Ваше благородие

Русское общество XVIII века — это душевладение, душегубство и немного дворянской чести

Почти все первые годы моего детства прошли в деревне. Отец мой, князь Голицын, любил жить в готическом замке, подаренном царицами его предкам«, — пишет мемуаристка. Именно такой и предстает «повседневная» жизнь российского дворянства екатерининской эпохи в новой книге историка Ольги Елисеевой: если уж дворянин, то князь Голицын; если деревня, то «готический замок»; если приданое, то «200 душ крестьян в Новгородской губернии и 25 тысяч рублей серебром».

Екатерининская эпоха — важнейшая в истории отечественного общества: собственно, как раз тогда общество и формируется. Все то, что мы знаем о «классической» русской культуре с ее балами и белыми колоннами усадеб, Чацкими и Онегиными, дуэлями и декабристами, восходит именно к трем с лишним десятилетиям царствования «матушки Екатерины». Во многом дело в характере и культурном уровне самой императрицы, которая — в отличие от своих предшест­венников на троне — перестала обращаться с аристократами, как с лакеями: при Елизавете Петровне дворян пороли, при Александре I это было уже непредставимо. Но важно и то, что начиная с 1762 года государственная служба перестала быть для дворян обязательной. Если раньше вся жизнь дворянина проходила в полку, то теперь многие предпочли заняться хозяйством и обустройством усадеб — так в провинции стали появляться очаги общественной и культурной жизни. При Екатерине были созданы и формальные структуры общественной организации, уездные и губернские дворянские собрания во главе с выборными предводителями.

Поэтому хотя описания свадеб и похорон, выездов и домоводства любопытны и сами по себе, за ними виден и большой политический перелом. Именно в екатерининскую эпоху складывается общественное самосознание, появляется само представление о личной чести, о том, что определенные поступки для дворянина недопустимы: под суд за них, может, и не попадешь, но окружающие руки не подадут. Меняются и принципы взаимоотношений элиты с государством. По сравнению с поведением того же Петра или Елизаветы Петровны легендарное самодурство Павла было вполне умеренным, но после тридцати с лишним лет правления Екатерины оно раздражало дворян настолько, что спровоцировало заговор и убийство императора.

Все это так, однако название книги обманчиво: Елисеева, конечно, описывает не быт «благородного сословия», а быт невообразимо узкого круга высшей элиты. Отчасти это сознательный ход автора, отчасти дело и в скудости дошедших до нас свидетельств, рассказывающих об иной, не придворной жизни. Но со всем тем надо понимать, что описываемая Елисеевой жизнь имеет к жизни обычного дворянина той поры столь же малое отношение, как жизнь современной Рублевки — к быту районных центров Нечерноземья. 200 душ крепостных — это много или мало? Для сравнения: в 1770-х годах на всю Россию было всего-навсего 11 тысяч дворян, имевших более 100 крепостных. Тех же, кто мог относительно безболезненно выделить дочери 200 душ в качестве приданого, было и еще меньше — несколько тысяч семей на всю империю. То же и с деньгами: сумма в 25 тысяч рублей серебром выглядит иначе, если вспомнить, что в екатерининскую эпоху лишь около 5 тысяч дворянских семей имели доход более 500 рублей в год. Так что история зарождения российского общества — это история того, как олигархи и высшая бюрократия отказались терпеть щелчки по носу со стороны первого лица в государстве. Не исключено, впрочем, что по-другому и не бывает: ведь и английская демократия началась, строго говоря, с восстания баронов.

Все новости