Эхо указа 1762 года о вольности дворянства

В Овстуге Тютчева снимают "Дворянское гнездо" Тургенева, маскируя памятник поэту под альпийскую горку... В продолжение давнего спора между Москвой и Петербургом достроено Царицыно, в незавершенности которого крылись исторические тайны и культурные мифы, связанные с проектом Баженова... Какими будут последствия закона о частичной приватизации памятников культуры и архитектуры, к коим относятся и усадьбы? Приватизации кем и зачем? Не звенья ли одной цепи приватизация и реституция? Каковы механизмы регулирования упомянутого закона и есть ли они? Какой продукт в результате получит потребитель, то есть посетитель? Будет ли этот продукт аутентичным? Каковы критерии аутентичности? Как разобраться в профессиональной полемике и бюрократической казуистике обывателю? Что произойдет с музейным пространством, когда жизнь начнет отвечать на вопросы, уже коснувшиеся мемориальных домов и прилегающих к ним охранных зон? Вероятнее всего, ответов приходится ждать повторяющихся, укорененных в отечественной интерпретации законов термодинамики: если где-то у кого-то что-то прибыло, то это нужно немедленно отнять и поделить, иначе говоря, если отдельным музейным хозяйствам удалось создать себе сносную жизнь, то ее нужно сделать несносной, использовав для этого, например, богатый опыт разорения усадеб, густо приправив его толстым-толстым слоем имитации реформирования, долгосрочные перспективы коего неясны, а также заболтав мало кому понятной бизнес-лексикой.

А между тем русская усадьба была основой экономического и бытового уклада жизни многих поколений наших соотечественников, уникальным артефактом. С ней же связан мир литературы - поэзии и прозы; в ней вершились человеческие судьбы; и все это вместе взятое являет собой гораздо большее, чем жилой дом, хозяйственные постройки, парк. Усадьбу называют символическим кодом к мирочувствию просвещенного человека второй половины ХVIII - первой трети XIX века. На этот период приходится расцвет усадебного строительства. Толчок ему был дан в 1762 году знаменитым указом Екатерины II о вольности дворянства, которым дозволялась свобода выбора: служить или не служить и где служить - на военном или гражданском поприще. Очень многим указ дал возможность оставить службу вовсе и уехать из дворцового Петербурга в Москву или в провинцию, удалиться в усадьбы. "Во времена Екатерины доживали там век свой многие люди, знаменитые родом и чином, уважаемые Двором и Публикою. В домах их собиралось лучшее Дворянство: слушали хозяина и пересказывали друг другу слова его. Сии почтенные старцы управляли образом мыслей..." - писал Н.М.Карамзин ("Записка о московских достопамятностях").

Вельможи на покое устраивали собрания в своих городских и сельских усадьбах - балы, приемы, гулянья, задавая, таким образом, стиль жизни, вырабатывая художественный вкус, определяя умонастроения. Их примеру стали следовать помещики с более скромными возможностями. В усадьбах развивался русский театр, поощрялись литературные опыты, собирались богатые библиотеки и коллекции, жили и работали многие выдающиеся люди.

Со второй половины XVIII века помещичьи усадьбы стали обустраиваться по всей России: роскошные дворцы, стильные ансамбли и просто обжитые дворянские, а впоследствии буржуазные дома и хозяйства. Ансамбли эти внесли посильный вклад в историю искусств (архитектуру, живопись, скульптуру, литературу, декоративное и садово-парковое искусство) и экономику страны. Огромная их часть была сметена временем, растоптана годами смуты и революционного строительства. Некоторые попали в охранные списки и стали памятниками культуры, истории, архитектуры, но ни табличка "Охраняется государством", ни прежние сторожевые львы у входа не спасали от разрушения и разорения. Утварь и художественные произведения пропадали, в лучшем случае передавались в музеи (краевые и столичные). Постройки приспосабливались под новые нужды - музеи, санатории, больницы, детские дома, склады, вытрезвители...

Повесть эта печальна и драматична, но позволяет выявить одну закономерность: усадьба является синтезом исторической ценности, экономической эффективности и культурной насыщенности. В результате ослабления экономической составляющей триады в упадок приходят и обе другие (см. "Вишневый сад" А.П.Чехова). Справедливость данной закономерности проще всего проследить на каком-либо известном примере, оставившем по себе множество свидетельств. Материалы, связанные с историей Кузьминок, представляются вполне подходящими для такого случая.

В XIX веке Кузьминки были знаменитейшей достопримечательностью Подмосковья. В истории этой усадьбы нет холодящих душу преданий, но ее белые здания, отраженные в прудах и очерченные темным фоном парка, архитектура, ландшафты, чугунная скульптура, парковая мебель, аристократизм несложного узора оград, интерьеры имели исключительную ценность для людей с утонченным вкусом. Да и исторические события не обошли усадьбу стороной.

