Допрос

 

Всё чаще и чаще мысль моя уходит в 1937 год. Это, пожалуй, самая больная для меня тема. Нет, никто из моих близких репрессирован не был, но эта тема меня почему-то задевает. Сколько я себя помню, всегда искал собеседников, живших в 1937 году и, естественно, тех, кто был тогда репрессирован.

   Наиболее запомнились следующие рассказы.

Один мужчина, сталинист по убеждениям, сказал:

     - В тот год всё пело и звенело. Это был год наивысшего духовного подъёма…

   Женщина, отсидевшая в лагерях 20 лет, рассказывала:

    - После смерти Сталина меня реабилитировали, оформили все документы и сказали: «Ты – свободна, можешь идти, куда хочешь». А я стою на проходной и боюсь уйти. Мне говорят: «Чего стоишь?». Я говорю: «Конвой жду!». Говорят: «Какой конвой, ты свободна, иди отсюда». А я отвыкла одна ходить, привыкла, что без конвоя – никуда. Лет пять прошло, пока перестала думать о конвое».

   Ещё один старик говорил:

     - Вызывают меня и спрашивают: «Вот Вы живёте в коммунальной квартире и дружите с соседом Иваном Васильевичем, в шахматы с ним играете, говорите о чём-то. А нам известно, что этот Иван Васильевич поддерживает отношения с троцкистами. Вы нам очень поможете, если расскажете о том, как он ругает колхозы, хвалит дореволюционные порядки и нехорошо отзывается о товарище Сталине. Докажите, что Вы – советский человек. Тем самым поможете Ивану Васильевичу избавиться от своих заблуждений. Мы ведь – не карательный орган, а воспитательный. Вы подумайте, а послезавтра в это время заходите к нам и откровенно всё расскажете. Опять же и Вам польза, потому что, если Вы начнёте хитрить, нам придётся арестовать Вашу жену, а дочь Ваша, она ведь в институт собирается поступать, вряд ли туда поступит… Вы же не враг своей семье? Да, кстати, о нашем разговоре Вам не следует никому рассказывать, поскольку это является государственной тайной. Решение Вы должны принять сами. Распишитесь вот здесь»… И вот я должен заложить своего лучшего друга, иначе будут неприятности у моей семьи. Вот тут и думай.

   Такая была обстановка. Могли вызвать человека в НКВД и спросить:

     - А вот вчера Вы читали газету «Правду» и чему-то усмехались. Это Вы о чём?

   Вот тут и выкручивайся!

   А ещё один собеседник рассказывал:

     - Самое трудное было ждать ареста. Каждую ночь вскакиваешь от шороха подъезжающего автомобиля, выглядываешь в окно: «Не за мной ли?». Причём занавеску боишься отодвинуть. Скажут: «Ждёшь ареста – значит рыльце в пушку». Утром вздыхаешь свободно – не арестовали!

   А уж если кого арестовали – не приведи Господь. У близких родственников сразу исчезали все знакомые, а дальние родственники переставали знаться. А если Вы жили в коммунальной квартире, то Вашу семью всячески унижали при первом удобном случае. А коммунальных квартир было ох как много!

   Кое-кто из читателей скажет:

     - Это всё клевета, сажали только за дело!

Да и за дело сажали, но чаще за правду об окружающей действительности, которую именовали клеветой.

   Вот конкретный пример. Передо мной копии документов о деле Черемисинова Андрея Александровича, 1879 года рождения, уроженца села Жерновец Касторенского района Курской области. Социальное происхождение – из крестьян-кулаков. Жена – учительница. Двое детей: Ираида (10 лет) и Лариса (12 лет). В 1919 году по мобилизации служил в обозе у Белых в банде Шкуро.

   Допрошен 30 декабря 1937 года. Он объясняет следователю:

     - Моё хозяйство раскулачиванию не подвергалось, а всё имущество я сдал в колхоз в 1930 году. Виновным в антисоветской деятельности себя не считаю.

   Его знакомят с показаниями двух сослуживцев, которые доносят:

1.    « …в середине ноября 1937 года группа рабочих (фамилии мне неизвестны) заявила протест на плохое качество обеда. Черемисинов, давая им объяснения, заявил: «Кушайте, что дают. Вы дождётесь, что Советская власть ещё хуже будет вас кормить и вы ничего не сделаете. Сейчас у нас столовых нигде нет хороших. За границей другое дело, там подают в ресторанах и вкусно и дёшево, так как до революции было в России. Разве я говорю неправду? А Сталин – обманщик народа, живущий только для себя, не считаясь с нуждами рабочих  крестьян».

2.    «Черемисинова я знаю с 1935 года, но разговаривать с ним на политические темы пришлось только в октябре 1937 года в столовой торга за столиком один на один вечером. В этой беседе он говорил, что ранее жил богато и не только он один так жил, всё крестьянство жило лучше, чем сейчас живёт. Царя только ругают, при нём жилось лучше, чем сейчас живётся. Троцкий делает хорошо, что подымает на борьбу с коммунистами народ. А то они, коммунисты, довели народ до нищеты, голода и разврата. И концу этой жизни не видно. Может быть Троцкий, Германец и Японец как-нибудь обуздают коммунистов и, в конце концов, сметут Советскую власть. Ведь коммунисты только о себе заботятся, о других им горя мало, а Троцкий будет всем хорош, его все знают, как хорошего руководителя масс. Если бы не Троцкий, то Красная армия не имела бы побед в гражданской войне».

Итак, следствие установило, что Черемисинов восхвалял Троцкого, возводил клевету на коммунистов и тов. Сталина, провоцировал недовольство среди рабочих.

   За это его и расстреляли…

Трагична судьба семьи Черемисинова. После его расстрела она оказалась в Касторной Курской области, где их приютили  дальние родственники. В 1943 году Ираида пошла в гости к подруге, а когда вернулась, на месте дома были развалины, под которыми погибли все родственники: мать, старшая сестра и все остальные. Прямое попадание бомбы. В 16 лет она осталась совершенно одна…

   С помощью добрых людей ей с трудом удалось найти в Пскове свою тётю. Она и воспитывала Ираиду.

   Сейчас 78-летняя Ираида Андреевна по-прежнему живёт в Пскове.