Маркуша - фамилия лётная, или История одного «топонимического расследования»

Уроженец Днепропетровска, ещё в детстве Маркуша вместе с родителями переехал в Москву. А вот родственники будущего писателя по отцовской линии остались на Украине, пережили коллективизацию и голод, а в начале 30-х годов были принудительно выселены с родных мест и отправлены на север, куда-то на границу Архангельской и Вологодской областей.

И вот еду я недавно по Тар-ногскому району. Вижу указатель на деревню Маркушу и сам про себя думаю: батюшки-светы, а вдруг это и есть населённый пункт, основанный родственниками Анатолия Марковича?! Движимый журналистским любопытством, обращаюсь в администрацию района. «Ой, - говорят, - книги Маркуши мы тоже читали. А вот с населённым пунктом - всё не так уж и просто. Есть у нас река Мар-куша (с ударением на первом слоге) и даже Маркушевское поселение. А вот деревни с таким названием нет. Это дорожники с указателем ошиблись».

Звоню в Маркушевское сельское поселение. На том конце провода - глава местной администрации Надежда Александровна Сковородина: «Центральная деревня в поселении называется Заречье. Расположена она на берегах Маркуши - и, видимо, от этого возникла определённая топонимическая путаница. А вообще, история нашего края уходит корнями в далёкое прошлое. В конце XVI столетия здесь, среди дремучих лесов, пришедший из Борисово-Глебской обители монах Агапит основал на реке Мар-куше, что впадает в Тарногу, Маркушевский Никольский монастырь. Прилегающая к нему территория стала со временем заселяться и обрастать деревнями. В середине прошлого века их было уже более 30, и всю эту местность в народе звали Маркушей. Этот топоним и закрепился в названии поселения, несмотря на то, что деревни с таким именем на моей памяти у нас всё-таки не было».

Впрочем, к тому времени у меня была ещё одна топонимическая зацепка, заодно подтверждавшая «лётное» происхождение фамилии Маркуша. Оказывается, в позапрошлом веке в Кадников-ском уезде именно таким словом называли вырезанные из дерева игрушечные пластины с лопастными уголками. Запускаемые с пальца, они взмывали в воздух по принципу вертолёта. Заодно выяснилось, что в годы Великой Отечественной войны в поле у деревни Филяево, ныне составляющей окраинную часть Кадникова, был оборудован полевой аэродром с небольшими ангарами. В условиях повышенной секретности тут собирали американские и английские самолёты, поступающие в СССР по ленд-лизу. Морским путём полуразобранные боевые машины везли до Архангельска, потом по железной дороге до станции Сухона, там перегружали на баржи и доставляли в Рабань-гу. На аэродроме самолёты приводились в боевой вид, шло обучение лётно-технического состава. Здесь же базировался 27-й ЗАП (Запасной авиационный полк), военнослужащие которого тестировали собранные в Филяеве «Харрикейны». Всего за годы войны через кадниковский аэродром прошло свыше 200 американских истребителей. После необходимой предполётной подготовки их забирали советские лётчики боевых частей и по воздуху перегон - в основном на близлежащие Ленинградский и Карельские фронта. Поэтому не исключено, что Анатолий Маркуша лично был в Кад-никове или воевал на дособ-ранных у нас самолётах. К сожалению, запрос в центральный архив Министерства обороны ситуацию не прояснил. Через полтора месяца оттуда пришёл ответ, что «полные пофамильные списки военнослужащих, занимавшихся предполётной подготовкой и транспортировкой истребителей с аэропорта под Кадниковым на Карельский фронт, не сохранились».

И всё же работа в архивах не прошла бесследно. Попутно удалось найти информацию сразу о нескольких вологодских лётчиках, внёсших огромный вклад в становление отечественной авиации, чьи имена впоследствии оказались незаслуженно забыты. В их числе уроженец Чарон-ды Михаил Студеев (или Су-зеев - в разных источниках существуют разночтения его фамилии). В 1914 году он стал одним из первых лётчиков русской армии, применявших для атаки на наземные позиции врага подвесные бомбы. Дело в том, что на начальном этапе Первой мировой войны немногочисленные тогда ещё аэропланы больше использовались для разведывательных целей. Пулемётов на маломощных бипланах практически не было, воздушные бои больше напоминали дуэль лётчиков на пистолетах, а на позиции врага сбрасывались «ручные бомбы» - гранаты. Применение же подвесных бомб позволило увеличить точность и эффективность воздушных бомбардировок.

