 Вклад татар в формирование государственности нашей родины можно разделить на две основные составляющие: вклад самих татар-мусульман и вклад выходцев из тюрко-татарской знати (нобилитета), принявших Православие и ассоциировавших себя с русской культурой. Вклад вторых намного виднее, так как Россия была дворянским государством, а мусульмане-татары (кроме Приуралья), сохранив веру предков, утратили принадлежность к сословию феодалов.
На протяжении многих столетий выходцы из татар играли выдающуюся роль в становлении российской государственности. Можно брать любую сферу деятельности, и везде многие из самых выдающихся имен в российской истории имеют тюркское происхождение.
В дипломатии это Ордин-Нащокин, Горчаков и Чичерин; в философии и общественной мысли Аксаков, Киреевский, Чаадаев, Самарин, Бердяев, Булгаков; в литературе Тургенев, Куприн, Тютчев; в военном деле Суворов, Кутузов, Аракчеев, Тухачевский. Даже такие выдающиеся политические деятели прошлого столетия, как П. А. Столыпин и первый глава Временного правительства князь Г. Е. Львов, были связаны соответственно с родами крымских ханов Гиреев и выдающегося суфийского шейха Тюклеш-ата.
Тюркская кровь текла в жилах таких выдающихся правителей, как Александр Невский, Иван Грозный и Петр I. Даже святые Русской православной церкви из рода ярославских князей, Пафнутий Боровский и Федор Ушаков, тоже имеют тюркские корни. Наиболее полно об этом написано в фундаментальной книге Н. А. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения».
Почему же среди великих людей России был столь высок процент людей с тюркскими корнями? Не секрет, что русская государственность и культура создавалась очень ограниченным кругом людей преимущественно из служилых дворян. А ведь именно здесь столь велико было представительство тюрко-татарского служилого сословия. Не случайно основным отличительным знаком их гербов была сабля - символ воинской доблести и полумесяц - символ религии Ислама.
По данным историка и юриста Николая Загоскина, как минимум шестая часть из 915 самых знатных служилых родов Московской Руси XVII века имели тюрко-татарское происхождение. В эпоху Пушкина тридцать тысяч семейств обеспечивали развитие не только империи, но и «золотого века» русской культуры. Сила государства была не в этнической чистоте или в еще более бессмысленной чистоте крови, а в способности работать во имя процветания великой державы.
Быть чингизидом или выходцем из рода наследников Золотой Орды обозначало принадлежность к другой великой империи, к сословию великих воинов и правителей, где Александр Невский и Бату-хан были верными союзниками. И здесь нельзя разделить на различные этнические части общих предков татар, четко выделить татар казанских, или ногайцев, или мишар.
Русские правители сначала в годы поражений, а затем совместных побед убеждались в верности и высокой доблести служилых татар. Именно они защищали Восточную Европу как от набегов кочевников с Юга и Востока, так и от европейского натиска с Запада и Севера. Разгром литовского войска Витаутаса войском Едигея на Ворскле в 1399 г. во многом решил судьбу Восточной Европы. Московское государство, уже тогда объединившее большую часть Северо-Восточной Руси, было спасено от прессинга с Запада, чего нельзя сказать о землях нынешней Украины и Беларуси.
Роль тюрок была не в пример выше в период Московской Руси, чем Руси Киевской. В этой статье мы будем говорить преимущественно о вкладе татар-мусульман, а не их ассимилированных потомков в развитие российской государственности. Крестившиеся представители татарской знати, как правило, не отрицали свои тюрко-мусульманские корни, но находились уже в рамках преимущественно православной традиции.
Сформировавшееся в золотоордынский период Московское княжество восприняло в большой степени тюрко-монгольские имперские традиции. Об этом много говорили еще Лызлов, Татищев и Карамзин, а в прошлом веке - евразийцы, включая Петра Савицкого, Георгия Вернадского, Льва Гумилева. Открытие памятника последнему в рамках празднования 1000-летия Казани показало неразрывную связь и между ордынским и петербургским периодами русской истории.
