феномена пытались ограничить формулировкой Ленина: «Декабристы разбудили Герцена, Герцен развернул революционную агитацию», -- что не помешало диссидентствующей интеллигенции слагать стихи о «вышедших на площадь» (которая после 1917 года была переименована в Площадь декабристов). На рубеже 90-х годов ХХ века идеологический маятник качнулся в противоположную сторону, и декабристов стало модно воспринимать как мятежников, задержавших либеральное развитие России почти на сто лет. Поразительно, но ни советское время, ни постсоветское не смогло погасить драматическое очарование той истории. Мифы и правда о событиях на Сенатской стали темой беседы с автором знаменитых монографий по декабризму -- «Мятеж реформаторов», «Право на поединок» и «Дуэли и дуэлянты», историком и писателем, главным редактором журнала «Звезда» Яковом ГОРДИНЫМ.

-- Красивый миф о декабристах, существовавший как до революции 17-го года, так и после нее, -- практически единственная из историко-политических легенд, которую не разрушило постсоветское время. В чем, на ваш взгляд, жизнестойкость этого мифа?

-- В первую очередь в том, что в основе этого мифа лежит реальность, фактическая сторона дела. Все нынешние радикальные опровержения позитивной истории декабризма построены либо на незнании, либо на сознательном искажении. Декабристский миф очень красив, он особенно импонирует молодым. И, кроме того, он корреспондирует с основной христианской идеей -- идеей самопожертвования. Действительно, многие из декабристов готовы были принести себя в жертву, понимая, что восстание грозит если не гибелью, то фатальными неприятностями для них.

-- Декабристы, насколько я понимаю, не были абсолютно монолитны как в жизненной философии, так и в политических воззрениях -- даже в установках на восстание была существенная разница между Северным и Южным обществами, да и внутри каждого из них зачастую не было единодушия.

-- Нужно учитывать: никакого декабризма как единого явления не существовало. Это видно как по документам тайных обществ, так и по биографиям участников движения. Сюда входили люди очень разные по возрасту и социальному положению, люди, включившиеся в деятельность тайных обществ на разных этапах. Там, безусловно, были и бескорыстные прагматики, и честолюбцы, были и жестокие, и наивные... Одним словом, этих весьма разных, иногда не совместимых, людей свели обстоятельства и главная идея.

-- Именно так и происходят революции -- благодаря «гремучей смеси» обстоятельств и доминирующей идеи.

-- Разумеется. Но тайные общества возникли практически за десять лет до восстания 14 декабря 1825 года. Это были по сути кружки, объединявшие людей, видевших, что Россия идет по гибельному пути. Они ожидали катастрофы.

-- После войны 1812 года общество переживало небывалый подъем, о какой же катастрофе могла идти речь?

-- Когда рассуждают о декабризме, как правило, забывают об экономической ситуации в Российской империи после победы над Наполеоном. А ведь это очень важно для понимания контекста происходившего. Употребляя знакомые формулировки, скажу: 1825 год был годом финансового кризиса. И все предшествовавшие годы экономика была в предкризисном состоянии. После наполеоновских войн страна была разорена. А Сперанского (Михаил Михайлович Сперанский (1772--1839) -- российский государственный деятель, с 1808-го ближайший советник императора Александра I, автор плана либеральных преобразований, инициатор создания Государственного совета. -- Ред.), сумевшего перед войной радикально перестроить финансовую систему, уже не было -- он находился в ссылке. Напомню, что в 1810--1811 годах Сперанский провел финансовую реформу. Он поступил так, как -- не улыбайтесь -- поступили Гайдар и Чубайс в 1991--1992 годах. В России к 1810 году существовала избыточная денежная масса и шло резкое обесценивание рубля -- инфляция: бумажный рубль отставал от серебряного. А ассигнации продолжали печатать -- каждое министерство, обнаружившее дефицит в сфере своих интересов, могло запросить дополнительные ассигнования и их получить. Это усугубляло ситуацию. Сперанский разработал систему мер по ограничению денежной массы. Он фактически впервые в России ввел четкое понятие бюджета. И точной отчетности. Это, кстати говоря, не в последнюю очередь стало фактором, который его погубил: мало кому в министерствах такие нововведения понравились. Сперанский выдвинул идею приватизации государственных земель: землю должны были не раздавать по монаршей воле, а продавать не только дворянству, но и купечеству. И это одни из немногих мер, предпринятых Сперанским. В результате к 1812 году Россия пришла со сбалансированным бюджетом, что дало возможность вести успешную военную кампанию, отразив нападение Наполеона. Декабристы знали, что к 1815 году экономика вновь вернулась в бедственное положение, сравнимое с дореформенным. Они понимали и губительный экономический смысл крепостного права.