В давние времена на этом месте был дикий непроходимый сосновый бор и мельница, поставленная человеком по имени Кузьма. Отсюда и название - Кузьминки (Мельницы). Другое название связано с Чудотворной Влахернской иконой Божией Матери. Эта древняя икона из воскомастики находилась в Богородичном храме Влахерн, что в западной части Царьграда, побывала на Афоне. Она считалась покровительницей Константинополя и греческих императоров; в XVII веке была принесена царю Алексею Михайловичу, и патриарх Никон встретил ее 17 октября 1654 года на Лобном месте. По дороге в Успенский собор Московского Кремля икона "гостила" в Кузьминках. Во имя иконы был построен храм, где находилась ее копия XVII века, а село стало называться Влахернским примерно с 1716 года, уже при Строгановых, которым в 1702 году Петр I пожаловал имение. До них земли принадлежали Симонову монастырю. После Строгановых Кузьминками владели Голицыны: князь Михаил Михайлович Голицын женился на Анне Алексеевне Строгановой, чьим приданым и было имение. При Голицыных для усадьбы начался период расцвета. С 1821 года Кузьминками владел С.М.Голицын (1774-1859) известный как меценат. Был он попечителем Московского учебного округа (1830-1835), председателем Московского цензурного комитета, под его патронажем находился Московский университет, когда в нем учились В.Г.Белинский, А.И.Герцен, И.А.Гончаров, К.С.Аксаков и другие, впоследствии не менее выдающиеся деятели русской культуры. Его жене Евдокии Ивановне (Princesse Nocturne(1) ), с которой, впрочем, князь жил в разъезде, Пушкин посвящал и посылал свои стихи, имя ее оказалось в донжуанском списке поэта.

При С.М.Голицыне усадьба достигла наибольшего великолепия. Князь славился роскошными праздниками во время посещения Москвы членами царской семьи. Летом 1826 году во Влахернском гостила вдовствующая императрица Мария Федоровна (вторая жена Павла I). Она пожертвовала Влахернскому храму бриллиантовую брошь, которую вделали в старинную ризу из золоченого серебра с алмазами, покрывавшую родовую святыню - икону Божией Матери. В 1837 году усадьбу посетил наследник престола, будущий Александр II. Поражают цифры, приведенные историком: 12 тысяч экипажей, 100 тысяч гостей были в этот день в Кузьминках. Посещения высоких гостей закреплялись в истории усадьбы памятными знаками - обелиск с двуглавым орлом на месте жилища Петра I, чугунная ротонда с бронзовой фигурой императрицы на месте, которое особенно нравилось гостье.

Были в истории усадьбы и курьезы. Говорили, что, когда Наполеон в 1812 году вошел в Москву, некая помещица ухитрилась встретить Бонапарта с ключами, которые выдала за кремлевские. В награду она получила Кузьминки и не желала впоследствии впускать туда Голицына. Для восстановления в правах князю пришлось прибегнуть к помощи станового.

Ежегодно 2 июля в Кузьминках проходил храмовый праздник. В этот день сюда тянулись кареты, коляски и нищие со всей Москвы - горожане стекались на гулянье. "Торжество начиналось в храме; совершалась торжественная литургия, за которою пел свой прекрасный, многочисленный хор. Здесь присутствовала вся московская знать. После богослужения начиналось народное гулянье. В саду гремели оркестры музыки, на прудах скользили шлюпки с матросами. В саду всему отведено свое место: самовары в одной роще, простой народ в другой, экипажи в стороне, нет ни дыму, ни пыли, ни <...> сцен, которые <...> обрисовывали характер и разгул простого народа <...>" - писал священник Влахернской церкви и историк усадьбы Н.Порецкий. В доме принимались и роскошно угощались избранные гости. "Куча официантов стояла на крыльце, и в комнате много гостей, одни сидели на балконе, другие играли в карты. <...> За обед поместились 136 посетителей; все барское, богатое, вина редкие, плодов горы, гремит музыка, и в окнах выставлялись шляпки, перья, бороды между ими. Незваных сих гостей было до 5 тысяч, и коляски, тележки, дрожки занимали все аллеи. Сады с пригорками, речками, беседками великолепно соединяются между собою и представляли тогда модные, шумливые общества. К вечеру вся зелень осветилась шкаликами, разноцветными фонарями, и фейерверк заключил празднество, похожее на царское в уменьшенном размере", - восхищался современник, бывший гостем князя.