26 августа 2005 года в Татарском академическом театре оперы и балета им. Мусы Джалиля в Казани Президент В.В. Путин указал: «Общеизвестно, что многовековые отношения Москвы и татарских ханств складывались по-разному. Однако даже в самые сложные периоды, даже когда возникали конфликты, они не носили характера межэтнической или религиозной вражды. В основе своей они были типичной для того времени борьбой за влияние над новыми территориями.
Больше того, ряд отечественных историков прямо называют историю Золотой Орды частью истории самой России. Еще задолго до появления централизованной российской государственности было немало примеров политического взаимодействия русских и татар, их интенсивных торговых связей, тесного переплетения интересов. Есть и прямые свидетельства взаимного участия в военных действиях: русских — на стороне татарских ханов, татар — на службе у московских правителей.
Фактически, защищаясь от других иноземных захватчиков, и Русь, и Поволжские ханства одновременно, а часто и вместе, отстаивали право на то, чтобы окончательно укрепиться на своей исконной земле. По мере же становления и укрепления нашего единого, общего государства, Россия, развиваясь как многонациональная страна, смогла органично интегрировать богатейшее наследие поволжской земли, или, как говорил Лев Гумилев, «великой степной культуры». Не случайно здесь поставлен ему памятник».
В своих выступлениях не только Президент В.В. Путин, но и затем Президенты Казахстана Н.А. Назарбаев и Татарстана М.Ш. Шаймиев упомянули о роли Льва Гумилева в развитии доктрины евразийства.
Именно в эпоху Золотой Орды центр российской государственности переместился из бассейна Днепра в бассейн Волги. Ведь уже с VIII века по «Великому Волжскому пути» шло распространение религии Ислама. Золотая Орда впервые сцементировала территории от бассейна Днепра до бассейна Оби и от Кавказского хребта и Каспия до Северного Ледовитого океана.
К концу XVIII века после присоединения Крымского ханства в 1783 г. Российская империя включила в свой состав практически все земли Золотой Орды. Не случайно, что титул «ак падишаха» («белого падишаха или царя»), используемый в мусульманском мире для обозначения российских правителей, восходит к золотордынскому термину «Ак Орда» («Белая Орда»), упомянутому в том же выступлении Н.А. Назарбаева.
История Казани связана со многими событиями, но ничто так не определило ее историю, как завоевание Россией 2 октября по старому стилю (12 — но новому) 1552 г. Эта дата известна и российскому школьнику, как одна из ключевых дат российской истории.
Сейчас историки называют этот день началом новой великой Евразийской империи - империи Российской. 26 августа, отмечая юбилей Казани, Президент России В.В. Путин еще более точно обозначил значение этого события: «В середине ХVI века вхождение народов Среднего и Нижнего Поволжья в состав Московии превратило ее в крупнейшую и влиятельную мировую державу».
Действительно, региональное государство Северо-Восточной Руси превратилось в империю, которая затмила былую славу Византии и Золотой Орды. Получив контроль над Великим Волжским путем и бассейнами Камы, Вятки и Белой, Россия начала непрерывный марш навстречу к Тихому океану, когда к державе ежегодно присоединялись территории, равные всей Бельгии.
Именно в эту эпоху войн, дипломатических и торговых миссий сформировалось взаимодействие татар-мусульман и российского государства. Крупнейшие современные российские города Поволжья от Чебоксар до Астрахани начали эпоху своего расцвета как экономические центры Золотой Орды. Да и на Верхней Волге и в Центральной России начало процветания таких городов, как Москва, Нижний Новгород, Ярославль, Тула и других, связано с ордынской эпохой. На месте резиденции казанского наместника была построена русская крепость - Уфа. Древнейшие города Сибири: Тобольск, Тюмень, Томск имеют татарские корни.
Само название большей части России на древних картах - «Tartaria Magna» (Великая Татария) - свидетельствует об исторических корнях этих земель. И сегодня название «Татарский пролив» напоминает об этих древних традициях.
