Семейный круг. Хозяин.

Только хозяин семьи держал в своей голове все мельчайшие детали хозяйства, определял
каждому работу. Впрочем, взрослые дети слушались и матери-хозяйки. Подчинение
родителям очень часто было абсолютным и беспрекословным. Михаил Родионович Новиков
(1911 г.р.): «Вот сейчас с какого класса курить-то начинают? Лет с 7—8. Курят
парни, ладно, а девушки-то туда же. А спросили бы раньше у 30-летнего парня,
который уж женился и себе на хлеб зарабатывает, почему он не курит. Знаешь, что
бы он сказал? «Мамы боюсь!». Вот как почитали родителей-то. А отца-то как боялись!
Отец - это глава семьи, все вопросы решались им единолично. Вот сидим утром за
столом, он каждому на весь день работы надает, и попробуй, не сделай! Он вернется
домой, чтоб ни в доме, ни во дворе, ни во хлеве ни одной соринки не было. Все
вылижешь к его приходу!»

Трудовой потенциал такой семьи мог быть очень значителен - вместе они, действительно,
могли горы свернуть - и новый дом поставить, и залежные земли распахать, и луга
осушить. В такой семье прочнее была вера в будущее, она легче проходила через
многие тяготы и испытания. Анна Архиповна Новикова (1909 г.р.): «Было у нас 19
человек: у прадедушки — 3 сына, они женаты, у дедушки — 3 сына и так далее. Но
хозяин — прадед. Он раздавал утром работу, он все знал о своем хозяйстве. Утром,
бывало, собираемся па работу — все лапти перепутаем, ну представь — 19 пар лаптей!
Так брат у меня вот что придумал: шест приколотил к стене и лапти вешали на этот
шест, очень удобно и ничего не путалось и не терялось. Много было неграмотных,
но все знали наперед, наверно, через веру в Бога».

И тем не менее раздел большой семьи, выход из нее взрослых женатых мужчин был
неизбежен в XX веке. А. А. Марков (1925 г.р.): «В детстве я жил в большой семье.
Дед был очень суровый и иногда даже обижал отца, не говоря уже о бабушке и матери.
Мы его боялись. Все вопросы решал дед, его слово для нас было законом. Когда
он нервничал, мы все прятались. Самостоятельно бабушка не принимала никаких решений.
Отец высказывал свои мнения и был недоволен дедом. Однако домостроевскую жизнь
в доме сломить не мог. Он отделился от деда и построил свой дом на окраине деревни,
где мы жили с мамой, тетей и пятеро ребятишек. Морально стало жить легче. Отец
был добродушным, трудолюбивым и жалел нас, детей и маму».

Конечно, были и наказания младших в семье, свои симпатии, антипатии, были и просто
страх перед старшими, боязнь наказания. «Детей воспитывали только в работе: с
малолетства приучали мыть полы, посуду, ухаживать за младшими братьями и сестрами.
Дети боялись своих родителей, слушали и почитали их. Отец, чуть не так — ремнем.
У нас в семье отец пошто-то часто бил брата — не любил его. Помню, брату было
лет 16—17. Он ушел на сеновал, лег там и уснул; а отец давай искать его. Нашел,
да давай ремнем полысать. Брат вырвался — на лошадь, да и угнал в лес. Отец за
им побежал, да разве догонишь. Пока отец бегал — искал его по лесу, брат домой
пригнал. Сидит, ждет отца и боится. Потом отец вернулся, бить больше не стал,
помирились. Мать пристала за брата».   (А.  В. Лузинина,  1907 г.р.).

Источник: Бердинских В. А. Россия и русские. Киров. 1994