Архитектура усадьбы связана с именами Дементия Жилярди, Карла Росси, Витали, барона Петра Клодта, школой Матвея Казакова. С.М.Голицын добился майоратского положения для имения, обеспечивающего его сохранность в прежнем виде и после смерти владельца. Путеводители и справочники ХIХ века по Москве и Подмосковью настойчиво рекомендуют Кузьминки как красивейшее место для гуляний и отдыха, славное своей историей и изысканной архитектурой, красотой парка, гостеприимством хозяина, богатством хозяйства. Здешние оранжереи "под управлением опытных лиц", как писал уже упоминавшийся Н.Порецкий, занимали первое место в Москве и Подмосковье, и отсюда брались фрукты к высочайшему столу во время приезда высочайших особ в Москву. В 1829 году здесь было 152 лимонных дерева, 291 померанцевое, 26 апельсиновых, 502 грушевых, 509 сливовых, 217 вишневых, 618 ананасов. Обращали на себя внимание также конский и особенно скотный дворы: "Вряд ли в Голландии и в Англии можно найти лучше его", - отмечал "Путеводитель к замечательным окрестностям Московским" в 1855 году.

Однако в начале ХХ века Кузьминки, не подлежащие продаже, были сданы в аренду Москве на 99 лет и приспособлены для дачников. Сергей Константинович Маковский (1877-1962) - поэт и художественный критик, редактор журнала "Аполлон", сын художника К.Е.Маковского, оставил элегическое свидетельство о Кузьминках того времени: "По местоположению, по архитектуре дома и затеям громадного парка - это один из самых впечатляющих памятников московского барства. Но, Боже, какое запустение! От былого великолепия остался только остов, молчаливый и надменный... Со всех сторон ворвалась в зачарованное царство бесцеремонная и пошлая "современность"; и правда, с чувством какой-то неизгладимой потери смотришь на белую колоннаду дома, отраженную в полувысохшем пруду, на вековые липы, поломанные ветром, на заросшие травою цветники и беседки с прогнившими скамьями... В доме живут дачники; старинная мебель убрана, и на месте ее оскорбительно торчат "обывательские" столы и "венские" стулья; голицынские портреты <...> вывезены <...>. Какая роскошь была здесь прежде, сколько поколений прожило здесь беспечно, празднично, заботясь о нарядности родового "Версаля", об украшении парка, о приеме коронованных гостей, о фейерверках и маскарадах в дни семейных торжеств! <...> Ровные газоны чередовались с яркими цветниками, подстриженные кусты тянулись шпалерами по бокам дорожек, усыпанных песком [красным, добавим для живописности. - Т.С]), и по ним гуляли, немного жеманясь, "мусатовские" девушки в кринолинах и завитых шиньонах... Но засыпались листьями и заросли одуванчиками аллеи, тиной затянулись пруды, полуразрушены беседки, и кругом - дачи, 32 доходных дачи, населенные "чеховскими интеллигентами".

В пожаре погиб главный дом усадьбы "со всеми прекрасными наружными барельефами, росписями и лепкой потолков, хранившимися в антресолях картинами, гравюрами, старинной мебелью и пр.", - писал журнал "Старые годы" в 1916 году. Дом был построен из дуба и просуществовал 158 лет, видел в своих стенах Петра I, Александра II, митрополита Филарета, великих князей, императриц и множество других знатных гостей.

Летопись разрушения продолжилась после революции. Сборник Общества изучения русской усадьбы на 1927 год (вып. 1, раздел "Хроника", с. 7) отмечал, что летом 1926 года были проданы на слом "почти все чугунные скамейки и диваны, являвшиеся единственным в своем роде подбором парковой мебели первой половины ХIХ века".

Тем не менее Кузьминкам повезло, и свидетельства прежнего великолепия усадьбы сохранились. Лучшее из них - альбом литографий, изданный в 1841 году в Париже в мастерской Агюста Бри на средства Сергея Михайловича Голицына. Полное заглавие альбома: "Виды села Влахернского (Мельницы), принадлежащего князю Сергею Михайловичу".