Приоритетным направлением сотрудничества стала зона продвижения России через башкирские и казахские степи в оазисы Туркестана. Центр российской движущейся границы - Оренбург - был основан чингизидом на русской службе Кутлуг-Мухаммедом Тевкелевым на месте резиденции казахского правителя.
Первоначальный Оренбург был основан на неудачном месте при впадении Ори в Урал Василием Татищевым, и затем перенесен в сегодняшний Оренбург. Поэтому город носит столь географически несообразное название, а на первоначальном месте располагается город Орск.
Попутно тот же Тевкелев заключил Договор с казахским ханом Абулхаиром. В годы Брежнева и Кунаева это называлось «добровольное присоединение Казахстана к России».
Теперь же планы интеграции исходят с казахского берега Урала. Президент Назарбаев наиболее последовательно защищает евразийскую концепцию Гумилева. Многим казанцам памятно его выступление 1 июля 2004 г. на конференции памяти Гумилева, где казахстанский президент призывал вспомнить великий опыт евразийских империй. 27 августа прошлого года в театре Джалиля в своем выступлении Назарбаев вспоминал: «В начале ХХ века город на Волге был своеобразным символом, объединяющим тюркские народы России. Неслучайно именно здесь, в Казани, были изданы более 1000 книг казахских писателей и поэтов, научные труды ученых тюркского мира». Сегодня мы можем только со вздохом вспоминать о великом периоде расцвета татарской культуры, науки, политической мысли, прерванной в эпоху тоталитаризма.
Назарбаев поименно назвал 10 выдающихся представителей татарской нации: «Жизнь и творчество великого сына татарского народа Габдуннасыра Курсави, отца истории татар Шигабутдина Марджани, выдающегося реформатора Исмагила Гаспринского, политика Рашида Ибрагима, богослова Ризы Фахретдина, писателя-публициста Гаяза Исхаки, государственных деятелей Мирсаида Султан-Галиева и Кашшафа Мухтарова и ученых Юсуфа Акчуры и Садри Максуди и других выдающихся деятелей татарского ренессанса, оказали огромное влияние на развитие политической, духовной и научной мысли не только татарского народа, но и всех тюркских народов».
В XVIII же веке евразийское пространство создавалось российским государством. После уничтожения Петром I в начале 1710-х гг. татарских мурз Поволжья, как сословия «служилых татар», единственной относительно привилегированной группой остаются дипломаты (политические агенты) и торговцы, используемые для сношений с мусульманским Востоком.
Поэтому татары Сеитова посада (Каргалы) в 1745 г. первыми получают права корпорации, включая свободу вероисповедания и освобождение от рекрутской повинности, при условии участия всех членов корпорации в торговле с мусульманским Востоком. Было дано разрешение на размещение там только двухсот семей. Каргала получает права посада, и там создается ратуша. Будущий муфтий Риза Фахретдин отмечал, что впервые после падения Казанского ханства «возрождалась официально признанная национально-религиозная жизнь татар».
На примере Каргалы впервые создается модель сотрудничества между татарским обществом и Российским государством. При этом татары обеспечивают экономические и политические интересы Российского государства в казахских степях и Средней Азии вплоть до Индии Великих Моголов, а Российское государство предоставляет им свободу вероисповедания и возможность для извлечения монопольных экономических прибылей на фиксированных рынках.
Основным посредником государства выступает не класс феодалов, а буржуазия. Таким образом, само Российское государство определило ведущую роль буржуазии в татарском обществе. В результате, закладываются основы для будущего российско-татарского симбиоза эпохи Екатерины II.
Исламоведом Марком Батунским политика России по отношению к мусульманам описывается как «комбинация безусловно-секулярного политического прагматизма с идеалом тотальной христианизации и русификации мусульманских поданных империи, — такова идущая еще с допетровских времен установка, с большими или меньшими вариациями воспринятая последующим XIX столетием».