-- Кроме того, конечно, сказался и победоносный вояж во Францию: крестьяне, ставшие солдатами, увидели, как живет то же сословие во Франции. Ожидать, что сравнения будут забыты, не приходилось.

-- Русское крестьянство, совершившее подвиг в войне с Наполеоном, было вправе ожидать внимания властей к себе, различных экономических послаблений -- улучшения своего положения. Этого не произошло, и глухой ропот крепостных, нараставший после 1812 года, не мог быть не слышен думающей частью российской элиты. И уж конечно декабристы знали об этом не понаслышке -- большинство из них имело крепостных.

-- Отсюда в программе декабристов помимо равенства всех сословий перед законом появился и пункт об отмене крепостного права? Усиливался социальный антагонизм -- дворянство опасалось «русского бунта»?

-- Вы помните диалог Пьера Безухова и Николая Ростова? В конце «Войны и мира» Пьер объясняет Николаю, зачем он вступил в тайное общество. Действие происходит как раз в 20-х годах XIX века. Он говорит: «Мы работаем для того, чтобы не пришел Пугачев и не зарезал наших детей». Толстой не случайно вкладывает в уста своего героя опасения «пугачевщины». Здесь писатель почти цитирует Трубецкого, который говорил о возможности нового пугачевского бунта. Еще один постоянный источник тревоги -- военные поселения (особая организация войск в России в 1810--1857 годах, совмещавших военную службу с занятием сельским хозяйством. -- Ред.). Их уничтожение было одним из главных лозунгов декабристов. Они отлично понимали, какая опасность таится в ненависти военных поселян к тем, кто их туда загнал. Среди членов тайных обществ было достаточное количество офицеров, которые отчетливо представляли себе, чем чреват бунт военных поселенцев. И они оказались совершенно правы.

-- Вы имеете в виду мятеж 1831 года?

-- Да. Военные поселяне Старой Руссы и Великого Новгорода перебили офицеров, чиновников, лекарей и освободились. 30 тыс. вооруженных людей могли двинуться на Петербург, который был абсолютно к этому не готов и никак не защищен. Ведь гвардия в это время находилась в Польше -- там усмиряли восстание. Николай I тогда говорил, что старорусские события гораздо опаснее, чем польский бунт: Польша далеко, а многотысячная толпа вооруженных поселенцев всего в нескольких переходах от столицы.

-- Среди декабристов было достаточное количество людей, занимавших довольно высокие государственные и военные посты. Логично было бы ожидать попыток мирного диалога с властью, а не планов цареубийства...

-- С идеей цареубийства все было непросто: она перманентно возникала, но никогда не была одобрена большинством. В частности, на заре декабризма об убийстве императора заговорил Лунин и не был поддержан, чуть позже ту же идею выдвинул Якушкин, и она также была отвергнута. Лидеры самого большого по численности тайного общества -- «Союза благоденствия» -- делали ставку как раз на диалог с властью, на мирное давление на нее. Они стремились к тому, чтобы члены общества заняли максимально большое количество важных государственных постов. И таким образом ход развития страны мог бы измениться без насилия.

-- И все-таки в декабристской среде возобладали радикалы.

-- Дело в том, что власть категорически не поддавалась, не сотрудничала. Характернейший пример: когда полковник Генерального штаба Александр Муравьев подал императору Александру I записку о постепенном освобождении крестьянства, царь сказал: «Дурак, не в свое дело вмешался». Этот частный случай, на мой взгляд, очень точно отражает невозможность диалога между властью и реформаторами. Но не случайно ставка делалась на военный переворот, а не на всенародную революцию. Как образно выразилась академик Милица Нечкина, это была бы «революция, идущая строем». Декабристы, как вы помните, отказались от помощи толпы. Ведь когда они стояли на Сенатской площади, у них горожане просили оружие, обещали «перевернуть Петербург вверх дном». Но вот как раз этого-то восставшие и не хотели. Они намеревались арестовать императорскую фамилию, взять реальную власть, вынудить Сенат издать манифест о реформах. Обо всем этом есть четкие свидетельства. У них была одна, главная идея: сформировать Временное правление -- временное правительство, так сказать, правительство переходного периода, которое собрало бы Учредительное собрание. (Учредительное собрание в воззрениях декабристов -- Собор, классически приемлемая для России форма выбора системы управления государством.) И это собрание определило бы политическую систему страны. Вероятно, ею стала бы монархия -- конституционная, а не абсолютная.

