Образ волшебной чаши в нартовском эпосе

Образ волшебной чаши играет важную роль в мировом фольклоре.

Видное место занимает этот образ в осетинском нартовском эпосе. Нарты называют свою волшебную чашу Нартамонга, иногда Уацамонга или просто Амонга.

Нартамонга переводится как ?выявитель нарта?.[2:158]

Уацамонга означает ?выявитель, указатель уаца?, где слово уац является полисемантическим словом и переводится как ?весть?, ?божество?, ?святой?, ?божественный?. Слово уац этимологически восходит к индоевропейскому wek – ?говорить?. В иранских языках оно широко представлено как в значении ?слово?, так и в культовом значении. Религиозная семантика слова уац прослеживается во многих индоевропейских языках, что позволяет возводить этот термин к индоевропейскому началу.[4:29] Представление о слове – как магической, божественной силе восходит к глубокой древности. Особое развитие это представление получило у предков индоиранских народов, которые раньше других индоевропейцев создали сложные религиозные верования, оформившиеся в Авесту и веды. В течение долгого времени гимны Авесты передавались изустно, что способствовало превращению слова в магическую божественную силу.

Таким образом слово уац еще в глубокой древности соединило в себе два значения – ?слово? и ?святой? (?божественный?).

В современном осетинском языке уац употребляется только в значении ?весть?. Значение ?божественный? ?святой? является архаичным и встречается только в эпических текстах. Что касается древней индоевропейской семантики уац как ?слово?, то это значение в современном осетинском забыто.[4:26-28]

Интересна семантика слова амонга, являющегося одним из названий чудесной чаши или вторым компонентом других её названий (Нартамонга, Уацамонга). Амонга является субстантивированной причастно-деепричастной формой от глагола амонын «показывать», «наставлять», «учить».[1:52]

Глагол амонын восходит к индоевропейскому men – общее понятие которого ?проявлять духовную активность?. Магическая семантика этого слова отложилась в названии чудесной чаши в нартовском эпосе ( – амонга). Чаша Уацамонга хранится в доме у нартовского рода Алагата (Алаговы).

Жреческий род Алагата славится умом, представители его никогда не участвовали в походах нартов за добычей. В их доме проходили знаменитые нартовские пиршества. На них нарты обычно рассказывали о своих подвигах. К устам того из героев, кто совершил славные подвиги и правдиво об этом рассказал, чаша поднималась сама.

Однако в нартовских сказаниях функции волшебной чаши не ограничиваются лишь даром определения достоинства героев. Амонга – иногда просто неиссякаемая чаша, всегда наполненная лучшими напитками. Она неизвестным образом наполнялась сама по себе и нарты никогда не оставались без чудесного напитка. Они пользовались им только сами и показывали лишь тем, кого считали себе равными.

Нарты клялись чашей Амонга, поэтому ее иногда называли Ардамонга – ?выявитель клятвы?. Если подозреваемый во лжи говорил правду, ему удавалось выпить до дна содержимое чаши. В противном случае жидкость вскипала и переливалась через край.

Случается, что Амонга сама поднимается к устам прославленного героя или служит судьей на состязаниях. На одном из состязаний на лучший танец Сырдон наполняет Нартамонга разными напитками, змеями, ящерицами, лягушками. Состязающиеся танцуют с чашей на голове. «Тот, кто спляшет с Амонга на голове и ничего не прольет, тот хороший танцор, кто же сколько-нибудь прольет, тот неважно танцует!».[6:177]

Священные напитки и чаши играли большую роль в древних индоиранских культах.

В Авесте часто упоминается божественный напиток хаома. Приготовление и употребление хаомы составляет основную часть зороастрийского богослужения литургии – ясны. Напиток вдохновлял поэтов и провидцев, делал воинов бесстрашными. Сам пророк Заратуштра (Зороастр), по преданию, был зачат родителями после того, как они испили хаомы.

В древнеиндийской мифологии хаоме соответствует сома – божественный напиток и божество этого напитка. Позже сома превращается у индийцев в бога луны. Во власти сомы – луны находились планеты, звезды, растения, жертвоприношения и жрецы.