Благодаря политике Екатерины II, которая в исламизации кочевников видела единственный способ мирного продвижения России в регион Средней Азии, татарская буржуазия и духовенство имели в этом регионе беспрепятственные возможности для своей цивилизаторской деятельности. Татарские торговцы представляли собой типичный пример «мобильной группы-диаспоры» (по терминологии Дж. Армстронга).
Их слабость заключалась в том, что такие «мобильные группы-диаспоры зависимы от протекции правительства». Отказ российского правительства от сотрудничества привел к кризису татарской буржуазии во второй половине XIX века. При этом мобильные группы-диаспоры «выполняют те специфические функции, какие не может выполнять доминирующая в стране этническая группа».
По оценкам самих татар в 1915 г., продвижением в казахские степи Россия была обязана именно им. По мнению российского исламоведа, уроженца Оренбурга Г.Г. Косача, татары «становились полезны русским интересам... с точки зрения своих экономических навыков, хозяйственной инициативы и предприимчивости, контактов с иными мусульманскими народами... и в силу этого, укрепления российских возможностей на Южном Урале, казахских степях и Средней Азии. Они включались в государственный контекст, сохраняя свою культуру, язык и веру. Иных путей реализации русской колониальной экспансии в это время просто не существовало, или они могли быть слишком разорительными для России».
Таким образом, в конце XVIII века произошло достижение исторического компромисса между татарской элитой и российским государством. Прежде всего, был признан официальный статус Ислама. Мусульмане Внутренней России и Сибири получили религиозную автономию в весьма усеченном виде. Главным достижением была структуризация всех мусульман России, кроме мусульман Крыма, в единую административную единицу - миллет.
Практически все современные татары являются потомками мусульман, объединенных в данный миллет. Взамен татарская элита обеспечивала лояльность мусульман, а также выполняла функции торговых и политических агентов Российского государства в казахских степях, Центральной Азии и в целом ряде других мусульманских государств.
Российское государство в свое время (от Екатерины II до Николая I) само учило своих чиновников татарскому на огромных пространствах от Владикавказа до Омска. Эти чиновники в большой степени опирались на помощь мусульманских религиозных деятелей.
Первый муфтий Мухаммеджан Хусаин (1788–1824) активно участвовал в проведении российской внешней политики в Центральной Азии и на Кавказе, особенно в казахских степях, поддерживал тесные отношения с ханами Айчуваком и Джихангиром (Джангиром). Его преемник муфтий Габдессалям Габдрахимов (1825–1840) часто выполнял дипломатические и разведывательные поручения правительства в Казахстане и Средней Азии. Последним в этом ряду был муфтий Габдулвахид Сулейманов, выходец из аула Ырбишче (Рыбушкино) Нижегородской губернии и уезда. С 1828 г. он был преподавателем мусульманского вероучения воспитанников Кавказского полуэскадрона, с 1835 г. - Царскосельского кадетского корпуса. Муфтий в 1826 г. привлекался правительством для переговоров с ханами Большого и Среднего казахских жузов.
В конце XIX — начале XX вв. выдающуюся роль в сближении мусульман Приуралья и Казахстана играл Зайнулла Расули (1833—1917) - мударрис, ишан, шейх тариката Накшбандийа. Огромный авторитет и личные отношения с мюридами позволяли ему в определенной степени контролировать жизнь мусульман на огромных территориях.
К Расули стекались ученики из Сибири, с китайской границы, из Туркестана, Казахстана, Дагестана и Казани. Особую роль он сыграл в просвещении и окультуривании кочевников, в первую очередь, казахов.
Именно союз казахских ханов, татарским имамов и буржуазии дал возможность России начать продвижение в Северо-Западный Казахстан и дальше, к оазисам Центральной Азии. Но уже с 1860-х гг. начинается вытеснение татар из Степи. Уже в эпоху Столыпина в начале 1910-х гг. казахских шакирдов стремятся изгнать из татарских медресе: оренбургской «Хусаинии» и уфимской «Галии».
