Никогда вы ничего не узнаете

В выставочном зале федеральных архивов, в рамках серии историко-документальных выставок, посвященных 90-летию Государственной архивной службы России, открылась, безусловно, самая интригующая и самая ожидавшаяся из всей серии — «Рассекречивание архивных документов и публикационная деятельность архивов. 1992-2007». Открылась — и тут же закрылась. Всего пять дней — с 9 по 13 апреля — было отведено широкой общественности для ознакомления с положением дел в столь животрепещущей сфере нашей культурной жизни.

Первая же фраза пресс-релиза выставки звучит уверенно и компетентно: «В соответствии с государственным законом «О государственной тайне» проводится работа по рассекречиванию архивных документов, что обеспечивает расширение источниковой базы исторических исследований. Многие ранее секретные документы опубликованы в сборниках. Всего за период 1992—2007 гг. с участием архивных учреждений Российской Федерации издано 1123 сборника документов».

Иными словами, рассекреченные документы, воплотившись в печатные листы, запросто составят средней руки библиотеку. Как я понял, оказавшись на вернисаже, нечто подобное и собирались представить публике устроители выставки. Верхнюю и нижнюю части стеклянных кубов занимали избранные представители этих сборников документов — середина была отдана под собственно документы в первозданном виде. Читая далее пресс-релиз, бродя по залу промеж доступной нам отныне нашей истории, весьма отрадно было сознавать, что за 15 лет рассекречено около 10 тысяч документов. Если, конечно, абстрагироваться от того обстоятельства, что нерассекреченных остались миллионы.

Федеральное архивное агентство между тем вытаскивало из рукава внушительные козыри. Опубликованы: «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: собрание документов в 7 томах»; такой же 7-томник «Советская военная администрация в Германии. 1945—1949»; очень приличная серия «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы в 5 томах. 1927—1939».

Все это исторический позитив. Вот только позитив даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня, строго ограниченный, как правило, началом 50-х годов. Из него выпячивает лишь одно серьезное рассекречивание за рамками сталинской эпохи: сборник «Президиум ЦК КПСС. 1954—1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления».

Между тем упоминавшийся архивистами действующий закон «О государственной тайне», в соответствии с которым они трудятся над рассекречиванием, четко определяет: «Срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет» (раздел IV, статья 13). То есть граждане России вправе листать любые архивные документы, по крайней мере, до 1977 г. включительно. Но при всем желании — не могут себе этого позволить, как наглядно показала вышеуказанная выставка достижений отечественного рассекречивания.

Почему? На этот вопрос можно ответить, начертав краткую историю рассекречивания секретов, спрятанных в недрах отечественных архивов.

***

Становление современной архивной службы России совпало с горячими днями августа 1991 года. В пылу борьбы с двумя главнейшими институтами отживающего строя 24-го числа появились два указа президента РСФСР Бориса Ельцина:

«Об архивах Комитета Государственной Безопасности СССР.

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов архивов Комитета Государственной Безопасности СССР, создания условий по использованию их для нужд науки и культуры народов РСФСР п о с т а н о в л я ю:

1. Передать архивы Центрального аппарата Комитета Государственной Безопасности СССР и его управлений в республиках в составе РСФСР, краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда…».

«О партийных архивах.

В связи с тем, что КПСС была частью государственного аппарата, образовавшиеся в ее деятельности документы подлежат государственному хранению. В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов партийных архивов п о с т а н о в л я ю:

1. Передать Центральный партийный архив Института теории и истории социализма ЦК КПСС (бывший ИМЛ. — А.М.), текущий архив Общего отдела ЦК КПСС, партийные архивы обкомов и крайкомов в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда…».

Вскоре за указами была образована Комиссия Верховного Совета по передаче на государственное хранение архивов КПСС и КГБ. А дальше… дальше — как всегда.

Правдоруб Юрий Афанасьев, член этой комиссии, в «Известиях» уже от 9 марта 1992 г. писал: «…Работа ее (комиссии. — А.М.) идет с большими трудностями, очень медленно и не очень результативно. Мы вновь столкнулись с известным российским феноменом, когда правящая система «обволакивает» и переориентирует в своих целях любое благое начинание, провозглашенное и даже вооруженное соответствующим инструментом (в нашем случае — парламентской комиссией) для борьбы с коренными пороками этой системы».

Далее Ю. Афанасьев раскрывает некоторые фрагменты действия этого механизма «обволакивания»: «Председатель Комиссии по передаче архивов КПСС и КГБ Д. Волкогонов — еще и личный советник президента. Зам. председателя Р. Пихоя — глава Роскомархива. Таким образом, работу парламентского формирования направляют «государственные люди» — представители все той же системы.