В современном осетинском древнее хаома (сома) сохранилась в форме хуымаллаг ?хмель?, восходящий к hauma – агуака – ?арийская хаома?.

Осетинскому названию хмеля (хумаллаг) суждено было широко распространяться среди народов Европы и частично Азии (русск. хмель, чешск. chmel, швед. humle, франц. houblon, казах. kulmak и т.д.).

Все перечисленные слова восходят в конечном счете к скифскому (сакскому, сарматскому, аланскому) названию хмеля. Весьма широкое распространение этого слова является следствием высокого культового значения магических напитков и чаш, из которых они потреблялись.[4:261-262]

Нартовская Уацамонга несомненно ведет свое начало от той чаши, что использовали геродотовские скифы во время ежегодных пиров в каждом округе. Из него пьют только те, кто убил врага. Те же, кто не смог убить кого-либо из врагов, опозоренные сидят в стороне, что для скифов очень унизительно. Убившие же много врагов выпивают по два кубка.[6:174]

Важную роль играет чаша (кубок) и в мифологии скифов. В легенде о происхождении скифов, рассказанной Геродотом, говорится, что золотая чаша упала на скифскую землю с неба в качестве божьего дара.

Согласно другой легенде, переданной Геродотом, золотая чаша была передана богатырем Гераклом праматери скифов – полудеве, полузмее, чтобы та передала её трем сыновьям, рожденным от Геракла. В память о той золотой чаше и до сего дня скифы носят на поясе чаши.[5:12]

Примечательно, что приведенная Геродотом легенда о трех братьях–предках скифов сохранилась в осетинском нартовском эпосе в распределении нартов на три рода: Ахсартагката, Бората и Алагата. Каждый из них является носителем определенных функций. Ахсартагката символизируют силу и мужество; Бората славятся своими огромными богатствами, Алагата, являясь носителями ума, мудрости, выполняют жреческие функции. [7:165-173]

Мотив волшебной чаши присутствует в фольклоре почти всех иранских народов. Особенно богат в этом отношении персидский фольклор. В знаменитой иранской эпической поэме Шахнаме красочно описана волшебная чаша Джамшида, принадлежавшая правителю Кай Хосрову. В ней, как в зеркале, отражается весь мир. Благодаря чаше Кай-Хосров смог узнать местонахождение исчезнувшего богатыря Бижана:

«Йездану, как он завещал, помолясь,
Святую его призову благодать,
И чашу затем повелю я подать
То зеркало мира, в котором видны
Просторы любой поднебесной страны
Я царственным предкам, великим вождям,
От чистого сердца хваленье воздам
И после скажу, где Бижан дорогой;
Мне это откроется в чаше благой». [8:146]

Чаша могла проявлять свои волшебные свойства лишь в день Навруза – иранского Нового года:

Настал долгожданный Навруз, наконец,
И вспомнил о чаше печальный отец.
С надеждой предстал богатырь пред царем,
Моля и рыдая, о сыне своем.
Царь, глядя на тот обескровленный лик,
Страданья отцовского сердце постиг.
Надеясь узнать долгожданную весть,
Велел чудотворную чашу принесть.
В одежде румийской парчи облачен
В обитель молений направился он.
Создателю мира хвалу воздавал,
К пречистому с жаркой надеждой взывал,
Подмоги себе у Йездана просил
Защиты от ков Ахримана просил,
К престолу царей воротился потом,
Воссел, осеянный кеянским венцом,
И в руки ту чашу заветную взяв
Увидел все семь поднебесных держав
Чтобы вызнать, где, что совершится и как,
Внимательно весь обозрел Зодиак –
Всего небосвода торжественный храм,
Увидел Хормоз и Нахид, и Бехрам,
И Солнце, и Месяц, и Тир, и Кейван,
И страны земные, и весь океан –
Меж Рыбой и светлым созвездьем Овна
Вселенная вся чародею видна.
И взор, устремив к Кергесарской земле,
По воле творца различил он во мгле
В тяжелых оковах Бижана бойца,
В отчаянье смертного ждет он конца. [8:147]

В мировом фольклоре мотив чудесной чаши встречается часто, однако многочисленные параллели большей частью не восходят к единым генетическим корням. Что касается осетино-иранской параллели, то здесь сходство явно носит генетический характер. Корни его могут восходить ко временам индоевропейской общности. В эпосах многих индоевропейских народов чудесная чаша выполняла почти те же функции, что и в нартовском эпосе и Шахнаме.