Эти полстолетия преобладает теория Н.И. Ильминскго о том, чтобы разъединить мусульман на максимальное количество «племенных групп», как он выражался сам. Ильминский даже не задумывался о том, что у России идет война на Северном Кавказе, где существует бесчисленное количество народов и языков, а не в мусульманском регионе Поволжья-Приуралья-Казахстана, где тогда существовал единый литературный язык, единая система образования и религиозное единство.
Вековая политика российских императоров, начатая великой Екатериной, была перевернута с ног на голову. Императрица выступала за подчинение российских мулл оренбургскому муфтию, а не центральноазиатским муфтиям, и создание системы мусульманского образования в Волго-Уральском регионе. Советский режим посчитал, что он целиком контролирует Центральную Азию и даже способен на экспансию в Афганистан.
Последствия всего этого мы пожинаем сегодня. Ведь «ваххабиты» и «хизбуты» пришли в Россию из Средней Азии именно под маской сохранения чистоты Ислама, так как вся татарская система религиозного образования была ликвидирована еще в 1920-е гг.
Татарские дипломаты сыграли свою выдающуюся роль и в постимперскую эпоху. Это прежде всего Карим Хакимов, первый посол СССР в Саудовской Аравии и Йемене в 1920–1930-е гг. Именно его усилиями первым государством, признавшим королевство Саудовская Аравия (КСА), тогда Хиджаза и Неджда, был СССР.
Хакимов начал политику сотрудничества с мусульманскими режимами, живущими по законам Шариата. В 1926 г. по инициативе К. Хакимова, делегация во главе с муфтием ЦДУМ Ризой Фахретдином, представлявшая всех советских мусульман, приняла участие в I Исламском конгрессе в Мекке. Фахретдин был вице-президентом Конгресса, возглавляемого отцом-основателем Саудовской Аравии королем Саудом.
В делегацию ЦДУМ входили муфтий Риза Фахретдин, казыи Кашшаф Тарджемани и Магди Магкули, астраханский имам Габдуррахман Гомери, имам Ленинградской Соборной мечети Муса Биги. К сожалению, после отзыва в 1937 г. и уничтожения К. Хакимова дипотношения прервались до 1990 г. Репрессированы были Тарджемани, Магкули и Гомери, а Биги бежал из СССР. Во многом этот конгресс оказался связан с будущей Организацией Исламская конференция (ОИК). Символично, что первый саммит ОИК с участием России прошел в 2005 г. в Мекке. 1 июля 2005 г. Российская Федерация была принята в Организацию Исламская конференция (ОИК) в качестве наблюдателя.
Вступление России в Организацию Исламская конференция (ОИК) оказалось во временном и смысловом отношении связанным с 1000-летием Казани. 24 июня 2005 г. новый генеральный секретарь ОИК Экмеледдин Ихсаноглу прибыл в Казань. В интервью агентству «Интерфакс» он вспоминал: «Я присутствовал на открытии грандиозной мечети Кул-Шариф — это самая крупная мечеть в Европе и ее открытие приурочено к 1000-летию Казани. Мы рассчитываем на то, что эта мечеть станет символом возрождения Ислама в России». В этот же день в интервью «Интерфаксу» Президент Татарстана Минтимер Шаймиев заявил: «Процесс участия России в качестве наблюдателя в Организации Исламская конференция (ОИК) должен быть ускорен».
28 июня 2005 г. генеральный секретарь ОИК Экмеледдин Ихсаноглу накануне 32-й конференции глав МИД стран-членов ОИК в Сане в интервью агентству «Интерфакс» заявил: «В России проживает 20 миллионов мусульман, неразрывно связанных с исламским миром, являющихся частью этого мира, который насчитывает 1,5 миллиарда человек. Мусульмане России имеют полное право чувствовать себя частью исламского мира. Наше сотрудничество может иметь самый широкий спектр, в том числе в вопросах построения безопасного мира, в решении многих международных и региональных проблем».
