Бог и шельма

"Яичница? Что за фамилия такая - Яичница?" И правда, есть чему удивляться. Даже если не решать, подобно гоголевской героине, проблемы замужества и не прикидывать, каково самому носить вот такую родовую отметину, такое фамильное тавро, - человек, представляющийся: Яичница, - вызывает некоторую недоуменную оторопь. Господин Яичница - уже звучит странно, и эта странность чревата разнообразнейшими недоразумениями.

Нелепых ситуаций диковинные или даже просто непривычно звучащие фамилии рождают во множестве. Например, рассказывают, что на каком-то литературном вечере к Куприну, хмельное любившему и уже изрядно подвыпившему, подвели знакомиться поэта Юргиса Балтрушайтиса. "Балтрушайтис", - сказал Куприну поэт. "Спасибо, я уже", - отвечал Куприн. Видимо, литовскую фамилию московского символиста он воспринял как некий глагол "блатрушайтесь", как приглашение выпить (типа - "угощайтесь").

Слишком экзотическая фамилия обращает на себя изумленное внимание еще и потому, что между именем и человеком есть связь или ощущается связь. Потому что все не просто так, и эта непростота легче всего выражается известной пословицей: "Бог шельму метит". По этому поводу можно тоже много чего рассказать. Вспомним, скажем, самого знаменитого, пожалуй, советского фехтовальщика, фамилия которого была Кровопусков. Вот уж действительно говорящая фамилия. И есть множество примеров того, как говорящие фамилии вступают в сговор, тем самым еще сильнее подчеркивая свою говорящую природу. Один из таких самых примитивных и банальных случаев на моей памяти - когда девушка с фамилией Сорокина вышла замуж за юношу по фамилии Воронин.

Гоголь, кстати, едва ли не первый почувствовал эту энергетику, этот творческий потенциал имени. Его персонажи носят не линейные литературные фамилии героев классицизма, выражающие доминирующую черту характера человека. Нет. У Гоголя рациональная именная эмблематика восемнадцатого столетия перерастает в настоящий символизм. Фамилия Кувшиное Рыло - это уже целый роман, целая история. И иногда у Гоголя действительно даже походя брошенное имя развивается в историю, в эпизод, случай, а иногда так и остается нераскрытым. То есть как будто недовоплощенным. Или, напротив, как будто это история скукожилась и умерла в имени.

Я пишу через запятую фамилии, имена. Ошибки, в общем, здесь нет. Фамилия - родовое имя, груз семейной истории, который на себе несет человек. Цветаева говорила, что тот, кто взял псевдоним, отказался от отчества. По существу так оно и есть, и это в свою очередь означает отказ от родового предания, от исторической памяти, которая передается от отца к сыну и дальше - к внуку. Но это отвлечение, а сказать я хотел вот что. Дореволюционная эпоха, девятнадцатый век гораздо строже относились к имени и фамилии. Современные отечественные романы ограничиваются только именами, а вот фамилии героев зачастую не сообщаются вовсе. Уменьшительно-ласкательные суффиксы в именах, обозначение героев неполными именами (Вова, Витя и пр.) - общая черта подавляющего числа беллетристических произведений. В "Евгении Онегине" Татьяну называет Таней только няня (понятно, почему ей позволена эта фамильярность). Онегин ни разу не называется Женей. Сочетание Вова Ленский представить невозможно.

Сегодняшний беллетрист свою шельму метит с ленцой и без фантазии. Хотя есть исключения. Борису Акунину, например, удалось же создать настоящий миф, сотворить целую вселенную, имя которой - Фандорин

Все новости