В нартовском эпосе мотив волшебной чаши более развернут, чем в Шахнаме, где мы имеем, хотя и пространный, но все же лишь один эпизод о волшебной чаше царя Джамшида. Интересно, что в самом сказе о царствовании Джамшида она не упоминается, в то время как в поэзии и фольклоре в целом волшебная чаша Джамшида считается одним из наиболее многократно воспетых мифологических сюжетов. [8:556]

Чаша досталась Кай-Хосрову по наследству от предка Джамшида.

В Шахнаме Джамшид – четвертый царь древней династии Пишдадидов, сын Тахмураса. Это один из основных и древнейших образов иранской мифологии, восходящий еще к пастушеской индо-иранской древности.

Имя Джамшид состоит из двух частей – собственное имя Джам (авест. Йима) и ?шид? (авест. хшаета, среднеперс. – шет) – ?легендарный?.

Йима – царь-пастырь, первый поклонник светлого божества, обеспечивший людям «золотой век» на тысячу лет. Однако вследствие гордыни Йима совершил грехопадение и был уничтожен чужеземцем Заххаком.

Осетинская Уацамонга показывает или удостоверяет то, что сами нарты не в состоянии выведать, узнать, достойно оценить. В этом они всецело доверяются чудесной чаше. Собственно те же функции выполняет и чаша Джамшида в иранской мифологии – делает явным скрытое, тайное.

Древнейшие корни сюжета волшебной чаши восходят к временам индоевропейской общности. Волшебная чаша (сосуд, кубок) часто встречается в мифологии германских, кельтских и других индоевропейских народов.

В западноевропейских средневековых легендах волшебная чаша получила известность в виде Грааля – таинственного сосуда, ради приближения к которому и приобщения его благим действиям рыцари совершают свои подвиги. Имея дохристианские общеиндоевропейские корни, Грааль с течением времени был христианизирован. Стали предполагать, что эта чаша первоначально служила Христу и апостолам во время Тайной вечерии, т.е. была потиром (чашей для причащения) первой литургии. Все это ставит Грааль в ряд евхаристических символов, и легенды о нем часто переплетаются с рассказами о чудесных видениях.

Грааль – это табуированная тайна, невидимая для недостойных, но и достойным являющаяся с определенной мерой «прикровенности». С другой стороны эта чаша обладает способностью чудесно насыщать своих избранников неземными яствами.

Нартовская Уацамонга также обладает примерно такими же функциями – т.е. делает тайное явным, подтверждая или опровергая слова нартовского героя. Затем герой получает право испить из этой чаши. При этом хранителем Уацамонга является жреческий род Алаговых, у которых обычно происходят знаменитые нартовские пиршества, носящие значительный элемент ритуальности.

Чаша Джамшида сохранила только первое свойство Грааля (и Уацамонга) – делать тайное явью. Она не используется как сосуд для питья.

Легенды о Граале тесно переплетены с именем короля Артура, который по многим версиям имеет сарматскую генеалогию. Это наталкивает на мысль, что некоторые легенды о Граале связаны с нартовcкой Уацамонга и скифской чашей, описанной Геродотом.

Э.Б. Сатцаев
г. Владикавказ

Библиографический список

1. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.I. /В.И. Абаев – Москва-Ленинград, 1958.
2. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.II. /В.И. Абаев – Ленинград, 1973.
3. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. III. /В.И. Абаев – Ленинград, 1979.
4. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. III. /В.И. Абаев – Ленинград, 1989.
5. Геродот. История в девяти книгах. Книга четвертая. Мельпомена. [Текст]. Геродот. – Владикавказ, 1991.
6. Дюмезиль Ж. Скифы и Нарты [Текст]. Ж. Дюмезиль. – М.: Наука, 1990.
7. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. [Текст] /Ж. Дюмезиль, – М.: Наука, 1976.
8. Фирдуоси. Шахнаме. Т. 3. (перевод Ц.Б. Лахути [Текст]. А. Фирдуоси. М.: Наука, 1965.
Все новости