Заключительную часть интервью Ихсаноглу посвятил свом казанским впечатлениям: «Мусульмане России имеют свою многовековую культуру и историю, которая неразрывно связана с историей русского народа. И российские мусульмане для нас являются связующим звеном между мусульманским миром и русским народом. Я повторяю - именно русским народом. Наиболее ярким примером в этом смысле является Татарстан. Это республика, представляющая самый северный форпост исламского мира.
В ХIХ веке среди татар возникло движение по актуализации исламской философской мысли и исламской литературы и культуры. Именно в этот период в Татарстане образовался синтез классического Ислама и его современной формы.
Однако дальнейшее развитие этого направления было прервано гнетом коммунизма, когда верующие мусульмане отрицали эту чуждую для них идеологию, и мусульмане в период коммунистического правления в нашей стране потеряли свободу мысли и свободу совести. И все, что было накоплено в ХIХ веке, за 80 лет коммунистического режима было уничтожено.
Мое личное мнение заключается в том, что культура Ислама, богословие снова найдут свое место в татарском обществе, и снова будут развиваться, и это станет возвращением российских мусульман к истокам Ислама и его культуры. Почему я говорю именно о Татарстане, потому что эта республика является для нас примером того, как мусульмане России имеют возможность осуществлять свои духовные и религиозные потребности».
29 июня 2005 г. на 32-й конференции (сессии) глав МИД ОИК впервые выступил министр иностранных дел России Сергей Лавров. Как и Ихсаноглу, в качестве положительного примера синтеза российских и мусульманских основ он привел Татарстан: «В эти дни начинаются торжества, посвященные тысячелетию Казани, столицы одного из субъектов Российской Федерации — Татарстана, где проживает значительная часть мусульман страны, находится древнейший очаг исламской культуры». При этом он упомянул о посреднической роли татар: «Насколько я знаю, некоторые участники конференции были почетными гостями на только что состоявшемся там открытии грандиозной, крупнейшей в Европе мечети Кул Шариф». С. Лавров в своей речи подчеркнул принадлежность российских мусульман к единой умме: «Конечно, активность российских мусульман не ограничивается Татарстаном или даже Россией. Они не отделяют себя от мирового мусульманского сообщества, участвуют в его духовной жизни».
Роль татар в обеспечении стабильности в государстве и развитии межрелигиозного диалога получила высокую оценку и на семинаре, организованном Комиссаром по правам человека Совета Европы.
Татары-мишари Нижегородчины, в частности, могут поделиться своим опытом служения как заветам Ислама, так и российской государственности. Как писал великий мыслитель и отец социологии Ибн Халдун, эпоха воинственности сменяется эпохой расцвета наук и ремесел. Это относится и к потомкам Золотой Орды, о чем первым из мишар писал еще полтора века Хусаин Фаизхани.
Поразительным остается тот факт, что потомки тюрок внесли основной вклад в формирование славянофильства, то есть доктрины, утверждавшей особый, отличный от Запада исторический путь России. Именно славянофилы в эпоху коленопреклонения перед всем французским, немецким и английским учили русский народ уважать свои историю, обычаи и традиции.
Не случайно, что потомка симбирских мишар Николая Карамзина называли Колумбом-первооткрывателем российской истории. Но историк призывал изучать и историю других народов России. Он советовал своим родственникам исследовать остатки булгарской цивилизации на мишарской «джебель или тау ягы» (горной стороне) Волги. Карамзину же принадлежит столь верное определение булгар тысячелетней давности, что оно кажется написанным сегодня: «в течение времени они сделались народом гражданским и торговым».
Действительно, и сегодня, в соответствии с заветами Корана, татар отличает синтез общественных интересов и забота о ежедневных насущных потребностях. Раскиданному на огромных пространствах, мишарскому субэтносу выпала историческая судьба сохранять там традиционные ценности татарского общества.