Пейзажи усадьбы для серии исполнил художник Иоганн-Непомук Раух (1804-1847) - австриец, учившейся в Вене и Флоренции. В 1831-1841 годах он жил в Москве и живописал ее. Его зарисовки Кузьминок сохранили память о подмосковной Голицыных в пору ее расцвета. Рисунки Рауха переводили на камень известные литографы середины XIX столетия: Андре Дюран, Филипп Бенуа, [Ж.] Жакотте. Серия издавалась в Париже и Москве неоднократно и существует в нескольких вариантах. На одном из них указано, что издание удостоено Большой Медали Премии Достоинства (PRAEMIA DIGNO) Его Величества Императора Всея Руси. Заглавие альбома и подписи на листах сделаны на русском и французском языках. Размер листов - 42,0 х 46,0 см, изображений - 27,0 х 37,0 см. "Литографическая поэма" эта последовательностью листов создает впечатление прогулки по старым Кузьминкам, отзываясь эхом прежней жизни усадьбы и завораживая фабулой темы, научный интерес к которой обнаружился впервые во второй половине XIX века, ознаменовав собой смещение усадьбы как экономической ячейки общества на периферию его жизни и дав старт изучению исторической и художественной ценности данного явления. На рубеже XIX-XX веков журналы для любителей изящной старины ("Мир искусства", "Старые годы", "Столица и усадьбы") публиковали материалы искусствоведов и историков, сохранившие бесценные свидетельства для потомков. События 1917 года трагически отразились на "дворянских гнездах", вызвав к жизни Общество изучения русской усадьбы, возникшее в 1922 году и сгинувшее в 30-х, но успевшее создать программу изучения феномена русской усадьбы. Усилиями общества собрался бесценный архив, многие материалы которого, описанные и откомментированные В.В.Згурой, осели в Государственном Литературном музее, чье фондохранилище долгое время располагалось в Хрущевском переулке, где когда-то размещалось и ОИРУ, а сейчас находится московский музей А.С.Пушкина.

В наши дни интерес к усадьбоведению перестал быть только научно-историческим - к нему прибавились экономический и коммерческий, пожалуй, даже инвестиционный аспекты. Вот только непонятно, как инфраструктура усадьбы, рассчитанная на архаичную форму хозяйствования, может быть экономически эффективной в новых условиях. Зато ясно, что никакие независимые источники финансирования в отечественных условиях не способны поддерживать аутентичность. Сувенирные ларьки, книжные лавки, аудиогиды, биеннале - театральные, художественные и пр. - также не дадут достаточных средств для поддержания исторической достоверности. Ярмарки меда, масленичные гулянья, колядования и прочие забюрократизированные маскарадные мероприятия на заповедных территориях сомнительны и противоречат атмосфере креативности и элегичности, способствующей медитации и являющейся важнейшей частью усадебного контента. Высокие цены на услуги, то есть экскурсии, архивную информацию, концерты, вечера и пр., не соответствуют принципу общедоступности. Следовательно, речь идет об очередном непродуманном и рискованном эксперименте, спущенном сверху вопреки мнению музейщиков, чьи голоса, как всегда, негромки, необщи и нетверды, а печально подавленные лица и потупленные глаза тех, кто огромными усилиями удерживает свои хозяйства на плаву, отражают силу прессинга, с которой бюрократы и коммерсанты вопреки мнению профессионального сообщества (во всяком случае, независимой его части) обрушились на наше культурное пространство. А ведь показалось было, что ландшафт немного оживился...

Собственно, опасения сводимы к следующему: славно, если в приватизации захотят и сумеют поучаствовать прямые потомки владельцев или их фанаты, вроде купчихи Фирсановой; страшно, если инициативу перехватят дети лейтенанта Шмидта, хотя последнее вероятнее. Следовательно, замыкания электропроводки, шаровые молнии и неаккуратно обращающиеся с непотушенной сигаретой охранники ожидаемы. Поэтому Мураново не исключение, а повторяющийся сюжет:

"Пишут...
из деревни...
сожгли...
у меня...
библиотеку в усадьбе"(2).

 

Примечания (http://www.russ.ru):

1. "Княгиня Ночи" или "Голицына полуночная" (П.А.Вяземский). Прозвана так потому, что не терпела дневного света и обращала ночь в день, вставая не раньше полуночи. Известна своей ученостью и непривлекательной внешностью.

2. Владимир Маяковский. Хорошо! // В.Маяковский. Собр. соч. в 4-х т. М.: ГИХЛ, 1936. С. 194.

 

Использованные источники:

Врангель Николай Николаевич. Помещичья Россия (глава "В былое время") // Старые годы. 1910. #7-9.

Греч Алексей Николаевич. Кузьминки // Подмосковные усадьбы. Выпуск 6. 1925.

Маковский Сергей Константинович. Две подмосковные князя С.М.Голицына // Старые годы. 1910. #1.

Порецкий Н.А. (священник Влахернского храма). Село Влахернское, имение князя С.М.Голицына. М., 1913.

Путеводитель к замечательным окрестностям Московским и дальним <...> М., 1855.

Сумароков Павел. Прогулка по 12 губерниям. СПб., 1839.

Шамурин Юрий. Подмосковные. Культурные сокровища России. Выпуск третий. 1912.

Все новости