Не располагая соответствующей законодательной базой, мы не можем оспорить крайне сомнительный указ Президента России, принявшего в свое ведение бывший архив Президента СССР, совсем недавно, до августа 1991 г. еще именовавшийся архивом Политбюро ЦК КПСС…».

Юрия Афанасьева так и услышали.  Комиссия Верховного Совета по передаче на госхранение архивов КПСС и КГБ еще некоторое время влачила жалкое существование, пока, наконец, в октябре 1993 г. не исчезла вместе с самим Верховным Советом.

Афанасьев по какой-то причине не упомянул еще об одном стратегическом шаге «системы». В том же 1991 г., в декабре, после формального перехода всей власти в стране к Ельцину, последний подписал секретную инструкцию, по которой Росархиву могли передаваться только документы до 1961 г. И не КПСС и КГБ, а кое-что из МВД и прокуратуры. Все документы после 1961 г. объявлялись засекреченными.

Но в дальнейшем, как это часто бывает в обыденной жизни, жаждущим взглянуть на партийные секреты помог случай. Ельцин, как известно, все в том же августе 91-го запретил деятельность Компартии. Оправившись от шока, коммунисты весной 1992 г. подали в суд на своего бывшего коллегу. И не в какой-нибудь, а в Конституционный. Более полугода чистого времени (весна-лето-осень) происходила эта тяжба. Журналисты даже окрестили ее «процессом века». Правда, заметного интереса к этому процессу в обществе не наблюдалось. Единственные, кто воспрянул духом при виде этого действа, так это ученые-историки. Дело в том, что для нужд экспертов, обслуживающих Ельцина в данном судебном деле, была создана Президентская комиссия по временному рассекречиванию архивов.

В итоге деятельности этой комиссии, так сказать, для пользы дела, было рассекречено 48 томов документов из Архива Президента (бывшего Архива Политбюро). В значительной части как раз за период 1961—1991 гг. А поскольку факт оказался налицо — уже рассекретили и на «процессе века» придали гласности, то власти скрепя сердце разрешили передать ксерокопии этих материалов на открытое хранение в ЦХСД (Центр хранения современной документации), нынешний РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории). Здесь они стали достоянием историков. Но недолго музыка играла в их любопытных душах, постепенно к концу 1990-х годов изрядную часть этих ксерокопий вновь засекретили.

Абсурд восторжествовал, ибо многое из этого комплекса разные лица уже успели напечатать.

А на пресс-конференции, посвященной открытию выставки о рассекречивании, академик Александр Фурсенко, главный редактор указанного выше сборника о черновиках протоколов Президиума ЦК хрущевского времени, возмущенно рассказал, как, приехав из Питера, направился в РГАНИ, дабы взглянуть на один из материалов, которые он приводил в примечаниях к своему сборнику. Однако сборник ему отказались представить на том основании, что тот вновь засекречен. Между прочим, злые и не очень языки в архивных кулуарах рассказывают, что залезть в хрущевский период бывший историк-панегирист КПСС смог только после того, как его сын стал министром.

Интересно, что один из экспертов президентской стороны на слушаниях в Конституционном суде, Владимир Буковский, с точки зрения его коллег, «злоупотребил доверием». Он втихаря отсканировал около семи тысяч ксерокопий, выдававшихся ему для служебных нужд. А потом, уехав домой в Лондон, взял да и выложил их в Интернете (http://bukovski-archives.net/buk-rus.html). Некоторые из доныне висящих там документов сейчас также считаются в РГАНИ секретными и в читальный зал не выдаются.

Следующим телодвижением в широко объявленном деле рассекречивания явилось Распоряжение Президента Российской Федерации №489-рп от 22 сентября 1994 г.:

1. Образовать Комиссию по рассекречиванию документов, созданных КПСС <…>

4. Федеральным органам государственной власти, руководители которых наделены полномочиями по отнесению сведений к государственной тайне:

— пересмотреть до конца 1994 года хранящиеся в архивах <…> архивные документы, созданные по 1963 год включительно, в части обоснованности их засекречивания <…>;

— рассмотреть вопрос о делегировании полномочий по рассекречиванию архивных документов, находящихся на хранении в закрытых фондах государственных архивов и центрах хранения документов, руководителям этих архивов и центров.