-- Как кричали в толпе на Сенатской: «Да здравствует Константин и жена его Конституция».

-- Это, конечно, красивый апокриф, но 14 декабря ни о какой конституции не было речи. А была речь как раз о соблюдении присяги. Ведь армия только что присягнула на верность наследнику престола Константину Павловичу. И вдруг ей предлагают присягнуть новому претенденту -- Николаю Павловичу -- младшему брату Константина.

-- Нынче в околоисторической среде нередко обвиняют декабристов как раз в нарушении присяги.

-- Подобные рассуждения -- свидетельство исторической безграмотности. Сродни обвинениям в том, что декабристы-де сорвали конституционный процесс в России. Недавно, кстати, на канале «Культура» мне пришлось наблюдать программу «Культурная революция», посвященную декабристам. Так вот там прозвучал буквально ошеломляющий тезис: Александр I со Сперанским разрабатывали конституцию, а декабристское восстание свело на нет ее принятие. Опровергается это, я бы сказал, просто арифметически -- реальной хронологией событий. Как я уже говорил, первые «преддекабристские» организации возникли в 1815 году, а Сперанского отправили в ссылку в марте 1812 года. Замечу кстати, что ссылка выдающегося и эффективного реформатора Сперанского была для декабристов веским аргументом в пользу радикализации их движения.

-- Упомянутый тезис о срыве конституционного процесса опровергается и документами, знакомыми даже школьнику: в Северном обществе конституцию готовил Никита Муравьев. Но вернемся к теме нарушения присяги -- армия присягает императору, а не конкретному лицу, следовательно, после отречения Константина армия обязана была присягнуть Николаю.

-- Армия присягала Константину, которого считали законным наследником престола.

-- Но он отрекся от престола.

-- Но официально об этом не было объявлено, и в армии об этом не знали. И потому присягу Николаю восприняли как измену предшествующей -- на верность Константину. Декабристы и планировали поднять войска после объявления о «переприсяге» -- не случайно восстание было намечено именно на 14 декабря. Кроме того, надо помнить о политическом контексте русской жизни XVIII -- первой четверти XIX века. К этому времени уже убили трех царей -- Петра III, Иоанна Антоновича и Павла I. Их убили люди, которые им присягали. Так что вопрос о легитимности власти вызывал большие сомнения.

-- Вопрос о легитимности власти вызывал большие сомнения как минимум с Екатерины I, которую посадила на престол гвардия...

-- Именно! Весь XVIII век -- это чрезвычайно условная легитимность. А что касается Александра I, то он, по сути, санкционировал убийство своего отца -- Павла I. И именно люди, убивавшие Павла, потом судили декабристов -- в прямом и переносном смысле. И говорить о преемственности законной власти весьма затруднительно.

-- Значит ли это, что в борьбе за самые светлые идеалы можно отринуть само понятие законности?

-- Беда в том, что никакой законности в деле престолонаследия в России не существовало. Поэтому одним из главных лозунгов 14 декабря было установление законности и справедливого государственного устройства, которое базировалось бы на ограничении абсолютной власти силой закона.

-- Интересная ситуация получается: военные, которые обязаны быть опорой государственной власти, входят в сговор с целью низложения этой самой власти. И стремятся установить законность путем совершения государственного переворота.

-- Если власть творит беззаконие, то во имя интересов страны и народа она может быть низложена. Декабристы считали -- армия должна быть не опорой конкретной модели государственного устройства, а радеть о пользе отечества. Самодержавная система была губительной для России, и дальнейшие события это подтвердили. Самодержавная модель губительна потому, что не трансформировалась вовремя, существовала в застывшем состоянии. Все попытки Александра I и затем Николая I приступить к преобразованиям говорят об их ощущении тупика... Но императорам не хватило политической воли для стратегических шагов -- они предпочитали тактические, то есть малоэффективные. Собственно, потому и нужные реформы Александра II не принесли ожидаемых результатов -- они запоздали.