После похода Тамерлана на Волгу в 1395 году для нашего региона наступил период почти постоянных войн и восстаний, последним аккордом которых стала Пугачевщина 1773–1775 гг. В этих условиях между земледельцем, воином и торговцем почти невозможно было провести различие. Кочевники и казаки, а затем и крепостные крестьяне оспаривали сами основы нормального государственного существования. Победа над одним врагом не давала гарантии, что вскоре не начнется новая война…
Поэтому столь важен был пример мишар Нижегородчины. Именно они во многом отрабатывали модель взаимодействия православного государства с его мусульманскими поданными. Где-то государство само перебрасывало мусульман в другие края, как в Темникове и Кадоме, где-то мусульмане, как на Дону, в степях северного Кавказа и Причерноморья, вынужденно покидали родину, где-то, особенно ближе к Уралу, периодически вспыхивали восстания, зачастую под лозунгами защиты веры.
В века религиозных войн и инквизиции, когда мусульмане был изгнаны из «цивилизованной Европы», российским мусульманам предстояло найти свое место во все более укрепляющейся Российской империи. Их выбор исключал уход со своей земли и крещение, и нужно было вырабатывать новые правила обитания на своей исконной земле.
Именно здесь сработала модель мишарей Нижегородчины, когда государство мирилось со свободой вероисповедания для своих мусульманских подданных, но опиралось на них при своем движении на Восток и закреплении там своих позиций. После падения Казани и Астрахани Москва не знала сильных соперников в пути «встречь солнцу», но ей приходилось использовать военное и торговое посредничество своих мусульманских подданных.
Сначала мишаре здесь были одиноки, но потом к ним начали подтягиваться другие группы мусульман Поволжья и Приуралья. В Средней Азии роль татар в укреплении Советской власти и создании нового социалистического отечества очень сходна с ролью мишар на территории бывшего Казанского ханства после его присоединения к России.
К середине XIX века память о былых государствах была уже столь далекой, что татары искренне верили, что Булгар был основан Александром Македонским.
И здесь опять-таки выходец с Нижегородчины Хусаин Фаизхани в работах по истории Казанского и Касимовского ханства напомнил нам о былых государствах. Парадоксально, но именно в карте «Уничтожение татарских ханств», выпущенной в Ростове-на-Дону в конце XIX века, впервые встречается название «Татарстан» как имя всех земель, населяемых татарами. Рассказ на полях карты повествует о принятии Ислама булгаро-татарами от соратников Пророка Мухаммада (мир ему) - асхабов, после чего «весь Татарстан осветился лучами Ислама».
Здесь же с гордостью пишется о знатных русских родах татарского происхождения. И более ста лет назад мишары помнили о своих сородичах, составивших славу нашей общей Родины.
В XX веке символом единства татарского общества стал имам Нижегородской ярмарочной мечети и председатель губернского Милли Шуро (Национального совета) Габдулла Сулеймани. На II Всероссийском мусульманском съезде в Казани в июле 1917 года произошел раскол между радикальной молодежью и традиционалистским большинством. Среднее и старшее поколение согласилось признать за женщинами равные политические права, но отказывалось считать, что женщины имеют равные права с мужчинами в решении брачно-семейных вопросов. Именно Сулеймани удалось достигнуть столь желанного компромисса, и съезд принял свои резолюции.
Во многом благодаря этой традиции органы религиозной и национально-культурной автономии Нижегородчины действуют в тесном сотрудничестве. Но именно о такой кооперации, учитывающей национальные и религиозные особенности, сегодня говорится как об актуальной тенденции развития. Отрицание одного из двух начал - светского или религиозного - не приводит к добру.
История имеет странное свойство напоминать о недоученных уроках. В годы конфликтов и расцвета терроризма, как знать, не понадобится ли нам порядком позабытый опыт наших предков? Мы надеемся, что этот опыт мирного сотрудничества поможет и представителям единой Европы… Земля межу Пьяной и Сурой может поведать нам массу поучительных историй о своих былых героях, нужно только хорошенько прислушаться…
Айдар Хабутдинов,
Опубликовано в ежегодном научно-богословском сборнике статей и лекций
«Рамазановские чтения» № 1, 2006 г. (приводится в сокращении)
|