5. Администрации Президента Российской Федерации совместно с Росархивом организовать в течение 1994—1995 годов поэтапную передачу из Архива Президента Российской Федерации в ведение архивных учреждений Росархива подлинных документов бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, созданных по 1963 год включительно.

6. Установить, что Комиссия по рассекречиванию документов, созданных КПСС, ежеквартально представляет Президенту Российской Федерации отчет о проделанной работе.

Если давать этому распоряжению комментарий, то, как говаривал вождь мирового пролетариата, — шаг вперед, два шага назад. Первый задний шаг — о рассекречивании документов бывшего КГБ скромно умалчивается, будто бы их в природе не существует. Второй задний шаг — система опять «обволакивает». Новую комиссию возглавил С. Красавченко — первый зам. руководителя администрации президента. А среди членов все тот же непотопляемый Волкогонов, а с ним: зам. министра внутренних дел, начальник Управления ФСК, начальник Управления СВР, начальник департамента МИДа.

Затем  последовал указ нового президента РФ Владимира Путина от 2 июня 2001 г.:

«В целях совершенствования системы защиты государственной тайны в РФ постановляю:

1. Упразднить Комиссию по рассекречиванию документов, созданных КПСС, образованную распоряжением Президента РФ от 22 сентября 1994 г. №489-рп, и возложить функцию по рассекречиванию указанных документов на Междуведомственную комиссию по защите государственной тайны…».

Так до сих пор. Междуведомственная комиссия по защите гостайны, или, как ее в обиходе именуют, МВК, крепко держит «бразды рассекречивания» в своих руках. И не отпускает.

Последний по времени указ президента в этом направлении от  6 октября 2004 г. еще раз подтвердил, что МВК «осуществляет рассекречивание и продление сроков засекречивания документов КПСС, Правительства СССР и других архивных документов…». И определил состав МВК. Ее председателем является директор ФСТЭК России (Федеральной службы по техническому и экспортному контролю). Заместителями председателя — первые заместители директора ФСБ и министра обороны. А среди членов — первый заместитель министра  внутренних дел, первый заместитель министра иностранных дел и другие ответственные лица.

То есть рассекречивать документы призваны те, чьей прямой обязанностью является их засекречивание. В этом смысле знаменателен такой факт, что членом МВК, по должности — заместитель министра юстиции, является Александр Савенков. Тот самый, что пару лет назад волевым решением прекратил расследование «Катыньского дела» о расстреле польских офицеров и гражданских лиц, интернированных в 1939 году в СССР. И заявил, что из 183 томов 116 содержат сведения, составляющие государственную тайну, и не будут «предоставлены польской стороне». А председатель МВК, он же директор ФСТЭК Сергей Григоров, как явствует из его биографических справок, всю сознательную жизнь, «служил в научно-исследовательских институтах и управлениях Министерства обороны. Занимался созданием специальных средств защиты и экологического контроля, разработками и испытаниями новых образцов военной техники и средств противодействия техническим разведкам».

Уж эти люди нам рассекретят…

Пресс-конференция на вернисаже в зале федеральных архивов проходила откровенно вяло, без вопросов из зала. Видимо, тема рассекречивания настолько хитро сплетена, что для большинства моих коллег оказалась за гранью здравого смысла. А люди, восседавшие за столиком с табличками, рассказывали об успехах рассекречивания по принципу «кукушка хвалит петуха». Третий раз здесь упомянутый академик Фурсенко очень хвалил руководителя Росархива Козлова, тот, в свою очередь, благодарил начальника архива ФСБ генерала Христофорова, генерал пообещал не останавливаться на достигнутом…

По окончании официальной презентации мне все же удалось немного разговорить руководителя Федерального архивного агентства (Росархива) Владимира Козлова.

– Вы сказали, что не от вас зависит рассекречивание, от кого же оно зависит – от МВК? Но вы же вносите предложения?

– Да. У нас существуют годовые планы. Мы собираем заявки наших архивов, научных учреждений на те комплексы документов, которые, по их  мнению, нужно было бы рассекретить. Затем составляется многолетний план, и этот план согласовывается с МВК по защите гостайны, и они там уже работают по этому плану.

– Что вы можете сказать о персональном составе МВК?

– Нет, я ничего не буду говорить. Это данные, так сказать, не для печати. Обращайтесь в МВК, и пусть они вам скажут.

– В ваших силах остановить засекречивание уже рассекреченных документов, скажем, в РГАНИ. Почему же  Росархив не делает ничего в этом направлении?