-- Декабристы не собирались участвовать в управлении государством, они «расчищали дорогу» тем, кто, по выражению Пушкина, «на обломках самовластья» выстроил бы новую политическую систему. И в эту систему встроились бы их друзья -- военные и гражданские чиновники, входившие в тайные общества, но не вышедшие на Сенатскую площадь?

-- Разумеется, многие старшие гвардейские офицеры, генералы, полковники, знали о планах декабристов, были вхожи в их дома, более того, некоторые посещали собрания тайных обществ на протяжении многих лет. Другой вопрос, что 14 декабря старшие офицеры оказались не готовы выйти на площадь. Но в случае захвата власти многие из них, несомненно, ушли бы под знамена победивших заговорщиков.

-- А поскольку захват власти не удался, они остались под прежними знаменами?

-- Увы. У Александра Тургенева в «Записках» сказано: «Ермолов, Киселев, Воронцов -- все знали и ждали: «Без нас не обойдутся». Вот вам неисключительный пример: на юге генерал Павел Киселев прекрасно знал о существовании тайного общества, он был личным другом Павла Пестеля. Бывал на встречах членов Южного общества, читал «Русскую правду». И он же потом арестовывал своих друзей после 14 декабря. Еще пример, не менее колоритный. Генерал Карл Бистром, командующий гвардейской пехотой, 14 декабря несколько часов не допускал свой полк к присяге -- чтобы не присягать Николаю. Кстати, Бистром не получил генерал-адъютантских аксельбантов именно из-за этого эксцесса. Антиниколаевская группировка военных во главе с Милорадовичем в принципе была очень сильной, и ее тактические интересы были очень близки к декабристским. Вообще, между заговорщиками, властью и обществом в то время не было водораздела -- в том-то и парадокс 14 декабря. По обе стороны на Сенатской площади находились одни и те же люди -- друзья и даже родственники.

-- В последние годы зачастую можно слышать мнение, что это было «стоячее восстание». На Сенатской 14 декабря царила растерянность -- часть полков стояла у Медного всадника с утра, часть пробивалась из казарм.

-- Так называемого «стоячего восстания» не было. С одиннадцати утра и до четырех дня на Сенатской стояли две с половиной роты солдат Московского полка -- вот они-то как раз были выведены на площадь в соответствии с первоначальным планом Сергея Трубецкого и Кондратия Рылеева. Этот план предусматривал, в частности, что Гвардейский морской экипаж с утра захватит Зимний дворец, возьмет под арест царскую семью и весь находившийся там генералитет и командиров полков. А Московский полк закрепит за восставшими подходы к Сенату. Сенату была отведена ключевая идеологическая роль: туда Иван Пущин и Рылеев как депутаты должны были войти и потребовать издать манифест о реформах, о котором я уже упоминал.

-- План восстания, написанный Трубецким, рухнул 14 декабря, когда сам он, имевший полномочия «диктатора восстания», на Сенатской площади так и не появился, хотя в течение дня был рядом -- на Дворцовой, в Главном штабе, а затем еще в нескольких точках центра города, наблюдая за происходившим.

-- Этот план, о котором и тогда, и впоследствии весьма позитивно отзывались военные профессионалы, рухнул, когда его отказались выполнять два ближайших помощника диктатора -- Александр Якубович и Александр Булатов. Внутри тайного общества вплоть до последних дней перед восстанием шла ожесточенная внутренняя борьба. Она так до конца и не закончилась к 14-му. Именно Булатов и Якубович должны были руководить действиями военных. А они приехали к Рылееву рано утром и отказались участвовать в восстании. И с этого момента события приобрели импровизационно-революционный облик. Пытались как-то вновь координировать действия, назначать замены, посылать связных в полки. Началось замешательство, рассогласованность действий. И это резко уменьшило шансы на успех. Полки прибывали на площадь с огромным опозданием, нередко пробиваясь к Сенатской с уличными боями. К трем часам дня, когда уже начало смеркаться, на площади собралось около трех тысяч человек. Более того, к Зимнему дворцу подошли лейб-гренадерские части, но им преградили путь лично преданные Николаю гвардейские саперы. К четырем часам Николай решился пустить в ход артиллерию, и вскоре все было кончено.