Дальнейшая судьба Студе-ева изобиловала драматическими поворотами. В 1916-м из-за неисправности мотора он был вынужден посадить свой аэроплан на вражеской территории близ Перемышля и почти два года провёл в плену. После Октябрьской революции вернулся в Россию и примкнул к Белому движению. Был одним из основателей военно-воздушных частей Вооружённых Сил Юга России ( деникинская армия). Осенью 1920-го вместе с остатками разбитых врангелевских войск покинул Севастополь и оказался на чужбине. Умер в эмиграции, так никогда и не увидев больше своей родной Чаронды.

Добавим, что по любопытному стечению обстоятельств именно этот некогда процветающий город (а теперь лишь небольшая деревушка) на западном побережье озера Воже подарил истории сразу несколько колоритных персонажей, сыгравших ключевые роли в гражданской войне. Достаточно вспомнить лишь Марию Бочкарёву, командовавшую легендарным женским «батальоном смерти», что охранял Зимний дворец в роковую ночь с 25 на 26 октября 1917 года.

Но вернёмся к лётчикам-«первопроходцам». Ещё одним малоизвестным в наше время героем можно считать Алексея Орлова, малой родиной которого является Лаль-ский уезд Вологодской губернии. В 1912-1913 годах Орлов принимал участие в испытаниях первых усовершенствованных гидросамолётов, входивших тогда в состав Черноморского флота. В декабре 1914 года именно Орлов летал на разведку морских подступов к контролируемому турками Босфору. По следам вологжанина отправилась боевая эскадра Черноморского флота, поставившая вдоль пролива свыше 600 морских мин. И сначала на них подорвался немецкий линкор «Ге-бен», вышедший из строя на четыре месяца, а потом и минный крейсер «Берк»...

А в марте 1917 года в Чёрном море произошёл по-настоящему уникальный случай. Гидросамолёт под управлением мичмана Сергеева и наблюдателя Тура взял на абордаж турецкую шхуну! Взлетев с крейсера «Николай I», самолёт участвовал в бомбардировке Константинополя, а на обратном пути из-за неисправности в моторе был вынужден спланировать на море. На крейсере посчитали пилотов погибшими и ушли к своим берегам. Сергеев же с Туром починили мотор и смогли направить гидроплан на север. На его пути оказалась турецкая шхуна. Нескольких очередей из пулемёта оказалось достаточно, чтобы турецкая команда спешно покинула судно и на шлюпке отправилась к берегу. Русские лётчики захватили шхуну и, уничтожив самолёт (в нём практически не осталось горючего), под парусами отправились в сторону Крыма. После шестидневного путешествия их, обессиленных, но живых, подобрали российские корабли. Впоследствии мичман Сергеев стал лейтенантом и сделал блестящую карьеру. В начале 20-х годов он был уже первым начальником авиации Чёрного и Азовского морей. Интересно, что в Великом Устюге и поныне живут дальние родственники смелого авиатора.

Кстати, раз уж речь зашла о Великоустюгском районе, необходимо ещё раз добрым словом помянуть Анатолия Марковича Маркушу. Именно его книги повлияли на выбор профессии Владимиром Логиновским, лётчиком-испытателем современных типов самолётов. Любопытно, что Логиновского считают своим земляком сразу два муниципалитета, что, в принципе, справедливо. Владимир Аркадьевич родился в 1960 году в деревне Бакшеев Дор, что входит в состав Кич-менгско-Городецкого района. Но его детство и юношество прошли в посёлке Новатор под Устюгом. В 1989 году Ло-гиновский окончил школу лётчиков-испытателей и стал служить в Подмосковье. За участие в ночных испытательных дозаправках новых типов самолётов-истребителей, выполнение сверхдальних перелётов на Су-30 и проведение ряда других испытательных работ в январе 1998 года Владимиру Логиновско-му было присвоено высокое звание Героя Российской Федерации.