– А я не знаю. Вот всегда я слышу этот тезис о том, что раньше были несекретными, а теперь секретные… Все, что было рассекречено в 1991-93 годах, оно, так сказать, не рассекречивалось. Официально не рассекречивалось. Время такое было, что вот архивист видел документ, видел, что интерес к этому документу имеется, и он сам принимал такое решение. Вот и все. А после этого, когда, так сказать, ну, вы понимаете…

– Я имею в виду комплекс документов, которые частично рассекретил Буковский по суду КПСС, частично опубликовали другие историки. В РГАНИ их опять засекретили, какой смысл, если они уже опубликованы?

– Я не знаю, какой смысл, это не от меня зависит.

– Но вы же руководитель, а они ваши подчиненные…

– Значит, сами подчиненные такие. Я не знаю, не знаю. И вообще, я должен сказать, что сводить всю сегодняшнюю проблему постижения прошлого только к проблеме рассекречивания – это большая ошибка. Это сегодня не самое важное. Потому что сегодня накоплен такой информационный потенциал, который позволяет абсолютно адекватно изучать явления и процессы. Может быть, отдельные факты сегодня еще являются спорными, потому что документов по конкретным каким-то фактам нет. Например, организация убийства Троцкого. Ну что это дает для понимания исторического процесса? Абсолютно ничего не дает. Это замечательно для читателей газеты как развлекательный детектив, а для изучения истории это абсолютно ничего не дает. Вот, пожалуйста, трагедия советского крестьянства. Все основные документы опубликованы. Какая еще проблема или явление? Репрессии? Документов больше, чем надо издано. История хрущевского периода? Абсолютно.

– А документы брежневского периода почему не рассекречены? Почему хотя бы что-то по прошествии 30 лет не выдается пользователям?

– Вы мне задаете этот вопрос, а я вам отвечаю. Во-первых, по брежневскому времени тоже достаточно много рассекречено…

– Да ничего не рассекречено…

– Но брежневское время еще слишком близко, и слишком деликатные  могут быть там сюжеты. И я бы хотел ответить вам на этот вопрос словами одного своего коллеги, французского архивиста, когда мы вот не в этом, а в другом зале проводили конференцию «Историки-архивисты. Сотрудничество во имя познания прошлого», я ему задал вопрос: «Скажите, пожалуйста, в чем дело, почему до сих пор в вашем государстве недоступны архивы Виши?». И он мне ответил: «Вы знаете, общественность Франции настойчиво ставит этот вопрос, но государство считает, что тема коллаборационизма для современной Франции еще слишком болезненна, и потому полагает, что должно пройти еще какое-то время, прежде чем все это станет известным». В Испании, в городе Саламанка специально существует военный архив. Основу этого архива составляют материалы Гражданской войны. Он недоступен широкому пользователю. И когда мы делали в  прошлом году выставку здесь, в этом зале, «Гражданская война в Испании», основной массив документов по этой теме был из российских архивов. То есть, понимаете, я бы очень хотел, чтобы те документы, которые… все документы по истечении 30-летнего срока были доступны исследователям и так далее, но это правило должно быть универсальным – оно должно распространяться на все государства и страны. Увы, механизм функционирования общественного сознания немножечко иной, чем механизм существования государства…

Повторяю – да, некоторые факты ввиду их болезненности мы еще, наверное, долго не узнаем. Были у Сталина двойники или нет? Теперь говорят, что были. Один даже признался. Вот это интересно. Но это же все равно для понимания режима сталинизма не имеет ровно никакого значения, абсолютно никакого значения.

– Если я напишу, что с 2001 года процесс рассекречивания явно застопорился, я буду прав?

– Нет, вы не правы. Я еще раз объясняю, что пользователи имеют все основания жаловаться на то, что даже согласованные планы рассекречивания не реализуются. Но вы должны понять, что МВК помимо рассекречивания документов, которые интересуют исследователей, рассекречивает громадный пласт архивных документов, связанных с современными экономическими процессами. Идет изменение форм собственности. Все военные земельные участки, постановления о передаче военными того или иного земельного участка – это тысячи документов. Все они имеют гриф секретности. Всевозможные здания, тысячи зданий – их постройка тоже проходила по секретным постановлениям. Сейчас эти первичные документы востребованы практической жизнью, и, конечно, МВК в первую очередь работает на эту практику, по этим вопросам. Поэтому нельзя сказать, что сейчас не рассекречивают… 

P.S. Выставка «Рассекречивание архивных документов и публикационная деятельность архивов. 1992–2007» действовала лишь в течение пяти дней. Поэтому мы продолжаем ее на страницах «Свободного пространства». Дарим ей вечность

Все новости