-- Далее началось следствие, материалы которого практически полностью опубликованы. И несмотря на видимую корректность ведения следствия, на добросовестный поиск смягчающих обстоятельств и на честное изучение обстоятельств и мотивов возникновения «противуправительственного заговора», читать их весьма тяжело. Это неприятное ощущение возникает из-за, я бы сказала, настойчивой готовности подследственных сознаться во всем и рассказать все подробности не только о своей роли в заговоре, но и о товарищах. Что же их так сломало?

-- Мне тоже было трудно читать материалы следствия по той же причине, что и вам. Я не думаю, что они были запуганы... Но... они были раздавлены неудачей, собственным унижением. Ведь, по сути, они вынуждены были давать показания недавним товарищам по службе, по 1812 году и даже по собраниям тайных обществ. Кроме того, они не считали себя вправе скрывать истинные намерения, полагали невозможным выгораживать себя. И по этой причине рассказывали все. «Как славно мы умрем!» -- воскликнул Александр Одоевский незадолго до восстания. При всем прагматизме, это были люди XIX века, они готовы были к гибели, но не к такому провалу. Им было легче умереть, чем оказаться в столь унизительном положении.

-- Николай I, который не только лично курировал следствие, но и сам допрашивал заговорщиков, оказался тонким психологом. Он умело играл именно на этой струне: «Вы думаете, вас расстреляют, вы будете интересны. Нет, я вас в крепости сгною».

-- Этот страх остаться безвестными тоже сыграл свою роль. Но у большинства подавленность исчезла относительно быстро.

-- «Тюрьма мне в честь, не в укоризну, -- за дело правое я в ней. И мне ль стыдится сих цепей, когда ношу их за Отчизну», -- эти строки осужденный к повешению Рылеев выцарапал на жестяной тарелке в Петропавловской крепости. А Одоевский писал: «Цепями, своей судьбой гордимся мы, и за оковами тюрьмы в душе смеемся над царями», -- в ответ на знаменитое послание Пушкина «В Сибирь».

-- В Сибири отчаяние сменилось оптимизмом и даже гордостью за содеянное. Это прослеживается и в воспоминаниях декабристов, и в мемуарах их жен, и в переписке. И в этом духе они воспитывали и детей. Вернусь к тому, что Николай I лично допрашивал декабристов -- он делал это во многом для того, чтобы самому разобраться, почему столь уважаемые люди, герои войны, имевшие весьма высокое положение в обществе, вхожие даже в круг приближенных ко двору, оказались способными на заговор. И не просто для того, чтобы захватить власть, -- это-то Николаю было понятно, а наоборот, чтобы дать дорогу другим, устранившись от активной государственной деятельности. Николай I очень внимательно изучал все документы тайных обществ -- об этом свидетельствуют и его записки, и воспоминания современников. Надо сказать, что он на протяжении всей жизни неоднократно возвращался к идеям декабристов, правда, по-своему их интерпретируя.

-- Император оказался с точки зрения XX века поразительным гуманистом: к следствию было привлечено около пятисот человек, к смертной казни приговорены лишь пять человек, к каторге и ссылке -- сто двадцать один. Женам осужденных было высочайше разрешено, а отнюдь не приказано разделить судьбу мужей. Родственники государственных преступников не только не были никак ограничены в правах, но и, напротив, получили новые посты. Характерный, но далеко не единственный пример: назначение генерала Николая Раевского, тестя одного из руководителей восстания -- Сергея Волконского, в Государственный совет. И последовавшее вскоре после восстания высочайшее заявление о недопустимости кого-либо «попрекнуть родством». Николай I опасался общественного мнения?

-- Безусловно, ведь родственные связи, да и дружеские, были очень сильными. Как и влияние дворянских кланов российской элиты. Кроме того, Николай I небезосновательно предполагал, что даже верные ему люди испытывают сочувствие к заговорщикам -- если не политическое, то как минимум человеческое. Восставшие сохранили свои связи в обществе. Не забывайте, кроме того, что императору было политически выгодно остаться гуманным и либеральным, как сказали бы теперь, в глазах европейского сообщества. Ему нужно было карать жесткой рукой, но оставить за собой право на милость.

-- «Мы погибнем, но пример останется», -- сказал Рылеев накануне 14 декабря 1825 года. Примером чего могут оставаться декабристы в XXI веке?

-- Примером трезвой оценки положения в стране. Примером того, как люди, для которых понятие чести и ответственности за свою страну выше собственного благополучия, готовы пойти на смертельный риск.